– И запах лисы гораздо сильнее, чем запах человека или гнома, – добавил Дуратрор, улыбаясь.
Он продолжал улыбаться в ночи, когда все остальные уже спали и когда он услышал, как яростный лай собак прокатился по холму и замер в отдалении.
Шаттлингслоу
Никто почти не спал во вторую и последнюю ночь в лесу. Нервы были натянуты как скрипичные струны. Еще бы: какая мука час за часом лежать неподвижно, и вместе с тем напряженно-настороженно.
Мороз больше не был страшен путникам, а угощение Ангарад обеспечивало независимость от голода и жажды в течение еще нескольких дней. Так что им ничего не оставалось, как ждать. И размышлять. В конце концов они съели все свои припасы, чтобы хоть чуть-чуть скрасить эту мучительную неподвижность.
Казалось, ночь никогда не кончится. Говорить никому не хотелось. Все лежали, завернувшись в плащи. Фигуры путников смутно виднелись на фоне снега, который был немножечко светлее их плащей.
От того, что кругом лежал снег, по-настоящему так и не стемнело даже в глубине леса. Конечно, Колин и Сьюзен не могли видеть в темноте так же хорошо, как гномы. Но и они на протяжении всей ночи могли различить деревья и рассмотреть склон холма.
Напряжение увеличивалось с каждым часом. Наконец, Фенодири сказал:
– Рассвет близко. Мы готовы?
Друзья вернулись на тропу и пошли по ней вверх. Лишь гномы могли разглядеть следы копыт, так как поверх них отпечаталась еще масса других следов: свартов, собак, либлаков и им подобных.
Путники шагали по тропе довольно долго, пока не оказались на ровном плато над лесом. А из-за дальнего края плато, примерно на расстоянии мили от них, поднималась вершина Шаттлингслоу, вырисовываясь на фоне светлеющего неба.
Они остановились, охваченные волнением, пристально глядя на столь внезапно открывшуюся глазам желанную и выстраданную цель их нелегких странствий.
– Вон она, – сказал Дуратрор, – но достигнем ли мы ее когда-нибудь?
Они осторожно огляделись. Впереди лежало ровное плато, покрытое глубоким снегом. Ни деревца. Только в отдалении – серые холодные стены холмов, подчеркивающие жесткость здешнего пейзажа.
После того, как друзьям столько пришлось красться и прятаться, казалось, что только безумец может решиться на поход по этой голой земле. И больше того, на всех напал страх перед открытым пространством – даже на гномов. В голове звенело, коленки подгибались, всем хотелось назад, туда, где горизонт был скрыт от их взоров.
И тогда Гаутер расправил плечи.
– Пошли, – сказал он с хрипотой в голосе. – Давайте действовать.
И он вышел на открытое место и двинулся в сторону Шаттлингслоу.
На их долю выпал трудный переход с нелегким подъемом в конце, но они преодолели все, и ни мортбрудов, ни кого-либо другого не было видно. Путники взбирались все вверх и вверх почти по отвесной стене. Еще немного! Еще! Вот и все! Они достигли цели! Смогли, несмотря на все сплотившиеся против них злые силы!
Друзья лежали, тяжело переводя дух, на самой вершине. Вокруг них ничего не было – только воздух. Немного успокоившись, путешественники расположились на вершине в виде подковы, чтоб можно было глядеть во все стороны. Отсюда им были видны все окрестности, кроме южной стороны, скрытой от глаз каменным гребнем. Вершина Шаттлингслоу оказалась совсем неширокой, всего несколько ярдов, и они могли разговаривать друг с другом, не повышая голоса.
Фенодири полагал, что рассвет наступит не раньше, чем через полчаса. Все напряженно вглядывались, чтобы увидеть Каделлина, как только он появится. Дуратрору даже показалось, что он увидел его, но это была троллиха, которая шагала по склону далекого холма.
Становилось все светлее и светлее. На юге, на востоке, на севере, сколько хватало глаз, были холмы и холмы, а на западе простиралась равнина, точно озеро, в котором плескались тени, и куда теперь спускалась прошедшая ночь.
– Разве ему не пора появиться? – спросил Колин, поеживаясь.
Он теперь отчетливо видел широкий след, проложенный ими на снегу, покрывающем плато. Остальные тоже смотрели в эту сторону.
– Солнце еще не взошло, – сказал Фенодири. – Он придет.
Но Каделлин не пришел. И вскоре уже бесполезно было притворяться, успокаивая себя, будто день еще не настал. Разрывов в густой облачности не было, но что день наступил, с этим уже не приходилось спорить.
– Похоже, мы сделали холостой выстрел, а? – спросил Гаутер. – Будем тут валяться и ждать, пока нас не подберут, как спелые яблочки?
– Мы обязаны ждать до последнего, – сказал Фенодири. – И теперь, куда бы мы ни пошли, нам не миновать встречи с мортбрудами.
– Видать, сегодня будет великий день – пятница да еще и тринадцатое! – заметил Гаутер.
Они совсем упали духом. След их был так явственно виден, как будто его обозначили на снегу черной краской. А Каделлин все не появлялся.
Какие-то движущиеся пятнышки, в одиночку и группами, обозначились на ближайших холмах и на равнине со стороны расплывшегося пятном вдали Олдерли Эдж, в воздухе поплыл вроде бы столб дыма. Но это был не дым.
– Теперь, когда они зашевелились, – сказал Дуратрор, – Каделлин должен бы появиться, иначе он придет слишком поздно.
Набрав высоту, птичий «столб» стал распадаться на патрульные стаи. Две из них направились в сторону Шаттлингслоу. Когда они приблизились, выяснилось, что одна из стай берет курс на юг, а другая – на север. Северная стая полетела прямо над плато. Наблюдавшим за ней путникам захотелось зажмуриться. Им не пришлось долго гадать, что будет дальше. Предводитель покружил над отпечатками ног, и вот уже стая летит низко за ним над землей, направляясь туда, куда ведут следы на снегу.
– Не шевелитесь, – прошептал Фенодири. – Это единственное, что может нас спасти.
Но на этот раз белые плащи не выручили – слишком зоркими были глаза колдовских птиц, слишком близко они летели.
Какой поднялся визг, писк, как захлопали крылья над вершиной холма Шаттлингслоу! Вся стая мгновенно рванула ввысь, в небо, рассыпалась, птицы полетели на юг, на север, на запад и на восток, чтобы поднять тревогу. Парочка птиц осталась, они кружили на безопасной для себя высоте в полном молчании.
Пятнышки вдали стали двигаться медленнее, изменили направление и стали все стекаться к одному центру – вершине Шаттлингслоу.
Их появлялось все больше и больше, и еще больше. Уже доносились тоненькие голоса, которые откликались на птичьи крики; эти голоса смешивались с завыванием мара и с собачьим лаем, в точности с таким, какой ребята уже однажды слышали в доме Селины Плейс. Целые тучи птиц летели над заснеженным плато. Дуратрор поднялся на ноги.
– Это конец всему, братец? – спросил Фенодири.
– Возможно.
– Где же Каделлин Сребролобый?
– Не могу себе представить, если только он не мёртв или не захвачен в плен. Мы-то во всяком случае погибли.
– Но если он идет оттуда, – сказал Колин, указывая на юг, – то мы не сможем его увидеть, пока он не взберется на гребень.
– О, я – дурак! – завопил Фенодири. – Быстро! Мы наверняка погибнем, если останемся здесь!
Но друзья не успели добежать до гребня. На полпути птицы уже набросились на них. Они низвергались им на головы, когтили, клевали, наносили удары крыльями. Больше всех доставалось Сьюзен. Птицы впились в нее когтями, вцепились в волосы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46