Там-то, бают, в стары годы,
По лазуревым ночам,
Фей вилися хороводы
Под водой и по водам;
Месяц слушал, волны пели…
И, навесясь с гор крутых,
Замки рыцарей глядели
С сладким ужасом на них.
И лучами неземными,
Заключен и одинок,
Перемигивался с ними
С древней башни огонек.
Звезды в небе им внимали,
Проходя за строем строй,
И беседу продолжали
Тихомолком меж собой.
В панцирь дедовский закован,
Воин-сторож на стене
Слышал, тайно очарован,
Дальний гул, как бы во сне.
И, лишь дремой забывался,
Гул яснел и грохотал…
Он с молитвой просыпался
И дозор свой продолжал.
Всё прошло, всё взяли годы –
Поддался и ты судьбе,
О Дунай, и пароходы
Ныне рыщут по тебе…
(1835)
* * *
Тени сизые смесились

Тени сизые смесились,
Цвет поблекнул, звук уснул –
Жизнь, движенье разрешились
В сумрак зыбкий, в дальный гул…
Мотылька полет незримый
Слышен в воздухе ночном…
Час тоски невыразимой!..
Всё во мне, и я во всем!..
Сумрак тихий, сумрак сонный,
Лейся в глубь моей души,
Тихий, темный, благовонный,
Всё залей и утиши.
Чувства мглой самозабвенья
Переполни через край!..
Дай вкусить уничтоженья,
С миром дремлющим смешай!
(1835)
* * *
Нет, моего к тебе пристрастья

Нет, моего к тебе пристрастья
Я скрыть не в силах, мать-Земля…
Духов бесплотных сладострастья,
Твой верный сын, не жажду я…
Что пред тобой утеха рая,
Пора любви, пора весны,
Цветущее блаженство мая,
Румяный свет, златые сны?..
Весь день в бездействии глубоком
Весенний, теплый воздух пить,
На небе чистом и высоком
Порою облака следить,
Бродить без дела и без цели
И ненароком, на лету,
Набресть на свежий дух синели
Или на светлую мечту?..
(1835)
* * *
С поляны коршун поднялся

С поляны коршун поднялся,
Высоко к небу он взвился;
Всё выше, дале вьется он –
И вот ушел за небосклон!
Природа-мать ему дала
Два мощных, два живых крыла –
А я здесь в поте и в пыли.
Я, царь земли, прирос к земли!..
(1835)
* * *
Зима недаром злится

Зима недаром злится,
Прошла её пора –
Весна в окно стучится
И гонит со двора.
И всё засуетилось,
Всё нудит Зиму вон –
И жаворонки в небе
Уж подняли трезвон.
Зима еще хлопочет
И на Весну ворчит.
Та ей в глаза хохочет
И пуще лишь шумит…
Взбесилась ведьма злая
И, снегу захватя,
Пустила, убегая,
В прекрасное дитя…
Весне и горя мало:
Умылася в снегу
И лишь румяней стала
Наперекор врагу.
(1836)
Взбесилась ведьма злая. Возможно, этот образ был создан под впечатлением обряда, распространенного в деревнях под Мюнхеном. В марте юноши и девушки имитируют весенние полевые работы; внезапно появляется «ведьма», которая безуспешно пытается им помешать. Сцена утверждает неизбежную победу лета над зимой.
ФОНТАН
Смотри, как облаком живым

Смотри, как облаком живым
Фонтан сияющий клубится;
Как пламенеет, как дробится
Его на солнце влажный дым.
Лучом поднявшись к небу, он
Коснулся высоты заветной –
И снова пылью огнецветной
Ниспасть на землю осужден.
О смертной мысли водомет,
О водомет неистощимый!
Какой закон непостижимый
Тебя стремит, тебя мятет?
Как жадно к небу рвешься ты!.
Но длань незримо-роковая
Твой луч упорный, преломляя,
Свергает в брызгах с высоты.
(1836)
* * *
Яркий снег сиял в долине

Яркий снег сиял в долине, –
Снег растаял и ушел;
Вешний злак блестит в долине,
Злак увянет и уйдет.
Но который век белеет
Там, на высях снеговых?
А заря и ныне сеет
Розы свежие на них!..
(1836)
* * *
Не то, что мните вы, природа

Не то, что мните вы, природа:
Не слепок, не бездушный лик –
В ней есть душа, в ней есть свобода,
В ней есть любовь, в ней есть язык…
…………………………………………………..
…………………………………………………..
…………………………………………………..
…………………………………………………..
Вы зрите лист и цвет на древе:
Иль их садовник приклеил?
Иль зреет плод в родимом чреве
Игрою внешних, чуждых сил?..
…………………………………………………..
…………………………………………………..
…………………………………………………..
…………………………………………………..
Они не видят и не слышат,
Живут в сем мире, как впотьмах,
Для них и солнцы, знать, не дышат,
И жизни нет в морских волнах.
Лучи к ним в душу не сходили,
Весна в груди их не цвела,
При них леса не говорили,
И ночь в звездах нема была!
И языками неземными,
Волнуя реки и леса,
В ночи не совещалась с ними
В беседе дружеской гроза!
Не их вина: пойми, коль может,
Органа жизнь глухонемой!
Души его, ах! не встревожит
И голос матери самой!..
(1836)
Строфы 2 и 4 были запрещены цензурой. Пушкин настоял на том, чтобы они были заменены точками, так как отсутствие этих строф нарушало композиционную цельность ст-ния. В 1851 г., готовя тексты ст-ний Тютчева к печати, Н. В. Сушков просил автора вспомнить недостающие строфы, но поэт не смог восстановить их в своей памяти или не захотел их печатать. В ряде изданий ст-ние напечатано целиком по списку стихотвоений Тютчева, сделанному по статье Н. А. Некрасова «Русские второстепенные поэты» (С. 1850, № 1), где была поправка Некрасова в ст. 31: «Увы, души в нем не встревожит» вм. «Души его, ах, не встревожит». Эта поправка не была замечена Тютчевым, когда он просматривал список СТ. Между тем она вступила в противоречие с тоном и смыслом ст-ния, являющегося инвективой и имеющего уничижительный для противников финал. «Увы» вм. «ах» приглушало в заключительной фразе ее гневную интонацию, высшая точка которой, как это и свойственно мелодике тютчевского восклицания, находится в центре фразы. Ст-ние является программным для всей натурфилософской лирики Тютчева. В его основе – романтическая идея одухотворенности материи, живущей по своим внутренним причинам, что характерно для философии тождества Шеллинга. В широком смысле ст-ние направлено против традиционно-церковных представлений о природе и механистических взглядов на нее, господствовавших в эпоху рационализма XVII – XVIII вв. Неприемлемость с ортодоксально-церковных позиций пантеистических взглядов объясняет причину ценз. купюр. Вместе с тем отдельные выражения («слепок», «лик», «внешние, чуждые силы» и др.) говорят о том, что полемический адресат ст-ния – объективно-идеалистическое учение Гегеля с его принципиальным обособлением природы от духа. Подобное обособление приобрело еще более резкое выражение у младогегельянцев правого, теистического крыла. По-видимому, ст-ние было написано в 1833 – 1834 гг. во время полемики между Шеллингом и последователями Гегеля. Она началась в связи с выходом книги французского философа В. Кузена «Философские фрагменты» (Париж, 1833), предисловие к которой написал Шеллинг. Это предисловие было его первым литературным выступлением после двадцатилетнего молчания. X. Роте высказал предположение, что толчком к созданию ст-ния могло послужить чтение Тютчевым книг Г. Гейне «Романтическая школа» (1833) и «К истории религии и философии в Германии» (1834), в которых также имеются критические выпады против поздней гегелевской трактовки природы. См. Rothe H. «Nicht was ihr meint, ist die Natur»: Tjutcev und das «Junge Deutschland» // «Studien zu Literatur und Aufklдrung in Osteuropa». Giessen, 1978. S. 319–335.
* * *
Я помню время золотое

Я помню время золотое,
Я помню сердцу милый край.
День вечерел; мы были двое;
Внизу, в тени, шумел Дунай.
И на холму, там, где, белея,
Руина замка в дол глядит,
Стояла ты, младая фея,
На мшистый опершись гранит,
Ногой младенческой касаясь
Обломков груды вековой;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15