— Monsieur van Ekeren n'est pas ici maintenant, monsieur.
— Parlez-vous anglais? — спросил я. — Я говорю из Англии.
— Attendez.
Подождав еще немного, я наконец с облегчением услышал, как на чисто английском меня спросили, чем мне могут помочь.
Я объяснил, что звоню из Лондона, из компании «Саксони Фрэнклин лимитед», занимающейся импортом драгоценных камней.
— Чем можем быть вам полезны? — любезно и беспристрастно спросил меня мужской голос.
— Вы занимаетесь шлифовкой необработанных бриллиантов? — напрямик поинтересовался я.
— Да, разумеется, — ответили мне. — Однако для того чтобы стать нашим клиентом, вам необходимо представить рекомендательные письма и поручительства.
— Гм... А разве «Саксони Фрэнклин лимитед» уже не является вашим клиентом? — спросил я. — Или, может быть, Гревил Саксони Фрэнклин? У меня очень важное дело.
— Будьте любезны, ваше имя?
— Дерек Фрэнклин. Я — брат Гревила.
— Одну минуту.
Через некоторое время он вернулся и сказал, что скоро перезвонит мне, чтобы дать ответ на мой вопрос.
— Благодарю вас, — сказал я.
— Pas du tout. — Оказывается, он еще и говорил на двух языках.
Положив трубку, я попросил Аннет и Джун, сновавших вокруг меня с деловым видом, поискать в картотеке Гревила имя Якоб ван Экерен.
— Взгляните, может быть, в компьютере есть какое-нибудь упоминание об Антверпене, — добавил я, обращаясь к Джун.
— Опять все эти алмазы!
— Да. Адрес ван Экерена — Пеликанстраат, 70. Аннет сосредоточенно сдвинула брови.
— Это же бельгийский аналог лондонского Хэттон-Гарден, — воскликнула она.
Я не очень обрадовал их своей просьбой, отрывая от повседневной работы, но вскоре Аннет уже сообщила мне, что никакого Якоба ван Экерена в картотеке не значится, однако в офисе имеется информация только шестилетней давности, а более старая документация хранится на складе в подвале. Джун, заскочив в комнату, сказала, что компьютер ничего не выдал ей ни о ван Экерене, ни о Пеликанстраат, ни об Антверпене.
Собственно говоря, в этом не было ничего удивительного. Если бы Гревил хотел, чтобы информация о его операции с алмазами стала всеобщим достоянием в офисе, он бы ничего не скрывал. «Весьма странно, что это не так», — думал я. Был бы на месте Гревила кто-то другой, его можно было подозревать в каких-то махинациях, но, насколько я знал, Гревил всегда вел дела с честью и благородством, о чем свидетельствовали те, похожие на молитву, строки.
Зазвонил телефон, и Аннет взяла трубку.
— "Саксони Фрэнклин", добрый день. Она послушала, что ей ответили.
— Дерек Фрэнклин? Да, одну минуту. Взяв трубку, я услышал все тот же ровный франко-англоговорящий голос из Бельгии. Я нисколько не сомневался, что в перерыве между двумя нашими телефонными разговорами говоривший узнавал наш номер через международную справочную, чтобы удостовериться в том, что я был именно тем человеком, за которого себя выдавал. Ну что ж, разумно. Я бы поступил точно так же.
— Мистер Якоб ван Экерен ушел на пенсию, — сообщил он. — Я его племянник, Ханс. По имеющейся у нас информации, на протяжении последних шести-семи лет мы не имели деловых контактов с вашей фирмой. Однако я не могу вам ничего сказать по поводу того, что было раньше, когда делами ведал мой дядя.
— Понятно, — ответил я. — Не могли бы вы поинтересоваться на этот счет у вашего дяди?
— Пожалуйста, если угодно, — вежливо отозвался он. — Я уже звонил ему домой, но, видите ли, они с тетей уехали до понедельника, и их служанка не знает куда. — Он помолчал. — А не могли бы вы мне сказать, в чем, собственно, дело?
Я объяснил, что мой брат скоропостижно скончался и оставил много незавершенных дел, в которых я пытаюсь разобраться.
— Мне попались название и адрес вашей фирмы. Я сейчас пытаюсь дозвониться всюду, куда можно, чтобы все узнать.
— В понедельник я обязательно поговорю со своим дядей. — В его голосе послышалось сочувствие. — И непременно перезвоню вам.
— Я вам крайне признателен.
— Не стоит благодарности.
«Дядя, — мрачно подумал я, — вряд ли расскажет что-нибудь интересное».
Я пошел и открыл сейф, сказав Аннет, что Просперо Дженксу нужны все шпинели.
— Он говорил, что у нас есть кусок горного хрусталя, похожий на Эйгер.
— На что?
— На горную вершину. Как Монблан.
— Ах да.
Она пошла вдоль рядов коробок и отыскала среди них одну довольно тяжелую, стоявшую в противоположном конце почти в самом низу.
— Вот он, — сказала она, водрузив ее на полку и сняв крышку. — Красота.
Занимавший всю коробку «Эйгер» лежал на боку и имел настолько бугристую основу, что его нельзя было поставить, но, глядя на прозрачные срезы и грани, представляя их сверкающими алмазным блеском в лучах солнца, как задумано Дженксом, можно было не сомневаться, что горный хрусталь составил бы основу фантазии, достойной своего названия.
— Цена нами уже установлена? — спросил я.
— Вдвое больше его стоимости, — бодро сообщила она. — Плюс налог, плюс упаковка и перевозка.
— Он хочет, чтобы ему все передали с посыльным.
Она кивнула.
— Он всегда так просит. Джейсон все перевозит на такси. Предоставьте это мне, я обо всем позабочусь.
— И еще нам надо переложить тот жемчуг, что мы получили вчера.
— Да, конечно.
Она отправилась за жемчугом, а я продолжил то, чем занимался накануне, будучи почти уверен, что мои поиски напрасны, но тем не менее не отказываясь от своих намерений. Аннет вернулась с жемчужинами, которые хоть на этот раз были уложены в пластиковые пакетики с завязками, а не в дурацкие открытые бумажные конверты, и, пока она пересчитывала и складывала новые поступления, я продолжал просматривать старые.
Коробки с жемчужинами всех размеров. Никаких алмазов.
— Вам что-нибудь говорит формула CZ? — между делом спросил я Аннет.
— CZ — это кубический циркон, — тут же ответила она. — Мы продаем их в больших количествах.
— А это... это не искусственный бриллиант?
— Это синтетический хрусталь, очень похожий на бриллиант, — объяснила она, — но примерно в десять тысяч раз дешевле. Если он вставлен в перстень, разница почти незаметна.
— Неужели? — удивился я. — В это трудно поверить.
— Мистер Фрэнклин говорил, что многие ювелиры не могут определить на глаз. По его словам, лучше всего вытащить камень из оправы и взвесить.
— Взвесить?
— Да. Циркон гораздо тяжелее бриллианта, так что один карат циркона меньше бриллианта в один карат.
— CZ равно С, умноженное на 1, 7, — медленно произнес я.
— Верно! — удивленно воскликнула она. — Откуда вы знаете?
Глава 9
В полдень, когда я, закончив свои безрезультатные поиски, закрыл крышку последней коробки с нежно переливавшимися цветами радуги опалами из Орегона, сидел в кабинете Гревила и читал распечатку Джун об основах бизнеса, постигая схему денежного оборота, заканчивавшегося справедливым итогом. Аннет, в ежедневные обязанности которой входил перевод денег в банк, дала мне на подпись пачку чеков. Я подписал их с ощущением, что делаю это не по праву. Затем она принесла мне дневную корреспонденцию, требовавшую определенных решений, и я разобрал ее, преодолевая внутреннее сопротивление.
Было несколько звонков от ювелиров, узнавших из утренних газет о смерти Гревила. Аннет, уверяя их, что это не означает закрытия предприятия, говорила более убедительно, чем выглядела.
— Все говорят, что Ипсуич слишком далеко, но мыслями они будут там, — сообщила она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79