— В плутовстве?! — Это был скорее крик души, нежели восклицание.
— Я был пьян и в полном отчаянии — неудивительно, что мне не удалось изловчиться и, не теряя ни секунды, довести дело до конца.
— Кому об этом известно?
— Фоксу и еще трем членам клуба Уайта, они в тот момент находились за столом. Это мои друзья, и я думаю, они будут молчать о случившемся, но я еще не скоро осмелюсь появиться в клубе снова.
Такого удара Лоринда никак не ожидала. Она хорошо понимала, что человек, уличенный в плутовстве, становился отверженным, парией среди людей своего круга. Но так как ее отец пользовался всеобщим уважением, оставалась надежда — всего-навсего хоть какая-то надежда, — что свидетели сочтут инцидент просто недоразумением, вызванным лишней порцией горячительных напитков, и не станут предавать это огласке. Но отец, конечно, правильно заметил, что не осмелится снова вернуться в клуб Уайта.
На какой-то миг Лоринда почти готова была пожалеть о том, что помешала отцу осуществить свое намерение. По сути, это действительно могло быть единственным достойным выходом для человека, уличенного в столь предосудительном поступке. Но вскоре она осознала, что самоубийство было бы с его стороны еще большей трусостью.
— Тебе ничего другого не остается, папа, — спокойно произнесла Лоринда, — как только немедленно ехать в Корнуолл. Ты волен взять с собой одного грума, которого захочешь оставить при себе, и пару лучших лошадей. Все остальное будет продано. — И добавила равнодушно: — Я прикажу перенести твои личные вещи вниз и уложить в дорожную карету.
— А как же быть с моим фаэтоном?
— Его придется оставить здесь. Это новейший из наших экипажей, поэтому за него можно будет выручить больше денег. После завтрака я поговорю с прислугой. Так что если я тебе понадоблюсь, ищи меня в столовой.
Она была уже у выхода из библиотеки, когда отец произнес чуть слышно:
— Мне очень жаль, Лоринда.
Она вышла из комнаты, даже не обернувшись.
Глава 2
Состроив болезненную гримасу, Лоринда смотрела на пустой столик в холле. Казалось невероятным, что всего лишь неделю назад он был засыпан визитными карточками и приглашениями. Его украшали бесчисленные букеты цветов, присланные ей пылкими поклонниками.
овавшее в ней доселе презрение к мужчинам стало поистине безграничным, когда весь Лондон облетело известие: граф Камборн распродает все свое имущество с аукциона.
И как бы Лоринда ни убеждала себя в неотвратимости удара судьбы, все равно потрясение оказалось слишком сильным.
На следующий день после приема в Хэмпстед-Хисе она, как обычно, получила море цветов и любовных записок, и молоток у дверей особняка на Ганновер-сквер не замолкал ни на минуту. Отец был не в том состоянии, чтобы предпринять длительное путешествие. Лоринда заставила его написать письмо Чарлзу Фоксу, уведомлявшее о том, что долг будет возвращен сразу же, как только представится возможность, и фирма, которой было доверено проведение аукциона, получила указания передать Фоксу всю вырученную от продажи имущества сумму.
— Если он когда-нибудь получит остальное, то может считать, что ему крупно повезло! — проворчал граф, заканчивая письмо.
— Я не позволю тебе уклониться от своих прямых обязательств, папа, — решительно заявила Лоринда. — Так или иначе мы найдем деньги, даже если нам потребуется на это вся жизнь.
Граф пробормотал какое-то ругательство и налил себе еще бренди.
Через два дня он отправился в Корнуолл, взяв с собой пару лучших лошадей и самого надежного грума из находившихся у него в услужении.
Лоринде казалось, что даже такая ничтожная уступка выглядит попыткой провести человека, которому они задолжали столь огромную сумму. Однако она ничего не сказала, лишь подумала, глядя вслед удалявшейся карете, что это весьма характерно для ее отца — уехать, даже не поинтересовавшись, как она сумеет со всем справиться без него.
Было совершенно очевидно, что он мог бы стать для нее скорее помехой, чем опорой, и приходилось полагаться только на себя. А продать дом и упаковать те немногие вещи, которые они собирались взять с собой, оказалось чрезвычайно трудным делом.
Двое пожилых слуг, много лет проживших у них, согласились остаться с Лориндой, чтобы помочь ей, пока она тоже не покинет дом.
Все остальные получили расчет с блестящими рекомендациями, чтобы они без труда могли найти себе другую работу.
Служащие фирмы, которой Лоринда поручила провести аукцион, заявили, что с полным на то основанием рассчитывают выручить от продажи дома крупную сумму денег.
Она опасалась, что огромный особняк может оказаться в своем роде «белым слоном» , но почти сразу же после публикации объявления агенты по продаже недвижимости начали присылать своих людей, чтобы его осмотреть.
Лоринда подозревала, что дом перестанет служить жильем, а превратится в игорный зал, но сейчас было не до возражений.
Некоторые картины и кое-что из мебели, оказавшееся неподвластным времени и пригодным для продажи, представляли немалую ценность. Однако потертые ковры и обтрепавшиеся портьеры на окнах не могли принести абсолютно никакой выручки.
Если временами она и испытывала приступы печали или подавленности из-за происходившего вокруг, то ей недосуг было им предаваться.
Каждый день с утра до вечера слуги обращались к ней с вопросами, что из вещей упаковать, а что оставить, и вдобавок она то и дело наталкивалась на клерков, которые были заняты составлением описи предметов, выставленных на продажу, и опечатыванием мебели.
Как ни странно, единственным, что по-настоящему глубоко задело Лоринду, было поведение лорда Эдварда Хинтона. Несмотря на то что она всегда была с ним непреклонна, в последние дни она часто вспоминала его признания в любви и надеялась, что он-то уж останется ей верным до конца, даже если все остальные бросят ее в беде. Но через два дня после бала в Хэмпстеде она получила от него записку, в которой говорилось:
«По причинам, от меня не зависящим, я вынужден покинуть Лондон. Вы прекрасно знаете, какие чувства я питал к Вам в течение года, и хотя Вы ясно дали мне понять, что для Вас я ничего не значу, я не мог уехать, не попрощавшись с Вами.
До свидания, моя прекрасная зеленоглазая Лоринда. Я всегда буду помнить о Вас.
Эдвард».
Она долго всматривалась в написанное на клочке бумаги послание, затем отправилась на поиски отца, который только собирался уехать в Корнуолл.
— Скажи, папа, — начала она, — кто из твоих друзей был в тот вечер в клубе Уайта, когда ты проиграл так много денег Чарлзу Фоксу и, к большому несчастью для нас, был пойман на обмане?
На лице графа было написано, что вопрос ему неприятен, но Лоринда не тронулась с места, ожидая ответа. Спустя мгновение он угрюмо произнес:
— Со мной были Давенпорт и Чарлз Лэмбет.
— И герцог Дорсет? — спросила Лоринда. Отец кивнул.
Она удалилась, не сказав больше ни слова. Теперь ей стало понятно, чем объяснялась записка Эдварда. Герцог и герцогиня Дорсет никогда не одобряли ее поведения и меньше всего желали видеть ее женой своего сына. Герцог был человеком строгих правил и, конечно, ни за что на свете не допустил бы, чтоб его имя тем или иным образом связывали с карточным шулером. Эдвард, в свою очередь, был полностью зависим от отца, и герцог, по-видимому, решил немедленно принять соответствующие меры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36