Теперь нужно было спасать пса. Эльзи, слава богу, и впрямь изнасилована, школьный учитель видел это своими глазами. Но поскольку староста был крестьянского склада, он не особенно торопился с подачей жалобы и только в конце февраля поехал с почтовой машиной в соседнюю деревню, а оттуда поездом, останавливающимся у каждого поселка, в столицу кантона. Он попросился на прием к начальнику кантонального управления – тот обязан выслушивать любого деревенского старосту своего кантона, хотя их больше двух сотен. Но уж деликатничать с ними было вовсе не обязательно.
– Претандер, – набросился на старосту начальник управления, которому подчинялись также юридическое и полицейское ведомства кантона, прежде чем староста вообще успел открыть рот и изложить свою просьбу, – эта история мне слишком хорошо известна, у меня уже давно лежит на столе требование арендатора пансионата о возмещении ущерба, твой окаянный пес разделал под орех его сторожа и все еще бегает на свободе, а этот бедолага все еще не может сидеть, известная часть тела у него разорвана в клочья, и сомнительно, удастся ли ее вообще подштопать. Доходит до тебя, Претандер? Ты даже представить не можешь, что тебе светит. А я тебе добра желаю. Прояви добрую волю и пристрели пса.
– Пускай добрую волю проявляют эти типчики из пансионата, – возразил староста. – Они изнасиловали Эльзи, а Мани только защищал ее.
– Изнасиловали? – опешил начальник управления. – Это кто же? Ночной сторож?
Это у него же зад разодран в клочья.
– Нет, Эльзи изнасиловал кто-то другой, – сказал староста. – А Мани вцепился в сторожа по ошибке.
Начальник управления наморщил лоб.
– И об этом ты сообщаешь только теперь? – спросил он.
– Я думал, что Мани ничего не будет, если я об этом не сообщу, – пояснил староста.
Начальник откинулся на спинку кресла.
– Претандер, – сказал он, – нам с тобой нет нужды обманывать себя, у девушек в этом возрасте бывают самые неприличные фантазии.
– У меня есть свидетель, – ввернул староста.
– Вон оно что, есть свидетель, – машинально повторил начальник управления. – Кто же это?
– Учитель Фронтен, – ответствовал староста.
– Ах, этот сочинитель! Так-так, значит, сочинитель, – протянул начальник управления. – Если ты хочешь подать жалобу на развратные действия, тебе следует вручить ее вашему участковому полицейскому, он доложит о ней прокурору, а тот сообщит в суд вашего округа.
– Значит, все начинать с начала? – возмутился староста.
– Порядок есть порядок.
– Хорошо, я подам эту жалобу, – сказал староста.
– Претандер, – опять принялся за свое начальник, – ты упрям как осел и собираешься впутаться в историю, которая и для тебя, и для всего вашего ущелья добром не кончится. Не могу сказать, почему. Ты-то полагаешь, что если я – начальник управления кантона, да еще и возглавляю суды и полицию, то знаю все дела лучше, чем ты. Ни черта я не знаю! Уверяю тебя, староста, наша страна – самая загадочная страна в мире. Никто не знает, кому что на самом деле принадлежит и кто с кем играет, чьи карты в игре и кто тасовал колоду. Мы делаем вид, будто живем в свободной стране, причем не уверены даже в том, принадлежим ли мы еще самим себе. История с Эльзи и твоим псом мне совсем не нравится, а уж от укушенного в зад ночного сторожа просто жуть берет. С каких это пор ночной сторож позволяет кусать себя в зад? А потом – этот барон фон Кюксен! Разве такой титул вообще существует? Вдобавок он еще и житель Лихтенштейна. А тамошним жителям угодно считать себя одновременно и австрийцами, и швейцарцами, а кроме того – еще и лихтенштейнцами. Но что понадобилось этому лихтенштейнцу в вашем ущелье? За этим кроется что-то такое, до чего мы лучше не будем докапываться, ведь и в сейфах наших банков мы тоже не роемся. Пусть тайное остается тайным. И судебное разбирательство ничего не изменит. Не подавай жалобу, даже если все, что ты рассказываешь, – чистая правда. Девичья невинность все равно когда-нибудь пойдет прахом, а с этим лихтенштейнским бароном я сам поговорю и готов держать пари, что он тоже заберет свое заявление. Только пса тебе все же придется пристрелить. Я, как глава полиции, вынужден это потребовать. Весной опять откроется «Приют нищеты», и из-за твоего Мани в опасности окажутся куда более ценные зады, чем задница сторожа.
– Пса я не пристрелю и жалобу в суд подам, – уперся староста. Начальник управления встал с кресла.
– Тогда я прикажу его пристрелить. А ты кати в свою деревню, да побыстрее, мне пора, в «Медведе» меня ждут партнеры по картам.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15