Нам приваривали отрезок трубы. Мы стояли, стараясь не прикасаться ни к чему в хате, как вдруг голос продольного за дверью затребовал Олега. Олег сообщил свои данные. «Приготовишься с вещами», — приказал голос. После чего наш насильник изменился в лице и едва, может быть, удержался, чтобы не заплакать. Через полчаса нас вернули в 156-ю, Олег грустно собрался, получил с общака консервы, а вскоре его вывели. Мы пожелали ему удачи. Однако он появился в нашей хате уже 19 марта. Объяснил, что его опять возили на четвертый этаж, в пресс-хату к Вове и тот заставил его написать еще явку, мотивируя это тем, что оперативник требует. Олег написал еще одну явку с повинной, по поводу чего, так же как и подробности, он объяснять не стал. Лицо, однако, у него, я заметил, было красным, как будто его натерли. Он с удовольствием влился к нам в коллектив. Сейчас он лежит на пальме в метре от меня, крестится и читает брошюрку «Православный молитвослов». Брошюрка принадлежит мне. На двойке ее подарил мне завхоз Мишка, осужденный на 15 лет за убийство.
Тем временем все больше весны в тюремной жизни. Надвигается моя третья тюремная весна. Надвигается, беспокоит, тревожит. Весной тяжело сидеть. Весной надо выходить на волю. Дядя Юра ждет перевода на первый корпус в шныри. Он будет привилегированным шнырем — начальником клуба. ГУИН и тюремное начальство обещает, что сделают так, что он покинет стены тюрьмы месяца через четыре. Чиновник, манипулятор, он хитр и изворотлив, несмотря на животный страх перед тюрьмой; Саня сказал ему как-то в сердцах: «Не притворяйтесь шлангом, Дядя Юра, Вы далеко не шланг». И он не шланг. Сане оперативник сказал, что раньше мая его на зону не отправят. Саня выразил оперативнику желание сидеть на семнадцатой зоне. Олега же ожидает мутное будущее. Встретившись со старшим Вовой в клетке, наш Саня узнал, что Олега, вероятно, раскрутят на второе изнасилование, то, в котором он опрометчиво признался. Глупо поверив, что его не привлекут к ответственности за события 1999 года. Я? Я жду приговора. Кто я? Только брат их, мужичок в пугачевском тулупчике.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Тем временем все больше весны в тюремной жизни. Надвигается моя третья тюремная весна. Надвигается, беспокоит, тревожит. Весной тяжело сидеть. Весной надо выходить на волю. Дядя Юра ждет перевода на первый корпус в шныри. Он будет привилегированным шнырем — начальником клуба. ГУИН и тюремное начальство обещает, что сделают так, что он покинет стены тюрьмы месяца через четыре. Чиновник, манипулятор, он хитр и изворотлив, несмотря на животный страх перед тюрьмой; Саня сказал ему как-то в сердцах: «Не притворяйтесь шлангом, Дядя Юра, Вы далеко не шланг». И он не шланг. Сане оперативник сказал, что раньше мая его на зону не отправят. Саня выразил оперативнику желание сидеть на семнадцатой зоне. Олега же ожидает мутное будущее. Встретившись со старшим Вовой в клетке, наш Саня узнал, что Олега, вероятно, раскрутят на второе изнасилование, то, в котором он опрометчиво признался. Глупо поверив, что его не привлекут к ответственности за события 1999 года. Я? Я жду приговора. Кто я? Только брат их, мужичок в пугачевском тулупчике.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48