И хотя, повторяем, его никогда не обожествляли, целые поколения в Азии признавали его Владыкой Вселенной. Именно поэтому победитель и учитель мира мысли и философии представлен сидящим на полностью распустившемся лотосе, символе Вселенной, до конца постигнутой им. В Индии и на Цейлоне лотос обычно золотистого цвета, у северных буддистов – голубой.
Но в одной части света существует третий род лотоса – zizyphus. Как говорят древние, тот, кто отведает его, забывает свою родину и тех, кто дорог ему. Давайте не будем следовать такому примеру. Давайте не забывать наш духовный дом, колыбель человеческой расы, место рождения голубого лотоса.
А теперь давайте приподнимем покров забвения, покрывающий одну из самых древних аллегорий – ведическую легенду, которую, однако, сохранили браминские летописцы. Лишь потому, что летописцы излагали эту легенду каждый на свой манер, добавля свои собственные изменения, мы приводим этот рассказ здесь не согласно неполным толкованиям и переводам этих восточных господ, но согласно общепринятой версии. Такой поют её старые певцы Раджастана, когда они влажными вечерами сезона дождей приходят и садятся на веранде бунгало путешественника. Давайте же оставим востоковедов на милость их фантастических спекуляций. Какая нам разница, Харишандрой или Амбаришей зовут эгоистичного и трусливого принца, ставшего причиной превращения белого лотоса в голубой?
Имена не имеют ничего общего ни с наивной поэзией легенды, ни с её моралью – ибо, если поискать хорошенько, можно найти и мораль. Мы скоро увидим, что основной эпизод истории странно напоминает другую легенду – историю об Аврааме и жертвоприношении Исаака в Библии. Разве это не является доказательством того, что Тайная Доктрина Востока имеет веское основание утверждать, что имя патриарха не было ни халдейским, ни иудейским, но скорее эпитетом и санскритской фамилией, означающей а-брам, то есть тот, кто не является брамином, дебраминизированный брамин, тот кто опустился или лишился своей касты?
Если столь многие легенды Южной Индии соответствуют библейским сказаниям, как можем мы избежать подозрения, что среди современных иудеев можно обнаружить халдеев времён Риши Агастья – этих каменщиков, гонения на которых начались от восьмиста до тысячи лет назад, но кто переселился в Халдею за четыре тысячи лет до христианской эры? Луи Жаколио говорит об этом в нескольких из своих более чем двадцати томов о браманической Индии, и он прав в этом.
Об этом мы поговорим в другой раз. А между тем вот – «Легенда о Голубом Лотосе».
Век за веком протекли с тех пор, как Амбариша, царь Айодхьи, правил в городе, основанном святым Ману Вайвасвата, потомком Солнца. Царь был Сурьяванши (потомок Солнечной династии), и он признавал себя самым преданным слугой бога Варуны, величайшего и могущественнейшего божества в «Ригведе». Но бог отказал своему слуге в наследнике, и это делало царя несчастным.
– Увы, – стенал он каждое утро, совершая пуджу младшим богам, – увы! Что проку быть величайшим царем на земле, если бог отказывает мне в наследнике моей крови? Когда я умру и меня возложат на погребальный костёр, кто исполнит благочестивые обязанности сына и разобьёт мой безжизненный череп, дабы освободить мою душу от земных пут? Какая чужая рука в полнолуние положит рис церемонии Шрадда, чтобы выказать почтение моей тени? Не отвернутся ли и сами птицы смерти от погребального пира? Ибо, несомненно, моя тень, в своём великом огорчении привязанная к земле, не позволит им принять в нём участие.
Царь скорбел таким образом, когда жрец его семьи внушал ему мысль дать обет. Если бог пошлёт ему двух и более сыновей, он должен на публичной церемонии дать обет принести ему в жертву старшего сына, когда тот достигнет зрелости.
Привлечённый этим обещанием жертвоприношения плоти в огне, – особый аромат которой весьма приятен старшим богам, – Варуна принял обещание царя, и счастливый Амбариша получил сына, а за ним несколько других. Старший сын, в то время наследник престола, звался Рохитой (красный) и имел другое имя – Деварата, которое буквально означает богом данный. Деварата рос и скоро стал истинным принцем. Он был очарователен, но если верить легенде, – столь же эгоистичен и лжив, сколь и прекрасен.
Когда принц достиг назначенного возраста, бог, говоря устами всё того же придворного жреца, потребовал, чтобы царь сдержал своё обещание, но тот каждый раз находил какой-нибудь предлог отложить жертвоприношение, и бог наконец разгневался. Будучи богом ревнивым и гневливым, он грозил царю всем своим божественным гневом.
В течение длительного времени ни повеления, ни угрозы не приводили к желаемому результату. До тех пор пока оставались священные коровы, чтобы передавать их в хлева браминов, до тех пор пока в сокровищнице оставались деньги, чтобы пополнять тайники храма, браминам удавалось сохранять Варуну в спокойствии. Но когда не осталось больше коров, когда не осталось больше денег, бог пригрозил низвергнуть царя, его дворец и его наследников, а если они спасутся, – сжечь их живьём. Бедный царь, оказавшийся на пределе своих возможностей, призвал своего первенца и сообщил ему о судьбе, ждущей его. Но Деварата остался безразличен к этому известию. Он отказался подчиниться двойной – родительской и божественной – воле.
Так что когда жертвенные костры были зажжены и все добропорядочные горожане Айодхьи собрались, возбуждённые, – престолонаследника не оказалось на этом празднестве. Он скрылся в лесах йогов.
В те времена в этих лесах жили святые отшельники, и Деварата знал, что там он будет недосягаем и неуязвим. Его могут видеть там, но никто не сможет применить к нему силу – даже сам бог Варуна. Это было простое решение. Религиозный аскетизм араньяка (святых людей из лесов), часть из которых была дайтья (титаны, раса великанов и демонов), давал им такое влияние, что все боги трепетали перед ними и их сверхъестественными силами – даже сам Варуна.
Эти древние йоги, кажется, обладали достаточной силой, чтобы по желанию сокрушить даже самого бога, – вероятно, потому, что они сами же и открыли его.
Деварата провёл в лесах несколько лет, и в конце концов он устал от такой жизни. Узнав, что мог бы удовлетворить Варуну, найдя себе замену – того, кто принесёт себя в жертву вместо него при условии, что жертва будет сыном Риши, – он пустился в путь и наконец нашёл то, чего искал.
В стране, раскинувшейся на усыпанных цветами берегах знаменитого Пушкара, жил тогда один весьма святой человек, звавшийся Аджигарта, и был он на пороге гибели от голода, как и вся его семья. У него было несколько сыновей, второй из которых, Сунасефа, добродетельный молодой человек, к тому же сам готовился стать Риши. Пользуясь его бедностью и имея все основания думать, что голодный желудок должен внимать с большей готовностью, чем сытый, коварный Деварата поведал его отцу свою историю. После этого он предложил ему сто коров в обмен на Сунасефу как заместительную жертву в огненном жертвоприношении на алтарь богов.
Добродетельный отец сначала решительно отказался, но благородный Сунасефа сам добровольно предложил себя и обратился к своему отцу, говоря следующее:
– Какое значение имеет жизнь одного человека, если она может спасти жизни многих других?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
Но в одной части света существует третий род лотоса – zizyphus. Как говорят древние, тот, кто отведает его, забывает свою родину и тех, кто дорог ему. Давайте не будем следовать такому примеру. Давайте не забывать наш духовный дом, колыбель человеческой расы, место рождения голубого лотоса.
А теперь давайте приподнимем покров забвения, покрывающий одну из самых древних аллегорий – ведическую легенду, которую, однако, сохранили браминские летописцы. Лишь потому, что летописцы излагали эту легенду каждый на свой манер, добавля свои собственные изменения, мы приводим этот рассказ здесь не согласно неполным толкованиям и переводам этих восточных господ, но согласно общепринятой версии. Такой поют её старые певцы Раджастана, когда они влажными вечерами сезона дождей приходят и садятся на веранде бунгало путешественника. Давайте же оставим востоковедов на милость их фантастических спекуляций. Какая нам разница, Харишандрой или Амбаришей зовут эгоистичного и трусливого принца, ставшего причиной превращения белого лотоса в голубой?
Имена не имеют ничего общего ни с наивной поэзией легенды, ни с её моралью – ибо, если поискать хорошенько, можно найти и мораль. Мы скоро увидим, что основной эпизод истории странно напоминает другую легенду – историю об Аврааме и жертвоприношении Исаака в Библии. Разве это не является доказательством того, что Тайная Доктрина Востока имеет веское основание утверждать, что имя патриарха не было ни халдейским, ни иудейским, но скорее эпитетом и санскритской фамилией, означающей а-брам, то есть тот, кто не является брамином, дебраминизированный брамин, тот кто опустился или лишился своей касты?
Если столь многие легенды Южной Индии соответствуют библейским сказаниям, как можем мы избежать подозрения, что среди современных иудеев можно обнаружить халдеев времён Риши Агастья – этих каменщиков, гонения на которых начались от восьмиста до тысячи лет назад, но кто переселился в Халдею за четыре тысячи лет до христианской эры? Луи Жаколио говорит об этом в нескольких из своих более чем двадцати томов о браманической Индии, и он прав в этом.
Об этом мы поговорим в другой раз. А между тем вот – «Легенда о Голубом Лотосе».
Век за веком протекли с тех пор, как Амбариша, царь Айодхьи, правил в городе, основанном святым Ману Вайвасвата, потомком Солнца. Царь был Сурьяванши (потомок Солнечной династии), и он признавал себя самым преданным слугой бога Варуны, величайшего и могущественнейшего божества в «Ригведе». Но бог отказал своему слуге в наследнике, и это делало царя несчастным.
– Увы, – стенал он каждое утро, совершая пуджу младшим богам, – увы! Что проку быть величайшим царем на земле, если бог отказывает мне в наследнике моей крови? Когда я умру и меня возложат на погребальный костёр, кто исполнит благочестивые обязанности сына и разобьёт мой безжизненный череп, дабы освободить мою душу от земных пут? Какая чужая рука в полнолуние положит рис церемонии Шрадда, чтобы выказать почтение моей тени? Не отвернутся ли и сами птицы смерти от погребального пира? Ибо, несомненно, моя тень, в своём великом огорчении привязанная к земле, не позволит им принять в нём участие.
Царь скорбел таким образом, когда жрец его семьи внушал ему мысль дать обет. Если бог пошлёт ему двух и более сыновей, он должен на публичной церемонии дать обет принести ему в жертву старшего сына, когда тот достигнет зрелости.
Привлечённый этим обещанием жертвоприношения плоти в огне, – особый аромат которой весьма приятен старшим богам, – Варуна принял обещание царя, и счастливый Амбариша получил сына, а за ним несколько других. Старший сын, в то время наследник престола, звался Рохитой (красный) и имел другое имя – Деварата, которое буквально означает богом данный. Деварата рос и скоро стал истинным принцем. Он был очарователен, но если верить легенде, – столь же эгоистичен и лжив, сколь и прекрасен.
Когда принц достиг назначенного возраста, бог, говоря устами всё того же придворного жреца, потребовал, чтобы царь сдержал своё обещание, но тот каждый раз находил какой-нибудь предлог отложить жертвоприношение, и бог наконец разгневался. Будучи богом ревнивым и гневливым, он грозил царю всем своим божественным гневом.
В течение длительного времени ни повеления, ни угрозы не приводили к желаемому результату. До тех пор пока оставались священные коровы, чтобы передавать их в хлева браминов, до тех пор пока в сокровищнице оставались деньги, чтобы пополнять тайники храма, браминам удавалось сохранять Варуну в спокойствии. Но когда не осталось больше коров, когда не осталось больше денег, бог пригрозил низвергнуть царя, его дворец и его наследников, а если они спасутся, – сжечь их живьём. Бедный царь, оказавшийся на пределе своих возможностей, призвал своего первенца и сообщил ему о судьбе, ждущей его. Но Деварата остался безразличен к этому известию. Он отказался подчиниться двойной – родительской и божественной – воле.
Так что когда жертвенные костры были зажжены и все добропорядочные горожане Айодхьи собрались, возбуждённые, – престолонаследника не оказалось на этом празднестве. Он скрылся в лесах йогов.
В те времена в этих лесах жили святые отшельники, и Деварата знал, что там он будет недосягаем и неуязвим. Его могут видеть там, но никто не сможет применить к нему силу – даже сам бог Варуна. Это было простое решение. Религиозный аскетизм араньяка (святых людей из лесов), часть из которых была дайтья (титаны, раса великанов и демонов), давал им такое влияние, что все боги трепетали перед ними и их сверхъестественными силами – даже сам Варуна.
Эти древние йоги, кажется, обладали достаточной силой, чтобы по желанию сокрушить даже самого бога, – вероятно, потому, что они сами же и открыли его.
Деварата провёл в лесах несколько лет, и в конце концов он устал от такой жизни. Узнав, что мог бы удовлетворить Варуну, найдя себе замену – того, кто принесёт себя в жертву вместо него при условии, что жертва будет сыном Риши, – он пустился в путь и наконец нашёл то, чего искал.
В стране, раскинувшейся на усыпанных цветами берегах знаменитого Пушкара, жил тогда один весьма святой человек, звавшийся Аджигарта, и был он на пороге гибели от голода, как и вся его семья. У него было несколько сыновей, второй из которых, Сунасефа, добродетельный молодой человек, к тому же сам готовился стать Риши. Пользуясь его бедностью и имея все основания думать, что голодный желудок должен внимать с большей готовностью, чем сытый, коварный Деварата поведал его отцу свою историю. После этого он предложил ему сто коров в обмен на Сунасефу как заместительную жертву в огненном жертвоприношении на алтарь богов.
Добродетельный отец сначала решительно отказался, но благородный Сунасефа сам добровольно предложил себя и обратился к своему отцу, говоря следующее:
– Какое значение имеет жизнь одного человека, если она может спасти жизни многих других?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47