— Да? Чудо. Ты прелесть. А не такого?
— Петр Ильич, как вы относитесь к женщинам?
Ответ был лаконичен, циничен и преувеличен. Беседовать по душам после него было трудно. Шурка раскрыл красную папку и положил документ. Ольховский прочитал и вкось угла наложил на резолюцию свою резолюцию. По легенде, это была любимая резолюция государыни Екатерины. По первым буквам адреса, указанного в резолюции, пункт ссылки в этот адрес подданных был в 1785-м году наименован Кемь.
— Петр Ильич… Ну всего-то: пустить ребят на несколько часов в увольнение. Ну, проведут время с девушками.
— Читать умеешь? Читай. Неси и читай всем вслух.
— Ну, и денег немного выдать. Сами понимаете…
— Матросы денег не берут! — Ольховский подумал, что пошлость ответа на уровне пошлости ситуации. — Крошка сын к отцу пришел: папа, дай денег на бордель.
Шурка принес революционерам несколько вариантов командирского решения проблемы, и если одни из них оскорбляли нравственность, то другие были сопряжены с непоправимым вредом для здоровья, третьи же были неисполнимы в силу своей трудновообразимой противоестественности.
Здесь уместна будет рассмотреть эвфемизм народной поговорки «нашла коса на камень». Если принять во внимание косу как активное начало, с учетом ее формы, размера и твердости, камень же — как олицетворение начала пассивного и неподатливого, сопротивляющегося агрессивному воздействию косы, то аналогия с известным природным актом будет вполне исчерпывающей. Поскольку активное начало воплощается как правило в командире, воздействию же он норовит подвергнуть подчиненного, сам факт приведения здесь этой поговорки указывает, что в продекларированной командиром программе прошли не все номера.
Реввоенсовет принял удар, утер плевок, поднял перчатку и постановил: на коммунистов плевать, но баб не уступим. Или к чертовой матери стопорим машины, съезжаем на берег и сдаемся в ближайшую комендатуру — или играем заход в Углич и получаем полета баксов на рыло и четыре часа увольнения всем желающим. А Ольховский может играть на своем рояле Бетховена вплоть до полной победы справедливости в масштабах всей страны, при этом свободной рукой предаваясь любому пороку.
— Вот и бунт, — въехал в перспективу Ольховский.
— А чего еще ждать от демократии при единоначалии?
Колчак отнесся к народным волнениям на удивление трезво.
— Зачем брызгать против ветра, если есть благоустроенные гальюны? — рассудил он. — Чтобы тебе подчинялись в главном, надо знать меру и идти навстречу в мелочах. Мы сейчас в положении пиратского корабля, где офицеры должны ладить с командой и оставаться единомышленниками.
— Ты представляешь, что такое отпустить их сейчас на берег к блядям? В лучшем случае они разнесут город.
— Да уж… есть такая морская традиция. В хороших портах это всегда знали.
— В хороших портах есть бордели и вышибалы.
— С борделями проблем нет, а вот вышибал наши мальчики сами вышибут теперь.
— Что ты предлагаешь?
— Принять девок на борт.
Лицо Ольховского уподобилось роялю с открытой крышкой, где музыка застряла меж бессмысленно белеющих клавиш.
— Швартуемся, покупаем местную газету с объявлениями, звоним, через полчаса привозят столько путан, сколько нам надо — и дело с концом. Что? Все приличные военачальники всегда учитывали сексуальные потребности войска. Все эти солдатские дома терпимости, повозки с маркитантками, раздача презервативов нижним чинам на позициях и так далее.
— Но это… разложение!
— Разложение — это анархия. Вот когда они станут трахать друг друга или прятать девок по трюмам, а нас посылать на фиг — это будет разложение. А пока — не гневи Бога: стравим пар.
Дернули доктора.
— Можешь им влить побольше брому в компот, что ли, Оленев? Или что там у тебя есть — чтоб яйца на уши не давили?
— Убьют, — честно отвечал Оленев. — А потом — ну хорошо, придавим физиологию, но психология-то останется та же. А это стресс: еще хуже будет.
До Углича оставался час хода. Атмосфера на корабле приобрела все черты взрывоопасности. Срок ультиматума истекал. Офицеров пригласили в каюткомпанию на совет.
— Проституция есть клапан социальной напряженности, — сказал Беспятых и углубился в экскурс о храмовых жрицах, отдававшихся путникам. Глаза же Мознаима сделались узкими и маслеными.
В Угличе встали.
На взлобке солнце пыталось красить нежным светом стены древнего кремля. Стены оставались непорочно белыми. Ольховскому представилось, как из них в шеренгу по две спускаются жрицы и в ногу направляются сюда для культовых актов. Видение было кощунственным.
Колчак проверил бумажник и сошел на берег договориться о подключении телефона. Беспятых добежал до киоска и принес пачку местных газет за последние дни. Господа офицеры углубились в их изучение.
Гордая достижением договоренности команда посмеивалась и подрагивала. Судком стриг бумажки и надписывал на них фамилии: уточнял процедуру.
— Думал ли я, чем буду заниматься… — вздохнул Ольховский, обводя красным фломастером очередное объявление: «Девушки для сопровождения, массажные услуги, сауна, выезды на природу. Тел. 560—997».
— «Твоя мечта ждет тебя! Выбери девушку или мужчину! 545—578», — откликнулся доктор. — Тернист путь к святой цели, Петр Ильич.
— Так может закажем им мужика поздоровее?
Судя по количеству объявлений, Углич был центром секс-туризма и мог бы конкурировать с Бангкогом и Тенерифом. Учитывая отсутствие урбанистического размаха в скромном пейзаже, половина его женского населения должна была работать на холдинг «Мамона и Афродита».
Выбрали самые краткие и неброские объявления: у тех, кто экономит на рекламе, и цены могут быть пониже.
— Алло! — начал переговоры лейтенант: он чувствовал приятную раскованность от того, что звонит в столь интимный адрес по сугубо казенной надобности. До сих пор бедность и молодость сводили Беспятых только с бесплатной любовью. — Вы оказываете интимные услуги?
— Что вас интересует? — прошелестел приятный женский голос.
— Э-э… э-э… а что вы можете предоставить?
— Очаровательных девушек, чтобы провести время.
— Так. Хорошо. И… какие условия?
— Акт только с презервативом. Без анального секса. Без группового секса и без однополого. Одна девушка проводит время с одним мужчиной. — (Ласка, легкость, деловитость.)
— Это все?
— Оральный секс в это входит. А вы хотели что-нибудь еще?
— Так. Хорошо. И… сколько стоит… это?
— Два часа — пятьдесят долларов. Один час — тридцать пять. Если на всю ночь — это будет сто. Вы делаете заказ?
— Да.
— Ваш адрес?
— Так. Хорошо. Сколько у вас есть девушек?
— У вас компания?
— Да.
— И сколько девушек вам нужно?
— Сорок.
Ольховский наложил на трубку ладонь, слегка треснул ею Беспятых по лбу и велел:
— Тридцать пять.
Лоб потер, однако, Мознаим. Доктор двусмысленно улыбнулся. Колчак хмыкнул и кивнул командиру.
— Тридцать восемь, — сказал Ольховский и отдал трубку.
— Что вы сказали? — терпеливо повторил голос в ней.
— У нас корабль, — сказал Беспятых. — В порту стоим.
— Понятно. Нет, столько у нас нету. Мы можем прислать вам четверых. Где вы будете встречать? Какой корабль?
Во втором месте нашлось пятеро, в третьем телефон не отвечал, в четвертом извинились, что как раз сегодня свободных девушек нет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99