Владимир и Олег Пресняковы
ТЕРРОРИЗМ
(пьеса)
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ.
Асфальтовая площадка перед входом в здание аэропорта. На площадке, вместо машин, которые обычно припарковывают как раз в этом месте, прямо на своих сумках и чемоданах расположились многочисленные пассажиры. По их унылым, сгорбившимся позам, а также по лицам, на которых застыла печать безмятежного отчаяния и глухой истерики, можно догадаться, что все они находятся здесь уже очень давно. Скорее всего, эти бедные люди направились в аэропорт, чтобы вылететь по каким–то своим надобностям – кто–то из них отправился в служебную командировку, кто–то – в отпуск, а кому–то, может быть, просто пришло время лететь куда–нибудь… Однако что–то нарушило их планы и заставило всех собравшихся в полёт людей остановиться и замереть на зловещей асфальтовой площадке, превратившейся вдруг в самый настоящий остров невезения. За асфальтовой площадкой, прямо перед стеклянным фасадом здания аэропорта, растянулась цепь по–военному экипированных людей – видимо, как раз потому, что военные, выстроившись в режущую глаз линию, стоят, пассажиры не летят. Оцепление указывает на серёзность происходящего. На площадке и в цепи военных никто не разговаривает; кругом очень тихо, не слышно даже характерного для этого места гула вылетающих и прилетающих самолётов. Депрессивное ощущение паралича, охватившего все звуки и движения жизни, усиливает едва различимый ноющий шорох открывающихся и закрывающихся дверей центрального входа; рядом с этими дверями–на– фотоэлементах стоит охранник из оцепления, – его сюда поставили, и он не может сдвинуться со своего поста, поэтому двери, чутко реагирующие на присутствие в зоне действия фотоэлементов человеческого тела, безостановочно ёрзают туда–сюда, и только если военного снимут из оцепления, двери успокоятся… На асфальтовой площадке появляется новый пассажир. Не обращая ни на кого внимания, он чётко чеканит шаг, направляясь прямо на военного, застывшего у входа, вернее, это только кажется, что ничего не ведающий пассажир надвигается на человека в форме, на самом деле, он просто идёт к двери, которую военный заклинил своим биополем. Пассажиру, видимо, хорошо знаком этот путь, – он передвигается как бы интуитивно, глядя не вокруг, а в себя, и поэтому не замечает в окружающем ничего странного…
Человек в военной форме: Аэропорт закрыт.
Пассажир: Позвольте?
Человек в военной форме: Аэропорт закрыт.
Пассажир: Но у меня рейс, через двадцать минут я должен лететь.
Человек в военной форме: Ваши документы.
Пассажир: Вот, пожалуйста, вот билет, вот паспорт… (Суетится, передаёт военному билет и паспорт, – тот изучает их, передаёт обратно).
Человек в военной форме: Аэропорт закрыт.
Пассажир: А как я полечу?
Человек в военной форме молчит, сосредоточенно и сурово смотрит как бы сквозь пассажира.
Пассажир: Послушайте, вы, наверное, устали уже всем объяснять, почему туда никого не пускают – но, видите ли, я не в курсе. Я купил билет неделю назад, и никто меня не предупредил, что вот так – раз – и всё может отмениться, потому что вдруг закрыли аэропорт. Потрудитесь, пожалуйста, мне ответить на мои вполне законные вопросы…
Человек в военной форме: Аэропорт заминирован. Все рейсы отложены на неопределённое время. Закончится операция по разминированию – вы пройдёте в аэропорт.
Пассажир: В аэропорт я пройду, – но это уже не будет иметь никакого смысла… Чёрт знает что происходит… Аэропорт заминирован… А когда вы его, мда… Зачем? (Пассажир бормочет что–то ещё, отходя в сторону от военного и присаживаясь на свой чемодан рядом с другими ожидающими).
Пассажир (обращается к соседу, восседающему на клетчатом чемодане) : Вы знаете, что происходит?
Пассажир 1 (смотрит на небо, щурится) : Конечно… аэропорт заминирован…
Пассажир: Зачем… в смысле, что – кто–то должен был прилететь, или улететь, кто–то очень, кого… на кого можно сделать покушение… политик, учёный?
Пасажир 1 (обращается к Пассажиру 2, который так, без багажа, сидит прямо на асфальте, и то, что он, вообще, – пассажир, можно предположить только потому, что он, как и остальные, ждёт, когда откроют аэропорт) : Вы политик?
Пассажир 2: Нет.
Пассажир 1: Учёный?
Пассажир 2: Нет.
Пассажир 1: Странно, вы единственный здесь из всех, кто более менее похож на политика или учёного…
Пассажир 2: Почему?
Пассажир 1: Потому что у вас нет багажа.
Пассажир 2: Ну и что?
Пассажир 1: Нет багажа, значит ничего вас не беспокоит – вам его доставят, или он вам, вообще, не нужен, потому что вы настолько заняты политикой или учёностью, что ни о чём другом не думаете…
Пассажир 2: Не думаю, но я не политик, и не учёный.
Пассажир 1: А вы достойны покушения?
Пассажир 2: Не знаю…
Пассажир 1: Ну, как, вот из–за вас могли бы заминировать аэропорт?
Пассажир 2 (нервно) : А с чего вы взяли, что аэропорт заминирован?
Пассажир 1 (с иронией) : Сам догадался.
Пассажир: Вообще–то, военные так сказали…
Пассажир 1 и Пассажир 2 (хором) : Военные сказали?
Пассажир: Да, мне только что, сказали…
Пассажир 2: А я от них ничего такого не слышал… Я просто знаю, что кто–то оставил багаж на взлётной полосе. Сейчас сапёры пытаются узнать, что там. Пока узнают – все рейсы отменили, аэропорт закрыли…
Пассажир: И всё из–за какого–то багажа?!
Пассажир 2: Конечно… из–за какого–то! Там может быть всё, что угодно. Все могут взлететь на воздух. И наивно предполагать, что аэропорт заминировали ради политика, или учёного. Заминировали ради всех, ради всех, кто сейчас здесь сидит, потому что когда гибнут невинные простые ничем невыдающиеся люди – это ещё страшнее, чем погиб бы какой–нибудь значительный человек. Если гибнут самые обыкновенные, и, знаете, так, часто и помногу, гибнут не на войне, а прямо в домах, в самолётах, или по пути на работу, то всё в государстве меняется само по себе, и политики со своей никчемной политикой, и учёные с их учёностью отправляются к чёрту…
Пассажир: К чёрту?..
Пассажир 2: Да, к чёрту, потому что никто и ничто не может управлять миром, где так часто гибнут обыкновенные люди, – часто и помногу…
Пассажир 1: Да, действительно, зачем охотиться за хорошо охраняемыми людьми, когда можно так запросто убить идею, или смысл – ведь их никто не охраняет… Смысл и идея всей жизни – в людях, во всех нас, но нас–то никто не охраняет! Даже сейчас охраняют аэропорт, а не нас!
Пассажир 2: Всегда страдают невинные…
Пассажир 1: Да, невинные страдают всегда… (Произнося эти фразы, Пассажир 2 и Пассажир 1 картинно мотают головами).
Пассажир 2: Хотя так или иначе все в чём–то виноваты…
Пассажир 1: Но это ещё не повод, чтобы подкладывать подо всех мины!
Пассажир: Подождите, а с чего вы взяли, что там, действительно, в этих сумках что–то такое, что взорвётся?
Пассажир 1: Сейчас это выясняют, мы ничего не утверждаем, мы просто рассуждаем, а они (показывает на военных, стоящих в оцеплении) , они – выясняют…
Пассажир 2: Но, в любом случае, – это уже взорвалось.
Пассажир 1: Да. Да. Взорвалось.
Пассажир: Как это? (Картинно оглядывается по сторонам). А где же тогда дым, осколки, руины? Где?
Пассажир 1: Это всё внутри.
Пассажир: Внутри?
Пассажир 1: Да, внутри всех, кто здесь сейчас сидит, – и кто не пускает нас (показывает на военных) … Этих людей в оцеплении, их ведь от чего–то оторвали, от какой–то своей жизни… заставили волноваться, нервничать, хоть они и делают вид, что им не страшно, но холодок внутри, знаете, сквознячок такой липкий – нет–нет, да и пробежит у них, я вижу… Всем здесь уже что–то сломали, вынудили думать совсем о другом… И вот что с этим делать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11