"Луис утверждает, Эдуард... -- она засмеялась, -- что нож выглядит куда страшнее револьвера. Как ты считаешь?"
"Разумеется, пуэрториканец прав, -- сказал я. -- Быть неаккуратно порезанным почему-то страшнее, чем опасность того, что в тебя выстрелят и сделают в теле аккуратную маленькую дыру. Опять же лицезреть блестящее холодное лезвие -- удовольствие не из приятных. Б-р-р!"
"Пуэрториканцы очень любят ножи".
"Как некоторые любят пизду", -- подытожил я и, поставив ее на колени, влез вначале в ее пизду рукой, а потом вставил туда член. Злодеи в ТВ, быстро мелькая лопатами, вырывали гроб из земли.
На следующий день, около 11 часов, разваливаясь на части от усталости, мы понюхали кокаина, влезли в "бьюик", и она отвезла меня в Иммигрэйшан Сервис на Федеральной площади, где у меня был в тот день апойнтмент.
"Позвоню тебе вечером", -- сказал я ей, прикрывая дверцу машины...
Я не позвонил ей вечером и не позвонил ей никогда. Зачем, ей-Богу? Следующая наша встреча была бы неинтересна. И я и она, мы присовокупили друг друга к нашим альбомам воспоминаний, и, возможно, сейчас, в Нью-Йорке она как раз рассказывает подруге: "Был у меня однажды и русский парень. Он был писатель..."

1 2 3 4 5 6 7 8