А у эфиопов царило глухое молчание. Поскольку бедняги не получили доступа к огненной воде и были лишены права участия в священнодействиях с нею, вместо чего им вменялось в обязанность лишь работать, пока не протянут свои ноги, то в их рядах стало нарастать возмутительное недовольство. Нашлись, как в подобных случаях водится, и всякие зловредные подстрекатели-агитаторы. Подзуживаемые ими эфиопы, наконец, уже громко возроптали:
— Братья, да где же справедливость на этом свете? Разве это по божьему закону деется — всю водку зажилили себе мавры, все шикарные бусы тоже только для мавров, а для нас только этот занюханный сахарин? И после этого мы еще работай?
Как и следовало ожидать, все это кончилось для оппозиции большими неприятностями. Едва узнав о начавшемся брожении умов, Сиси-Бузи, не мешкая, направил к эфиопским вигвамам карательную экспедицию, которая под предводительством верховного главнокомандующего доблестного Рики-Тики-Тави привела, как выражался Сиси-Бузи, всех смутьянов к общему знаменателю. А там, где еще вчера сияли блеском королевские вигвамы, сегодня громоздились только бесформенные руины.
Когда поголовная порка окончилась, раскаявшиеся эфиопы, низко кланяясь, благодарили за науку и в один голос повторяли:
— Сами роптать больше не будем и детям своим закажем!
Так на острове снова были восстановлены мир и процветание.
3. Катастрофа
Вигвамы Сиси-Бузи и главного жреца стояли в наиболее живописной части острова, у подножия потухшего триста лет тому назад старого вулкона.
Но однажды ночью вулкан вдруг, совершенно неожиданно, проснулся и сейсмографы в далеком Пулкове и Гринвиче зарегистрировали ужасное сотрясение.
Над огнедышащей горой взметнулся в небо высокий столб дыма и пламени, затем градом посыпались камни, и, наконец, подобно клокочущему кипятку из самовара, хлынула раскаленная лава.
К утру все было кончено.
Объятые ужасом эфиопы узнали, что они остались без своего обожаемого монарха и без главного жреца. Судьба сохранила им лишь верховного главнокомандующего, доблестного Рики-Тики-Тави. А там, где еще вчера сияли блеском королевские вигвамы, сегодня громоздились только бесформенные груды постепенно застывшей лавы.
4. Гениальный Коку-Коки
Вся стихийно собравшаяся после катастрофы толпа уцелевших островитян в первый момент была как громом поражена, все стояли оцепеневшие. Но уже в следующий момент в головах эфиопов и немногих оставшихся в живых мавров зародился естественный вопрос:
— Что же теперь дальше? Как быть?
Вопрос породил брожение. Гул голосов, вначале неясный и едва слышный, стал нарастать все более и более, кое-где уже готова была начаться свалка. Неизвестно, к чему бы это привело, не случись тут новое удивительное явление. Над волнующейся толпой, выглядевшей словно алое маковое поле с редкими белыми и цветными вкраплениями, внезапно возникла сначала испитая физиономия с бегающими глазками, а затем и вся тщедущная фигура известного на острове горького пьянчуги и бездельника Коку-Коки.
Эфиопы вторично остолбенели, словно громом трахнутые. Причиной тому был, прежде всего, необычный внешний вид Коку-Коки. Все от мала до велика привыкли видеть его либо отирающимся в бухте, где выгружались на берег заманчивая огненная вода, либо поблизости от вигвама Сиси-Бузи, где этот деликатес распивался. И всем было доподлинно известно, что Коку-Коки — природный цветной мавр высокой кондиции. Но теперь он предстал перед изумленными островитянами весь обмазанный красным суриком, с головы до пят покрытый эфиопским боевым узором. Даже самый опытный глаз не мог бы сейчас отличить этого вертлявого плута от любого обычного эфиопа.
Коку-Коки покачнулся на бочке сперва вправо, потом влево, разинул свою широкую пасть и громогласно изрек странные слова, которые восхищенный корреспондент «Нью-Йорк Таймс» тотчас записал в свой блокнот:
— Отныне мы свободные эфиопы, объявляю всем благодарность!
Никто в толпе эфиопов не мог понять, почему и за что именно Коку-Коки объявлял им свою благодарность. Тем не менее вся огромная человеческая масса ответила ему изумительно громовым «ура!»
Это «ура!» в течение нескольких минут неистовствовало над островом, пока его не оборвал новый возглас Коку-Коки:
— А теперь, братья, ступайте приносить присягу!
Пришедшие в восторг от новой идеи эфиопы вразнобой загалдели:
— Так кому же мы будем теперь присягать?
И Коку-Коки величественно обронил:
— Мне!
На сей раз остолбенели от изумления мавры, но их замешательство было недолгим. Первым опомнился от оцепенения сам бывший главнокомандующий Рики-Тики-Тави.
— А ведь каналья прав! — воскликнул он. — Это как раз то, что нам сейчас нужно. Пройдоха попал в самое яблочко! — и подал пример, первым же низко склонился над новоявленным вождем народа.
Мавры подхватили Коку-Коки на руки и высоко подняли его над толпой.
Целую ночь по всему острову ярко пылали веселые огни, бросая отблески в высокое небо. Вокруг них повсюду плясали ликующие эфиопы, празднуя установленные свободы. Они совершенно опьянели от радости и от огненной воды, каковую щедрый Коку-Коки повелел выдавать всем без ограничения.
Радисты проплывавших мимо кораблей встревоженно шарили в эфире, тщетно пытаясь уловить какую-либо весть с острова. На кораблях собирались уже было на всякий случай для порядка хорошенько обстрелять остров, но тут весь цивилизованный мир успокоился радиограммой, поступившей, наконец, от специального корреспондента «Нью-Йорк Таймс».
«Большой сабантуй. Точка. Болваны на острове празднуют национальный праздник байрам. Точка. Пройдоха оказался гениален. Точка.»
5. Мятеж
События, меж тем, развивались стремительно и, в результате, политическая обстановка на острове очень скоро вновь стала крайне напряженной. Еще в первый день своего правления Коку-Коки, стремясь угодить эфиопам, переименовал остров в Красный или Багровый в честь эфиопской красной расцветки. Но эфиопы оказались равнодушны к славе и на них не произвело никакого впечатления сие переименование, зато оно вызвало недовольство среди мавров.
На другой день Коку-Коки решил угодить маврам и официально утвердил одного из них, а именно того же Рики-Тики-Тави, во вновь восстановленной должности верховного главнокомандующего. Однако, маврам он отнюдь не угодил этим, а лишь вызвал у них зависть и склоку, поскольку каждый из них сам был бы не прочь заполучить такую должность. А эфиопскую общественность возмутил уже сам факт возвышения одного из мавров.
Тогда на третий день наш герой принял решение угодить самому себе, соорудив с этой целью из пустых консервных банок новый персональный головной убор и водрузил его на свою голову. Получилось очень красиво и как две капли воды походило на царскую корону незабвенного Сиси-Бузи. Но эта акция вызвала уже всеобщую оппозицию: мавры были убеждены, что лишь кто-либо из них может быть достоин такой короны, а эфиопы, будучи к тому же деморализованы обильным употреблением огненной воды, выступали против короны вообще, усматривая в этом реставрацию монархии. Недаром у них до сих пор начинали чесаться спины при одном воспоминании о том, как покойный Сиси-Бузи, по его любимому выражению, «приводил их к общему знаменателю».
1 2 3 4 5 6 7