Пусть все, пожалуй, даже знают, что он в крокодиле, но не знают официально. В этом отношении Иван Матвеич находится даже в особенно благоприятных обстоятельствах, потому что пока числится за границей. Скажут, что в крокодиле, а мы не поверим! Это можно и так подвести. Главное, пусть выжидает, да и куда ему спешить?
Семен Семеныч. Ну, а если...
Тимофей Семеныч. Не беспокойтесь, сложения плотного-с...
Семен Семеныч. Ну, а потом, когда выждет?
Тимофей Семеныч (не сразу). Ну-с, не скрою от вас, что случай до крайности казусный. Сообразиться нельзя-с, и, главное, то вредит, что не было до сих пор примера подобного. Будь у нас с вами пример, еще можно бы как-нибудь примером руководствоваться. А то как тут решишь? Станешь соображать, а дело затянется.
Семен Семеныч (осененный мыслью). Нельзя ли устроить так-с, что уж если суждено ему оставаться в недрах чудовища и волею провидения сохранится его живот в животе животного, то нельзя ли подать прошение о том, чтобы числиться на службе?
Тимофей Семеныч. Гмм... разве в виде отпуска и без жалованья...
Семен Семеныч. Нет-с, нельзя ли с жалованьем-с?
Тимофей Семеныч. На каком же основании?
Семен Семеныч. В виде командировки...
Тимофей Семеныч. Какой и куда?
Семен Семеныч. Да в недра же, в крокодиловы недра... Так сказать, для справок, для изучения фактов на месте. Конечно, это будет ново, но ведь это прогрессивно и в то же время покажет заботливость о просвещении-с...
Тимофей Семеныч (помолчав). Командировать особого чиновника в недра крокодила для специальных поручений, по моему личному мнению, - нелепо-с и по штату не полагается. Да и какие туда могут быть поручения?
Семен Семеныч. Да для естественного, так сказать, изучения природы на месте, в живье. Нынче все пошли естественные науки-с, ботаника... Он бы там жил и сообщал-с... ну, там о пищеварении или просто о нравах. Для скопления фактов-с.
Тимофей Семеныч. То есть по части статистики? Ну, в этом я не силен, да и не философ. Вы говорите: факты, - мы без этого завалены фактами и не знаем, что с ними делать. Притом же эта статистика опасна...
Семен Семеныч. Чем же?
Тимофей Семеныч. Опасна-с. И к тому ж, согласитесь, он будет сообщать факты, так сказать, лежа на боку? А разве можно служить лежа на боку? Это уж опять нововведение, и притом опасное-с. И опять-таки примера этому не было. Вот если б нам хоть какой-нибудь небольшой примерчик, так, по моему мнению, пожалуй, можно бы и командировать.
Семен Семеныч (с ноткой раздражения). Но ведь до сих пор и крокодилов живых в Санкт-Петербург не завозили!
Тимофей Семеныч. Гмм... Да... Если хотите, это возражение ваше справедливо и даже могло бы служить основанием к дальнейшему производству дела. Но опять возьмите и то, что, если с появлением живых крокодилов начнут исчезать чиновники и потом, на основании того, что там тепло и мягко, будут требовать туда командировок, а потом лежать на боку... согласитесь сами дурной пример-с! Ведь эдак, пожалуй, всякий туда полезет даром деньги-то брать.
Семен Семеныч. Порадейте, Тимофей Семеныч! (Как бы что-то вспомнив.) Кстати-с: Иван Матвеич просил передать вам через меня карточный должок-с, семь рублей, что он в ералаш у Никифора Никифоровича изволил вам проиграть. (Передает деньги.)
Тимофей Семеныч. Ах, это он проиграл намедни... Помню-с... И как он в тот вечер был весел, всех смешил, анекдоты рассказывал и вот... (Прячет деньги.)
Семен Семеныч (жалобно). Порадейте, Тимофей Семеныч! Ради супруги его Елены Ивановны.
Тимофей Семеныч (подобрев). Похлопочу-с. От своего лица поговорю, частным образом, в виде справки. А, впрочем, разузнайте-ка так, неофициально, со стороны, какую именно цену согласился бы взять этот баварец за свою скотину?
Семен Семеныч. Непременно-с. И тотчас же явлюсь к вам на дом с отчетом.
Тимофей Семеныч. Супруга-то... одна теперь? Поди скучает?
Семен Семеныч. Вы бы навестили, Тимофей Семеныч. Как была бы рада. Утешили бы...
Тимофей Семеныч. Навещу-с, я еще давеча подумал, да и случай теперь удобный. (Покачав головой.) И зачем его дергало смотреть этого крокодила!
Семен Семеныч. Да он сам, может, и не пошел бы, кабы Елена Ивановна не надоумила.
Тимофей Семеныч. Вот и надоумила на свою голову.
Семен Семеныч. И его, бедного, навестили бы, Тимофей Семеныч!
Тимофей Семеныч. И его навещу-с. Конечно, я этим шагом моим не хочу обнадеживать. Я прибуду как частное лицо... Может, еще и поприветствую его... Через крокодиловую кожу... (Поднимаясь.) Ну-с, до свиданья, я ведь опять к Никифору Никифорычу собрался. Будете?
Семен Семеныч (поднимается). Нет-с, я к узнику. Надо его порадовать вашим согласием принять посильное участие.
Тимофей Семеныч (вздохнув). Да-с, вот теперь и к узнику!.. Э-эх, легкомыслие! Вот до чего оно доводит...
Тимофей Семеныч провожает Семена Семеныча. Они прощаются
в дверях.
КАРТИНА ВТОРАЯ
Пассаж. Крокодильник. Вечер. Внутренность крокодила, в
котором просвечивается Иван Матвеич. Семен Семеныч, стоя
вблизи ящика с распухшим туловищем крокодила, обращаясь
к Ивану Матвеичу, заканчивает свой рассказ о посещении
им Тимофея Семеныча. Сам крокодил время от времени
приоткрывает то один, то другой глаз, как бы реагируя на
то, что в нем и вокруг него происходит...
Семен Семеныч. Сперва, как я уже говорил, он и слушать не захотел, я, говорит, не начальство, мое дело - сторона, а как я ему все во всех подробностях изложил да еще твой карточный долг ему отдал, так подобрел старик и обещался помочь. Только я, говорит, неофициально, как частное лицо, в виде справки...
Иван Матвеич (как бы из-под кровати, заглушенным голосом). Ты ему семь рублей отдал?
Семен Семеныч. Отдал. Из своих.
Иван Матвеич. Сочтемся. Прибавки оклада жду всенепременно, ибо кому же и прибавлять, как не мне? Польза теперь от меня бесконечная. А что касается точки зрения Тимофея Семеныча на мое положение, то я скажу тебе, что старик прав! Люблю практических людей и не терплю сладких мямлей! Готов, однако, сознаться, что и твоя идея насчет командировки не совершенно нелепа. Действительно, многое могу сообщить отсюда и в научном и в нравственном отношении. Но теперь все это принимает новый и неожиданный вид.
Семен Семеныч (плохо соображая). О чем ты говоришь?
Иван Матвеич. Говорю о том, что не стоит хлопотать из одного только жалованья. Слушай внимательно!
Семен Семеныч (упавшим голосом). Я слушаю тебя, Иван Матвеич. Слушаю.
Иван Матвеич. Ты сидишь? Сидишь, я тебя спрашиваю?
Семен Семеныч. Нет, стою.
Иван Матвеич (повелительно). Садись на что-нибудь, ну хоть на пол, только пододвинься поближе и слушай внимательно все, что я буду тебе говорить. Сел?
Семен Семеныч. Нет еще.
Берет стул и в сердцах, устанавливая его в
непосредственной близости от ящика, стукает им об пол.
Иван Матвеич. Что ты там стучишь?
Семен Семеныч. Ничего я не стучу. Просто стул взял.
Иван Матвеич. Теперь ты сидишь?
Семен Семеныч. Теперь сижу.
Иван Матвеич. Хорошо меня слышишь?
Семен Семеныч (со злобой). Хорошо. Можешь не кричать, я не глухой.
Иван Матвеич. Итак, слушай меня внимательно.
Семен Семеныч. Да говори же наконец, мучитель мой!
Иван Матвеич. Не сердись. Дело со мной принимает самый удивительный поворот. Публики сегодня приходило целая бездна. К вечеру не хватило места. В восемь часов, то есть ранее обыкновенного, хозяин нашел даже нужным запереть магазин и прекратить представление, чтобы сосчитать привлеченные деньги, то бишь выручку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12