Старый друг Водрея был единственным сверстником сквайра.
- Поистине удивительно, - сказал он, покачивая головой, - до чего эти маленькие домики похожи на игрушечные. Они все на виду, и в них при всем желании ничего не спрячешь. А я уверен, ни у кого и нет такого желания. Дэлмон и я подвергли их обитателей перекрестному допросу. Это в основном старушки, неспособные обидеть и мухи. Мужчины все на полевых работах, кроме, конечно, мясника. Но ведь люди видели, что Артур вышел из мясной. И если бы ему пришло в голову прогуляться по берегу реки, я бы его заметил, ведь я целый день ловил там рыбу.
Он посмотрел на Смита, и взгляд его продолговатых глаз блеснул немного лукаво.
- Я думаю, вы с Дэлмоном сможете засвидетельствовать, - сказал он, что я действительно все время сидел там, пока вы ходили туда и обратно?
- Да, - отрывисто ответил Ивэн Смит. Он был явно раздражен перерывом в беседе с патером Брауном.
- Единственно, что я могу предположить, - продолжал Эббот медленно...
И тут прервали его самого. Легкая и в то же время крепкая фигура быстро приближалась между яркими клумбами цветов. Через мгновение к ним подбежал Джон Дэлмон с бумагой в руке. Это был очень хорошо одетый смуглый человек с тонкими и правильными чертами лица, напоминающими Наполеона, и очень грустными глазами, настолько грустными, что они казались почти безжизненными. Он еще не был стар, но черные волосы на висках преждевременно поседели.
- Я только что получил телеграмму из полицейского управления, - сказал он. - Я телеграфировал им вчера вечером, и они сообщают о посылке к нам человека. Как вы думаете, доктор Эббот, кого еще следует вызвать? Я имею в виду родственников.
- У него есть племянник. Верной Водрей, - сказал Эббот. - Если вы пойдете со мной, я думаю, что смогу дать вам его адрес и к тому же сообщу о нем кое-что интересное.
Доктор Эббот с Дэлмоном направились к дому. Когда они отошли на некоторое расстояние, патер Браун невозмутимо, как будто их беседа и не прерывалась, обратился к Смиту:
- Так вы говорили...
- Ну и хладнокровный же вы человек! - сказал секретарь. - Я думаю, это следствие того, что вам приходится выслушивать много исповедей. Мне сейчас кажется, будто я сам собираюсь исповедоваться перед вами. Немногие остались бы так спокойны, как вы, при виде этого слона, подползшего к нам как змея. Впрочем, я не буду отвлекаться от основного. Это исповедь, хотя она касается другого человека, а не меня.
Он сделал паузу и нахмурился, теребя усы, затем отрывисто сказал:
- Я думаю, сэр Артур исчез навсегда, и мне кажется, я знаю почему.
Наступило молчание. Затем Смит разразился потоком слов:
- Я в ужасном положении. Многие сказали бы, что сейчас я совершаю бесчестный поступок и предстану перед вами в образе подлеца и негодяя. А я верю, что только выполняю свой долг.
- Вам лучше судить, - сказал патер Браун серьезным тоном. - О каком долге вы говорите?
- Повторяю: я нахожусь в чрезвычайно затруднительном положении, так как буду выступать против своего соперника, и к тому же счастливого соперника, - сказал молодой человек, - но я ума не приложу, что мне делать. Вы спрашиваете меня о причине исчезновения Водрея. Я абсолютно уверен, что объяснение этому - Дэлмон.
- Вы хотите сказать, - перебил священник хладнокровно, - что Дэлмон убил сэра Артура?
- Нет! - резко выкрикнул Смит. - Нет, тысячу раз нет! В чем его нельзя обвинить, так именно в этом. Кем бы ни был Дэлмон, но он не убийца. К тому же у него превосходное алиби: свидетельство человека, который его ненавидит. Ведь не похоже, чтобы я дал ложное показание из любви к Дэлмону? А я могу присягнуть, что он вчера не причинил никакого вреда старику. Мы вчера были вместе с Дэлмоном целый день, или, вернее, ту часть дня, когда исчез сэр Артур. Дэлмон в деревне только купил табаку, а здесь, в поместье, он курил, ну и еще читал в библиотеке.
Нет! Я убежден, что он преступник, но он не убивал Водрея. Больше того, именно потому, что он преступник, он не убивал Водрея.
- Так, - терпеливо сказал патер Браун. - И что же все это означает?
- Тут все дело в Сибилле Рэй, - ответил секретарь, глядя в сторону. - Я очень хорошо знаю Сибиллу Рэй. Она и является невольной причиной основной части этой истории. У нее очень возвышенный характер. Это следует понимать двояко:
во-первых, она очень благородна, и, во-вторых, она сделана из слишком хрупкого материала. Она из той породы людей, что обладают чрезвычайно совестливой и чувствительной натурой и в то же время лишены защитной брони, которую носят очень многие честные люди, брони, скованной из здравого смысла и привычек. Она болезненно чувствительна и одновременно совершенно бескорыстна. История ее жизни очень курьезна: она подкидыш, не имеющий ни гроша, и сэр Артур взял ее под свою опеку, обращаясь с ней очень предупредительно и с полным уважением. Это ставило в тупик очень многих, так как совершенно не было похоже на него. Но когда ей исполнилось семнадцать лет, все стало ясным, потому что опекун просил ее руки.
Теперь я подхожу к самой любопытной части всей этой истории. Тем или иным путем Сибилла узнала от когото (как я подозреваю - от старого Эббота), что сэр Артур Водрей совершил в юные бурные годы какое-то преступление или, по крайней мере, допустил какой-то серьезный проступок, причинивший другому лицу крупные неприятности. Я не знаю, что это было. Но для мисс Рэй, сентиментальной и не имевшей жизненного опыта, это показалось каким-то кошмаром, и сэр Артур превратился в ее глазах в ужасное чудовище, брак с которым невозможен ни при каких обстоятельствах. То, что она сделала потом, было очень характерно для нее:
с ужасом беззащитного существа и с героической смелостью убежденного человека она сообщила ему свое решение. Дрожащими губами она говорила, что допускает ненормальность, болезненность, даже скрытое безумие в своем отвращении к нему, но иначе поступить не может. К великому ее удивлению и облегчению, он выслушал ее спокойно и вежливо, и, по-видимому, больше никогда не говорил с ней об этом.
И, конечно, Водрей очень вырос в ее глазах, особенно после следующего обстоятельства: в ее одинокую жизнь вошел другой такой же одинокий мужчина. Он жил анахоретом в палатке на одном из островов реки. Загадочность его появления сделала его в глазах Сибиллы еще более привлекательным, хотя я допускаю, что он и так был достаточно красив. Это был джентльмен, остроумный и в то же время грустный, что, как я думаю, только усиливало романтизм этого эпизода.
Разумеется, он был не кто иной, как Дэлмон. Не знаю, как далеко зашло дело у них к этому времени, но факт тот, что она разрешила ему поговорить с опекуном. Могу себе представить, с каким трепетом ждала она результата этой встречи, задавая себе вопрос, как воспримет появление соперника ее старый поклонник. И тут она почувствовала, что снова оказалась несправедливой в отношении сэра Артура.
Последний принял Дэлмона с сердечным радушием и, казалось, полностью поддерживал планы молодой четы. Они с Дэлмоном вместе охотились, ловили рыбу, - словом, стали лучшими друзьями. Но однажды Сибиллу постигло тяжелое разочарование:
Дэлмон как-то в разговоре сказал, что старик мало изменился за тридцать лет.
Перед глазами Сибиллы разверзлась бездна: эти люди, очевидно, отлично знали друг друга прежде;
1 2 3 4 5 6
- Поистине удивительно, - сказал он, покачивая головой, - до чего эти маленькие домики похожи на игрушечные. Они все на виду, и в них при всем желании ничего не спрячешь. А я уверен, ни у кого и нет такого желания. Дэлмон и я подвергли их обитателей перекрестному допросу. Это в основном старушки, неспособные обидеть и мухи. Мужчины все на полевых работах, кроме, конечно, мясника. Но ведь люди видели, что Артур вышел из мясной. И если бы ему пришло в голову прогуляться по берегу реки, я бы его заметил, ведь я целый день ловил там рыбу.
Он посмотрел на Смита, и взгляд его продолговатых глаз блеснул немного лукаво.
- Я думаю, вы с Дэлмоном сможете засвидетельствовать, - сказал он, что я действительно все время сидел там, пока вы ходили туда и обратно?
- Да, - отрывисто ответил Ивэн Смит. Он был явно раздражен перерывом в беседе с патером Брауном.
- Единственно, что я могу предположить, - продолжал Эббот медленно...
И тут прервали его самого. Легкая и в то же время крепкая фигура быстро приближалась между яркими клумбами цветов. Через мгновение к ним подбежал Джон Дэлмон с бумагой в руке. Это был очень хорошо одетый смуглый человек с тонкими и правильными чертами лица, напоминающими Наполеона, и очень грустными глазами, настолько грустными, что они казались почти безжизненными. Он еще не был стар, но черные волосы на висках преждевременно поседели.
- Я только что получил телеграмму из полицейского управления, - сказал он. - Я телеграфировал им вчера вечером, и они сообщают о посылке к нам человека. Как вы думаете, доктор Эббот, кого еще следует вызвать? Я имею в виду родственников.
- У него есть племянник. Верной Водрей, - сказал Эббот. - Если вы пойдете со мной, я думаю, что смогу дать вам его адрес и к тому же сообщу о нем кое-что интересное.
Доктор Эббот с Дэлмоном направились к дому. Когда они отошли на некоторое расстояние, патер Браун невозмутимо, как будто их беседа и не прерывалась, обратился к Смиту:
- Так вы говорили...
- Ну и хладнокровный же вы человек! - сказал секретарь. - Я думаю, это следствие того, что вам приходится выслушивать много исповедей. Мне сейчас кажется, будто я сам собираюсь исповедоваться перед вами. Немногие остались бы так спокойны, как вы, при виде этого слона, подползшего к нам как змея. Впрочем, я не буду отвлекаться от основного. Это исповедь, хотя она касается другого человека, а не меня.
Он сделал паузу и нахмурился, теребя усы, затем отрывисто сказал:
- Я думаю, сэр Артур исчез навсегда, и мне кажется, я знаю почему.
Наступило молчание. Затем Смит разразился потоком слов:
- Я в ужасном положении. Многие сказали бы, что сейчас я совершаю бесчестный поступок и предстану перед вами в образе подлеца и негодяя. А я верю, что только выполняю свой долг.
- Вам лучше судить, - сказал патер Браун серьезным тоном. - О каком долге вы говорите?
- Повторяю: я нахожусь в чрезвычайно затруднительном положении, так как буду выступать против своего соперника, и к тому же счастливого соперника, - сказал молодой человек, - но я ума не приложу, что мне делать. Вы спрашиваете меня о причине исчезновения Водрея. Я абсолютно уверен, что объяснение этому - Дэлмон.
- Вы хотите сказать, - перебил священник хладнокровно, - что Дэлмон убил сэра Артура?
- Нет! - резко выкрикнул Смит. - Нет, тысячу раз нет! В чем его нельзя обвинить, так именно в этом. Кем бы ни был Дэлмон, но он не убийца. К тому же у него превосходное алиби: свидетельство человека, который его ненавидит. Ведь не похоже, чтобы я дал ложное показание из любви к Дэлмону? А я могу присягнуть, что он вчера не причинил никакого вреда старику. Мы вчера были вместе с Дэлмоном целый день, или, вернее, ту часть дня, когда исчез сэр Артур. Дэлмон в деревне только купил табаку, а здесь, в поместье, он курил, ну и еще читал в библиотеке.
Нет! Я убежден, что он преступник, но он не убивал Водрея. Больше того, именно потому, что он преступник, он не убивал Водрея.
- Так, - терпеливо сказал патер Браун. - И что же все это означает?
- Тут все дело в Сибилле Рэй, - ответил секретарь, глядя в сторону. - Я очень хорошо знаю Сибиллу Рэй. Она и является невольной причиной основной части этой истории. У нее очень возвышенный характер. Это следует понимать двояко:
во-первых, она очень благородна, и, во-вторых, она сделана из слишком хрупкого материала. Она из той породы людей, что обладают чрезвычайно совестливой и чувствительной натурой и в то же время лишены защитной брони, которую носят очень многие честные люди, брони, скованной из здравого смысла и привычек. Она болезненно чувствительна и одновременно совершенно бескорыстна. История ее жизни очень курьезна: она подкидыш, не имеющий ни гроша, и сэр Артур взял ее под свою опеку, обращаясь с ней очень предупредительно и с полным уважением. Это ставило в тупик очень многих, так как совершенно не было похоже на него. Но когда ей исполнилось семнадцать лет, все стало ясным, потому что опекун просил ее руки.
Теперь я подхожу к самой любопытной части всей этой истории. Тем или иным путем Сибилла узнала от когото (как я подозреваю - от старого Эббота), что сэр Артур Водрей совершил в юные бурные годы какое-то преступление или, по крайней мере, допустил какой-то серьезный проступок, причинивший другому лицу крупные неприятности. Я не знаю, что это было. Но для мисс Рэй, сентиментальной и не имевшей жизненного опыта, это показалось каким-то кошмаром, и сэр Артур превратился в ее глазах в ужасное чудовище, брак с которым невозможен ни при каких обстоятельствах. То, что она сделала потом, было очень характерно для нее:
с ужасом беззащитного существа и с героической смелостью убежденного человека она сообщила ему свое решение. Дрожащими губами она говорила, что допускает ненормальность, болезненность, даже скрытое безумие в своем отвращении к нему, но иначе поступить не может. К великому ее удивлению и облегчению, он выслушал ее спокойно и вежливо, и, по-видимому, больше никогда не говорил с ней об этом.
И, конечно, Водрей очень вырос в ее глазах, особенно после следующего обстоятельства: в ее одинокую жизнь вошел другой такой же одинокий мужчина. Он жил анахоретом в палатке на одном из островов реки. Загадочность его появления сделала его в глазах Сибиллы еще более привлекательным, хотя я допускаю, что он и так был достаточно красив. Это был джентльмен, остроумный и в то же время грустный, что, как я думаю, только усиливало романтизм этого эпизода.
Разумеется, он был не кто иной, как Дэлмон. Не знаю, как далеко зашло дело у них к этому времени, но факт тот, что она разрешила ему поговорить с опекуном. Могу себе представить, с каким трепетом ждала она результата этой встречи, задавая себе вопрос, как воспримет появление соперника ее старый поклонник. И тут она почувствовала, что снова оказалась несправедливой в отношении сэра Артура.
Последний принял Дэлмона с сердечным радушием и, казалось, полностью поддерживал планы молодой четы. Они с Дэлмоном вместе охотились, ловили рыбу, - словом, стали лучшими друзьями. Но однажды Сибиллу постигло тяжелое разочарование:
Дэлмон как-то в разговоре сказал, что старик мало изменился за тридцать лет.
Перед глазами Сибиллы разверзлась бездна: эти люди, очевидно, отлично знали друг друга прежде;
1 2 3 4 5 6