Он лишь умело использовал лазейки нашего законодательства – скорый суд, к которому он прибегнул, вполне допустим. Вынесенное им определение – так называемое «в обеспечение исковых требований». Это когда истцы пишут ходатайство с просьбой обеспечить их требования, ссылаясь на то, что противная сторона якобы стала принимать некие управленческие решения и шаги, ведущие к разбазариванию собственности. Сверхзадача такого иска – все оставить как есть. И суд, действительно, вправе вмешаться – запретить всякие управленческие действия до того, как будет разрешен спор по существу: кому что принадлежит.
Таким образом, своим спринтерским определением по «Уралхиммашу» Балашов вроде бы никоим образом не разрешал спор о собственности, он лишь запретил издавать приказы и распоряжаться имуществом… Все внешне невинно. Мило и тихо… Но – удушающе. Под покровом закона получилось полное беззаконие.
Как известно, по российскому законодательству, если по какому-то спору уже состоялось решение иного суда – например арбитражного, – то новое решение по этому же спору другой суд выносить не может. Но игра есть игра: принимая «нужное» решение «в обеспечение иска», Балашов сделал вид, что ему неизвестна принципиальная подробность тяжбы вокруг «Уралхиммаша», что арбитражный суд уже состоялся… И внешне – опять все выглядело прилично. Балашов знал, как мотивировать: мол, нет в области единой информационной системы (а ее действительно нет), и в райсудах ничего не знают…
Естественно, это была чистой воды игра – Балашов все знал. И именно поэтому он решил не вникать в подробности: он мог вызвать хотя бы свидетелей – но их не вызвал, он мог потребовать документов – он их не потребовал, он мог отложить рассмотрение дела, хотя бы до выяснения всех обстоятельств, на несколько дней… Но – ничего. Потому что так хотел Федулев. И Балашов вынес заказанное ему решение, размахивая которым на «Уралхиммаш» тут же, спустя пару часов после вынесения, когда чернила еще не высохли на подписи судьи, Федулев уже влетел на «Уралхиммаш» с вооруженными бригадами…
И «Уралхиммаш» пал.
ОЧЕНЬ ВАЖНАЯ ДЕТАЛЬ СОВРЕМЕННОГО РОССИЙСКОГО СУДОПРОИЗВОДСТВА. Если сегодня суд играет на чьем-то поле, если откровенно подыгрывает одной из сторон – закон на его стороне. Поскольку суд у нас якобы независим. И весь вопрос только в том, чтобы судью поддержали «наверху». Если судейский «верх», который осуществляет у нас процессуальное руководство «низом», хочет того же – судейский «низ» может действовать, как ему заблагорассудится. После погрома на «Уралхиммаше» Балашова вызвал к себе для дачи объяснений председатель районного суда Валерий Байдуков, его непосредственный начальник, – и Балашов ему сообщил, что «такого решения» хотели в областном суде, все согласовано с Овчаруком… И вопрос о поведении Балашова был тут же снят с повестки дня.
А как же недоуменная публика? На сей раз, в связи с наглым захватом «Уралхиммаша», екатеринбургская общественность задавала очень много вопросов, ведь на комбинате – многотысячный коллектив, у всех – семьи… Байдуков объяснял все просто, и вроде бы они гуманисты: мол, мы, суд, понимаем, людям дорога каждая минута, когда имущество может уплыть в неизвестном направлении – поэтому мы, в интересах граждан и собственников, оперативно приняли решение…
Кстати, Байдуков, который все это объяснял, – председатель областного совета судей. Корпоративная, так сказать, совесть. Дело Ольги Васильевой, естественно, проходило через него несколько раз, и всякий раз Байдуков его проштамповывал в нужном Овчаруку ключе… Совет судей – это тоже так называемый орган судейского сообщества, как и квалификационные коллегии судей. Корпоративная совесть, так сказать. В Екатеринбурге и совет судей, и квалификационные коллегии – полностью подконтрольные воле Ивана Овчарука организации. В их ряды попадают только угодные Овчаруку люди, и, поэтому, какие представления Овчарук туда вносит, такие выводы там и делают. Валерий Байдуков – председатель областного совета судей и председатель Кировского районного суда Екатеринбурга – человек насмерть испуганный и пугающийся собственный тени. Нет ощущения, что он хоть кого-то способен защитить. Если у него и есть свое мнение, то оно – исключительно гипотетическое. Он может порассуждать теоретически – о районном суде как «основном звене судебной системы в России» – и замолкает всякий раз, когда надо оперировать фактами или обсудить действия Овчарука.
Небольшое, но необходимое отступление: в российских районных судах общей юрисдикции рассматривается 95 процентов всех уголовных и гражданских дел, и в этом смысле районные суды, действительно, основное звено судебной системы страны. Однако в реальности это – фикция. Районный суд – на редкость управляем и зависим. Главная причина такого положения вещей – в нежелании судейских «верхов», областных и республиканских судов, проводить судебную реформу, упуская тем самым бразды правления над «низами», районными судами. Районные суды наделены у нас лишь конституционной независимостью, и не важно, что Конституция в России – прямого действия, все равно – районным судам не дали процессуальной независимости.
Что это такое – процессуальная независимость, без которой нет реальной? Закон предписывает вышестоящим судам (областным) осуществлять процессуальное руководство нижестоящими (районными и городскими) – то есть направлять их судебную практику. Процессуальное руководство состоит в том, что районные (городские) суды выносят решения, а вышестоящие суды (областные) оценивают эти решения: правильно? неправильно? И так формируется судебная практика, в которой процессуальная зависимость перерастает в организационную и карьерную. Неугодный нижестоящий судья – уязвим как младенец. И зависим полностью. «Верх» имеет право критиковать и уничтожать «низ», как ему заблагорассудится – и никакой ответственности за это по закону не несет. Областной суд, отменяя решение районного, не говорит, КАК надо и КАК правильно. Он просто утверждает: «Неправильно».
Таким образом, областной суд не должен брать на себя никакой ответственности за решение, зато он обязан вести статистику, сколько дел и от каких районных судей оказались в последствии НЕПРАВИЛЬНЫМИ. В конечном счете именно эта статистика выливается в премиальные для судей, в разнообразные льготы или лишение их, в отпуска в летние месяцы или в зимние – для «плохих» судей, в продвижение в очереди на квартиру (этим распоряжается областной суд, а зарплаты у судей таковы, что сами они купить квартиру не могут), в утверждение на следующий срок полномочий или неутверждение и т д…
Именно так районные, «основные» по Конституции, судьи оказались в большей, чем при советской системе, зависимости от своего руководства, председателей областных судов. При этом существование подобной иерархии – вроде бы не может быть, согласно той же Конституции. По ней все судьи – равны и независимы хотя бы потому, что все назначаются указом президента?…
В жизни – не все. Они, действительно, равны, когда назначаются. И совершенно не равны, когда лишаются работы. Если председатель областного суда желает расправиться с районными судьями – у него все козыри на руках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Таким образом, своим спринтерским определением по «Уралхиммашу» Балашов вроде бы никоим образом не разрешал спор о собственности, он лишь запретил издавать приказы и распоряжаться имуществом… Все внешне невинно. Мило и тихо… Но – удушающе. Под покровом закона получилось полное беззаконие.
Как известно, по российскому законодательству, если по какому-то спору уже состоялось решение иного суда – например арбитражного, – то новое решение по этому же спору другой суд выносить не может. Но игра есть игра: принимая «нужное» решение «в обеспечение иска», Балашов сделал вид, что ему неизвестна принципиальная подробность тяжбы вокруг «Уралхиммаша», что арбитражный суд уже состоялся… И внешне – опять все выглядело прилично. Балашов знал, как мотивировать: мол, нет в области единой информационной системы (а ее действительно нет), и в райсудах ничего не знают…
Естественно, это была чистой воды игра – Балашов все знал. И именно поэтому он решил не вникать в подробности: он мог вызвать хотя бы свидетелей – но их не вызвал, он мог потребовать документов – он их не потребовал, он мог отложить рассмотрение дела, хотя бы до выяснения всех обстоятельств, на несколько дней… Но – ничего. Потому что так хотел Федулев. И Балашов вынес заказанное ему решение, размахивая которым на «Уралхиммаш» тут же, спустя пару часов после вынесения, когда чернила еще не высохли на подписи судьи, Федулев уже влетел на «Уралхиммаш» с вооруженными бригадами…
И «Уралхиммаш» пал.
ОЧЕНЬ ВАЖНАЯ ДЕТАЛЬ СОВРЕМЕННОГО РОССИЙСКОГО СУДОПРОИЗВОДСТВА. Если сегодня суд играет на чьем-то поле, если откровенно подыгрывает одной из сторон – закон на его стороне. Поскольку суд у нас якобы независим. И весь вопрос только в том, чтобы судью поддержали «наверху». Если судейский «верх», который осуществляет у нас процессуальное руководство «низом», хочет того же – судейский «низ» может действовать, как ему заблагорассудится. После погрома на «Уралхиммаше» Балашова вызвал к себе для дачи объяснений председатель районного суда Валерий Байдуков, его непосредственный начальник, – и Балашов ему сообщил, что «такого решения» хотели в областном суде, все согласовано с Овчаруком… И вопрос о поведении Балашова был тут же снят с повестки дня.
А как же недоуменная публика? На сей раз, в связи с наглым захватом «Уралхиммаша», екатеринбургская общественность задавала очень много вопросов, ведь на комбинате – многотысячный коллектив, у всех – семьи… Байдуков объяснял все просто, и вроде бы они гуманисты: мол, мы, суд, понимаем, людям дорога каждая минута, когда имущество может уплыть в неизвестном направлении – поэтому мы, в интересах граждан и собственников, оперативно приняли решение…
Кстати, Байдуков, который все это объяснял, – председатель областного совета судей. Корпоративная, так сказать, совесть. Дело Ольги Васильевой, естественно, проходило через него несколько раз, и всякий раз Байдуков его проштамповывал в нужном Овчаруку ключе… Совет судей – это тоже так называемый орган судейского сообщества, как и квалификационные коллегии судей. Корпоративная совесть, так сказать. В Екатеринбурге и совет судей, и квалификационные коллегии – полностью подконтрольные воле Ивана Овчарука организации. В их ряды попадают только угодные Овчаруку люди, и, поэтому, какие представления Овчарук туда вносит, такие выводы там и делают. Валерий Байдуков – председатель областного совета судей и председатель Кировского районного суда Екатеринбурга – человек насмерть испуганный и пугающийся собственный тени. Нет ощущения, что он хоть кого-то способен защитить. Если у него и есть свое мнение, то оно – исключительно гипотетическое. Он может порассуждать теоретически – о районном суде как «основном звене судебной системы в России» – и замолкает всякий раз, когда надо оперировать фактами или обсудить действия Овчарука.
Небольшое, но необходимое отступление: в российских районных судах общей юрисдикции рассматривается 95 процентов всех уголовных и гражданских дел, и в этом смысле районные суды, действительно, основное звено судебной системы страны. Однако в реальности это – фикция. Районный суд – на редкость управляем и зависим. Главная причина такого положения вещей – в нежелании судейских «верхов», областных и республиканских судов, проводить судебную реформу, упуская тем самым бразды правления над «низами», районными судами. Районные суды наделены у нас лишь конституционной независимостью, и не важно, что Конституция в России – прямого действия, все равно – районным судам не дали процессуальной независимости.
Что это такое – процессуальная независимость, без которой нет реальной? Закон предписывает вышестоящим судам (областным) осуществлять процессуальное руководство нижестоящими (районными и городскими) – то есть направлять их судебную практику. Процессуальное руководство состоит в том, что районные (городские) суды выносят решения, а вышестоящие суды (областные) оценивают эти решения: правильно? неправильно? И так формируется судебная практика, в которой процессуальная зависимость перерастает в организационную и карьерную. Неугодный нижестоящий судья – уязвим как младенец. И зависим полностью. «Верх» имеет право критиковать и уничтожать «низ», как ему заблагорассудится – и никакой ответственности за это по закону не несет. Областной суд, отменяя решение районного, не говорит, КАК надо и КАК правильно. Он просто утверждает: «Неправильно».
Таким образом, областной суд не должен брать на себя никакой ответственности за решение, зато он обязан вести статистику, сколько дел и от каких районных судей оказались в последствии НЕПРАВИЛЬНЫМИ. В конечном счете именно эта статистика выливается в премиальные для судей, в разнообразные льготы или лишение их, в отпуска в летние месяцы или в зимние – для «плохих» судей, в продвижение в очереди на квартиру (этим распоряжается областной суд, а зарплаты у судей таковы, что сами они купить квартиру не могут), в утверждение на следующий срок полномочий или неутверждение и т д…
Именно так районные, «основные» по Конституции, судьи оказались в большей, чем при советской системе, зависимости от своего руководства, председателей областных судов. При этом существование подобной иерархии – вроде бы не может быть, согласно той же Конституции. По ней все судьи – равны и независимы хотя бы потому, что все назначаются указом президента?…
В жизни – не все. Они, действительно, равны, когда назначаются. И совершенно не равны, когда лишаются работы. Если председатель областного суда желает расправиться с районными судьями – у него все козыри на руках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81