Она хотела отступить на несколько шагов, но не успела.
Король обнял ее и, притянув к себе, прошептал:
— Ты моя жена… Моя цыганская жена, подаренная судьбой или… богами.
И только Летиция хотела оттолкнуть его, как он прильнул к ее губам страстным поцелуем.
Прежде Летиция никогда не целовалась с мужчинами, хотя часто думала об этом, представляя, каким должен быть этот поцелуй. Конечно же, нежным, легким и… утешительным.
Но губы короля оказались жесткими, в каждом их движении сквозила властность и сила, и ей было больно.
Надо бороться, подумала она, вырваться из объятий этого человека. Но не успела эта мысль промелькнуть у нее в голове, как произошло нечто странное и совсем неожиданное. Ею овладело то же чувство, которое она испытала во время танца, то ощущение счастья и совершенного упоения, охватившее все тело после цыганского вина.
И ощущение это разрасталось и становилось все острее, пока наконец губы девушки не стали мягкими и податливыми, а тело не начало двигаться словно в такт некой неслышной музыки.
А руки короля становились все настойчивее и все крепче прижимали ее.
Восторг и страсть, которые ощутила при этом Летиция, были подобны огню, поднявшемуся откуда-то из самых глубин сердца и жаркой волной охватившему все ее тело — до губ и кончиков пальцев.
Летиция поняла, что этот поцелуй связал их отныне куда более крепкими колдовскими узами, нежели церемония, проведенная воеводой.
Это было волшебство, завладевшее не только ее телом, но и душой, и сердцем, непреодолимая живая сила которого подавляла, сокрушала и одновременно возносила на самые вершины блаженства.
А губы короля тем временем становились все настойчивее.
Каким-то отдаленным уголком сознания Летиция понимала, вернее, чувствовала, что поцелуй короля отмечен той возвышенной, трепетной бережностью, с которой прикасаются разве что к святыне.
Он приподнял голову и произнес хрипло:
— Ты — само совершенство! Ты та, которую я искал всю свою жизнь!..
А затем снова принялся целовать ее — безрассудно, властно и торжествующе.
И в поцелуях этих Летиция уловила волшебство, колдовскую силу, готовую, казалось, вознести ее к самым звездам, блиставшим над головой.
Она чувствовала, как сладостным теплом разливается по ее телу пламя страсти, и знала, что передалось оно от страсти, сжигавшей в эти секунды короля.
Они поднимались все выше и выше, на самые вершины блаженства, и, когда наконец Летиция уже начала почти задыхаться от захлестнувших ее эмоций, король сказал:
— Ты моя жена! Я хочу тебя… сейчас… сейчас же! Я знаю, что ты тоже хочешь меня…
Какую-то долю секунды она не могла вникнуть в смысл его слов.
Затем, вернувшись к реальности, вспомнила, что она — вовсе не Савийя, танцовщица-цыганка.
Она — принцесса Летиция, дочь своей матери, принадлежит к королевской семье, и ей нельзя вести себя подобным образом.
И в то же время больше всего на свете ей хотелось, чтобы король продолжал целовать ее, хотелось прижаться к нему еще сильнее.
Ей бешено, неукротимо, отчаянно хотелось, чтоб он любил ее, и она была готова ответить ему тем же.
Каждая клеточка тела, похоже, взывала к нему, жаждала добиться полного слияния.
— Я… мне пора… идти! — сказала Летиция, но не вслух, а про себя, всем своим существом желая только одного — остаться.
Разве это возможно — оторваться от его губ, отвергнуть этот огонь, сжигавший их обоих?..
Король снова целовал ее, только на этот раз в шею.
Губы его скользнули ниже по гладкой и нежной коже, и Летиция испытала неведомое ей прежде ощущение. Все ее тело пронзила сладостная дрожь, дышать стало трудно.
— Я… я люблю тебя!.. — шепнула она. — Люблю… люблю, люблю!
Она сама не понимала — произнесла ли эти слова вслух или то были слова, звучащие в ее сердце.
— И я люблю тебя, моя прекрасная жена! — откликнулся король. — Идем же, милая! К чему напрасно терять время…
И он повлек ее к двери, за которой находилась спальня.
Только тут вспомнила Летиция об отце и поняла, что, будь он здесь, обязательно постарался бы предотвратить то, что должно произойти.
Отец вспомнился так живо, что она почти видела его здесь, в комнате. Он смотрел на нее неодобрительно и строго, как смотрел в детстве, когда она совершала какой-нибудь неблаговидный поступок.
«Не смей этого делать», — шепнуло ее сердце.
Они уже дошли до двери в спальню. Король распахнул ее, и Летиция, увидев огромную кровать под балдахином, поняла, что она непременно должна бежать.
— Пожалуйста, — шепнула она еле слышным голоском. — Нельзя ли принести чего-нибудь попить?..
Король улыбнулся:
— О, ну разумеется, дорогая! Наверное, это соль, съеденная с хлебом, вызвала у нас такую жажду.
Он отпустил ее руку и отошел назад, к столу, стоявшему в углу комнаты.
Летиция, даже не оглядываясь, догадалась, куда он направился. На этом столе и раньше всегда стояло вино. Кроме того, слуги всегда оставляли там отцу графин с лимонадом.
Остановившись, король обозревал графины, бутылки и бокалы.
— Вино, шампанское, лимонад? Чего бы тебе хотелось? — спросил он.
Он ждал ответа. Но его не последовало, и тогда он обернулся.
Девушка исчезла!
Летиция, потихоньку притворив за собой дверь, ведущую к потайному ходу, заспешила вниз по винтовой лестнице башни и, добежав до первого этажа, выскользнула наружу, в заросший кустарником двор.
Она пустилась бежать что было духу к тому месту, откуда начинались выбитые в скале ступеньки.
Добежав, она заметила, что на камне сидит цыганенок с факелом.
При ее приближении мальчик поднялся и начал спускаться со скалы, освещая ступеньки, чтобы Летиция не оступилась.
Вскоре они оказались внизу. Только тут девушка огляделась по сторонам.
К своему удивлению, она заметила, что плато опустело. На лужайке осталась лишь одна кибитка — та самая, в которой она переодевалась.
Цыганенок подошел к кибитке, и тут Летиция увидела впряженную в нее лошадь. Около кибитки стояла женщина, поджидавшая ее, чтобы помочь снять платье и переодеться в костюм для верховой езды.
Когда девушка сняла бархатный корсаж, что-то со стуком упало на пол. Приглядевшись, Летиция увидела маленький осколок кувшина.
Она наклонилась и подобрала его, а цыганка сказала:
— Береги его, прекрасная принцесса! Он принесет тебе счастье!
— Да, знаю, — улыбнулась Летиция.
— Тут воевода еще кое-что для тебя оставил. И цыганка указала на застланную цветастой тканью постель.
Там рядом с костюмом для верховой езды лежала охапка тоненьких прутьев. Тех самых, что не переломил воевода во время свадебной церемонии.
— Спасибо, — пробормотала Летиция, не в силах понять значения этого странного подарка.
Переодевание с помощью цыганки заняло всего несколько минут. Летиция сказала:
— Просто слов не хватает выразить вам свою благодарность! Как бы я хотела отблагодарить вас каким-нибудь ценным подарком, но…
— В этом нет нужды, благородная принцесса, — перебила ее цыганка. — Муж рассказал мне об обещании короля. О том, что мы всегда можем найти в его стране приют. Для нас нет и не может быть более ценного подарка!
Летиция знала, что цыганка нисколько не кривит душой.
И она протянула женщине руку со словами:
— Тогда могу лишь поблагодарить от всей души!
Цыганка поклонилась и поцеловала протянутую руку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36