САША. Что чувствуешь?
ДЕД. Смерть свою. Вот осторожно посмотри на мою тень.
САША (смотрит на тень деда). Ну…
ДЕД. Хуи гну. Видишь, она дрожит?
САША. Не вижу.
ДЕД. Смотри внимательно, вот я сейчас подыму ногу. (Медленно поднимает правую ногу) Видишь, тень опаздывает? Видишь?
САША. Нет. Ты поднял, и тень подняла.
ДЕД (досадливо). А… Сейчас я опущу ногу и подыму другую. (Опускает ногу и поднимает другую) Теперь замечаешь?
САША (примирительно). Ну есть что-то…
ДЕД (довольно). Вот то-то что и есть. Всегда, когда человеку мало жить остается, тень его дрожит и от хозяина отстает. Это смерть на человеке курсор ставит, перед тем как стереть его.
САША. Откуда ты про это знаешь?
ДЕД. Я много чего такого знаю. Чай не просто жизнь прожил. Простой человек от стола к унитазу дорожку протаптывает, а знающий по пути зарубки делает да знаки оставляет.
САША. Выходит ты человек знающий?
ДЕД. Ну, ебтыть.
САША. Хорошо, скажи тогда, почему себя вылечить не можешь?
ДЕД. Это не главное.
САША. А что главное?
ДЕД. Главное, это темную энергию от себя гнать, а светлую притягивать. И два раза в неделю клизму горячую – это обязательно, иначе сила к другому уйдет…
САША. Другие это кто? Тоже знающие?
ДЕД. Ну да…
САША. Дед, а как ты знающим то стал?
ДЕД. Аккурат во время войны. Под Смоленском из окружения выходили, друг у меня был – Петя Зимин, он из Еревана родом, а сам русский. Весь день по лесу мотались, ночью веток еловых нарубили, попадали на них. Лежу, смотрю на звезды и думаю: «Останусь живой или нет?» А звезд много, словно гниды по бушлату ползают. И особенно мне одна звездочка запала, сама желтенькая такая и подмигивает мне, словно девчоночка и будто утешает: «Ничего, Коля, все хорошо будет, живой останешься и фашиста раком поставишь». Я чего-то разулыбался, духом воспрял и мысленно так говорю: «Спасибо тебе звездочка!» А Петя он рядом лежал и вслух говорит: «Пожалуйста»…
САША. Этот Петя тоже знающий был?
ДЕД. Нет, просто хороший телепат. За неделю научил меня мысли читать. Потом другие учителя были…
САША. Погоди-погоди, ты умеешь читать мысли?
ДЕД. Умею. Ну не быстро, а так по слогам.
САША. Ну, скажи, о чем я думаю?
Дед скептически смотрит на Сашу.
ДЕД. Сейчас не получится.
САША. Почему?
ДЕД. У меня фаза слабая. До завтрака.
САША. Ну ладно, потом покажешь. У кого ты еще учился?
ДЕД. Потом Федор Иванович Крюковцов был. Мы вместе на заводе работали, он бухгалтером был, сквозь стены видел. У него за стенкой молодожены жили, так он все время яростный ходил. Дальше меня дядя Витя учил, у него способность была во сне путешествовать,… Но он необразованный был, поэтому кроме Витебска нигде и не был. А так все знал, какие там цены на рынке, что в кино идет…
САША. Может, меня научишь?
ДЕД. Да пришло уже время ученика искать.
САША. Меня возьми – я страсть, какой бедовый.
ДЕД. У тебя одна особенность должна быть. Ты себя любить не должен.
САША. Самолюбием не страдаю.
ДЕД. А это мы сейчас проверим. Ну-ка встань передо мной.
Саша выходит из-за мольберта и встает перед дедом.
ДЕД. Повторяй за мной. Я никчемный человечишко.
САША. Я никчемный человечишко.
ДЕД. Мне тридцать лет, а все бестолочь.
САША. Мне тридцать лет, а все бестолочь.
ДЕД. Ни семьи, ни работы нормальной.
САША. Ни семьи, ни работы нормальной
ДЕД. И только свет в окошке – дедушка Николай Андреич
САША. И только свет в окошке – дедушка Николай Андреич
ДЕД. А пенсия у него, блядь не резиновая…
Саша подходит к мольберту и начинает собирать тюбики с краской.
ДЕД. Что Саш?
САША. Ты прав дед. Рано мне еще в ученики…
ДЕД. Эх, Саша, Саша… Вот так и все люди, гордость разуму глаза закрывает. Вот дядя Витя он как говорил – «ласковый теленок двух мамок сосет, а гордый ни одной»…
САША. Вот пусть твой дядя Витя и сосет…
ДЕД. Да нет его уже давно, с другими мудрецами на излете вечности беседы ведет. Куда и я скоро попаду, как равный… А вы оставайтесь. Я Саш, вчера ехал в автобусе, смотрю из окна, как люди на остановках стоят, слякоть кругом, грязь. Потом расползутся по домам, в ящик пялится… А ведь если вспомнить, кем раньше люди были…
САША. А кем раньше люди были?
ДЕД. А кем только не были! Каждый мужик в деревне пахал, сеял, на медведя без друзей ходил! А пили сколько? Э… куда вам! Прадед твой Семен Егорович за два дня корову пропил в одиночку, а это знаешь, тогда какие деньги были? А чего с топором люди вытворяли, а вы своими компьютерами ни хрена не можете! Секс у них понимаешь, картиночки – резиночки! Раньше секс был, стенка на стенку, уезд на волость! И эта … духовность? Конечно библиотек, как щас не было, но народ тянулся к книгам. Прадед твой Семен Егорович, сядет утра на крылечке, откроет книжку немецкую…
САША. Немецкую?
ДЕД. Ну да, когда. Первая Мировая война с немцами была, он одного в лесу придушил, а поживиться кроме книжки нечем было… А там по-немецки все, но все равно сидит и смотрит на книжку, пока не стемнеет. Вот тебе государство все дало, образованье, учебники и что? Сергеич доктор тож такой, развалится в кабинете, барин – хрен обварен и все шуточки… «Откушал ты свое, Андреич, постись»… И эта гадина, Рая, которая по моче главная, нет, чтоб утешить, так туда же – «капитошкой» зовет. А ты постой в регистратуре этой, они же всех на один день записывают! Дорогу нормальную к поликлинике не подведут! Ну, правильно – деньги просрали: кто шубу себе, кто машину, а ты прыгай себе Николай Андреич с баночкой через ямы!
САША. Дед не ори, я и так все слышу.
ДЕД (успокаиваясь). А знаешь кому это все выгодно?
САША. Евреям?
ДЕД. Ну, это для дураков. На самом деле это инопланетный заговор.
САША. Ну да, сам бы мог догадаться.
ДЕД. А ты думаешь, почему у Горбачева на голове карта Галактики нарисована?
САША. А и вправда почему?
ДЕД. А никто не знает.
САША. А Горбачев?
ДЕД. И Горбачев не знает.
САША. Непонятно.
ДЕД. Объясняю… Наша Галактика, это как бы полянка.
ДЕД. Так вот в космосе как в лесу – каждая поляна свой характер имеет. Наша поляна, Галактика наша, больная и насекомые, мы то есть, тоже болеем. В лесу закон – слабого уничтожить надо. Вот с других полянок сволота к нам и подтягивается… Близок час нашего поражения.
САША. Да ну и фиг с ним.
ДЕД. Вот так и все, а потом когда будешь за марсианами подметать, вспомнишь мои слова. Ну, это твой выбор, а я все равно бороться буду
САША. Каким образом?
ДЕД. Первое – обязательно теплое белье, кальсоны наизнанку выворачивать и так носить, второе – сухофрукты и ….
САША (машет рукой). Ясно. Можешь не продолжать.
ДЕД. Ты чего?
САША. А чего-то скучно стало.
ДЕД. А это главная проблема твоего поколения.
САША. Отстань.
ДЕД. Вот к тебе ребята приходят, друзья твои. Я иной раз стану возле двери и слушаю тихонько, о чем вы разговариваете. И вот что тебе скажу – не было у нас такой скуки, тоски такой не знали. Куда ни придешь – везде гармошка, девчата визжат, бутылочки позвякивают. А эти сидят как, как в воду опущенные и музыку эту придурушную крутят. Самим себя деть некуда, шли бы на стройку…
САША. Дед, иди сам на стройку.
ДЕД. Ну, ты меня еще на хер пошли.
САША. Иди….
Дед встает, потрясенно смотрит на Сашу.
САША (виновато). Дед…
ДЕД (садится, не мигая, смотрит перед собой). Проси прощенья….
САША. Прости меня.
ДЕД. Так не просят…
САША (со вздохом встает, опускается на колени перед дедом).
1 2 3 4