В клубе жарко, я прикладываю бокал ко лбу, потом к щеке. Трент замечает, что Рип тоже здесь, мы идем с Трентом к нему, Трент говорит, что вот-вот должны спеть «Sex and Dying in High Society» , я отвечаю: «Отлично». Рип носит черные 501-е «левисы» с белой майкой X, Спин в майке с надписью: «Урла. Ебанько. Мудозвоны» и тоже черных 501-х. Первое, что, подойдя, говорит Рип:
– Слишком много здесь ебаных мексиканцев, чувак.
Спин фыркает и говорит:
– Давай убьем их всех.
Трент кивает и смеется, должно быть, думает, что это неплохая мысль.
Взглянув на меня, Рип говорит:
– Господи, чувак. Ты ужасно выглядишь. Что случилось? Хочешь кокаину?
Мне все-таки удается покачать головой и допить бокал Трента.
На меня налетает смуглый парень с тонкими усиками, майкой «Под большим черным солнцем», Рип хватает его за плечи и пихает обратно в танцующую толпу с криком «Латинос ебаный!».
Поговорив с кем-то по имени Росс, Спин обращается к Рипу, вернувшемуся от сцены:
– Слушай, Росс нашел кое-что в проулке за «Флипом».
– Что? – орет Рип, заинтересованный.
– Труп.
– Ты шутишь?
Росс, улыбаясь, нервно трясет головой.
– Я должен видеть, – расплывается в улыбке Рип. – Пошли, Клей.
– Нет, – говорю я. – Не хочу. Я хочу дослушать концерт.
– Пошли, все равно я хотел показать тебе кое-что у меня дома.
Мы с Трентом идем за Рипом и Спином к машине Рипа, Рип предлагает встретиться за «Флипом». Трент и я едем по Мелроуз, освещенный «Флип» закрыт, и мы, повернув налево, встаем во дворе на пустующей стоянке. Росс выходит из своего «фольксвагена» и жестами зовет нас следовать за ним в темный проулок за пустой магазин.
– Надеюсь, никто не сообщил в полицию, – бормочет Росс.
– А кто еще знает? – спрашивает Рип.
– Мои друзья. Они нашли его сегодня вечером.
Две девушки выходят из темноты аллеи, хихикают, держась друг за дружку. Одна говорит;
– Господи, Росс, кто этот парень?
– Не знаю, Алиса.
– Что с ним произошло?
– Передознулся небось.
– Вы позвонили в полицию?
– Зачем?
Одна из девушек говорит:
– Надо привести Марсию. Ей башню снесет.
– Вы, девушки, не видели Мими? – спрашивает Росс.
– Она была здесь с Дерфом, они ушли. Мы собираемся на Х в «Рокси».
– Мы только что оттуда.
– А-а, ну и как они?
– Нормально. Хотя и не пели «Adult Books» .
– Не пели?
– Не-а.
– И никогда не поют.
– Я знаю.
– Облом.
Девушки уходят, разговаривая о Билли Зуме, мы идем за Россом в глубь проулка.
Труп лежит у стены, оперевшись на нее. Бледное лицо раздулось, глаза закрыты, рот открыт; это молодой парень, восемнадцати-девятнадцати лет, над верхней губой корочкой запекшаяся кровь.
– Господи! – восклицает Рип.
У Спина широко вытаращены глаза. Трент просто стоит, бормоча что-то вроде: «Круто».
Рип пинает парня ногой в живот.
– Он точно мертвый?
– А ты что, видишь, как он шевелится? – хихикает Росс.
– Господи. Как ты его нашел? – спрашивает Спин.
– Слухи ходят.
Я не могу оторвать глаз от мертвого парня. Мотыльки кружатся над его головой в свете свисающей сверху лампочки. Спин опускается на колени, разглядывает лицо, усердно его изучает. Трент принимается смеяться, закуривает косяк. Росс прислонился к стене, курит, предлагает мне сигарету. Я качаю головой, закуриваю собственную, но руки дико трясутся, и я ее выбрасываю.
– Смотри-ка, без носков, – бормочет Трент.
Мы стоим еще немного. В проулке гудит ветер. С Мелроуз слышны звуки проезжающих машин.
– Подождите, – говорит Спин. – Кажется, я его знаю.
– Не гони, – смеется Рип.
– Чувак, ты просто болен, – говорит Трент, передавая мне косяк.
Я делаю затяжку, передаю обратно Тренту, думая, что бы произошло, если бы парень открыл глаза.
– Давай сваливаем отсюда, – говорит Росс.
– Подожди.
Рип жестом просит подождать, втыкает сигарету в рот парню. Мы стоим еще минут пять. Потом Спин встает, качает головой, на «Урле» складка, говорит:
– Чуваки, мне надо сигарету. Поднимается Рип, взяв меня за руку, говорит нам с Трентом:
– Слушайте, поехали ко мне.
– Зачем? – спрашиваю я.
– У меня дома такое, вам крышу сорвет. Трент в предвкушении хихикает, мы двигаемся к выходу из проулка.
* * *
Когда мы заходим в квартиру Рипа на Уилшир, он ведет нас в спальню. На матрасе лежит обнаженная девушка, очень молоденькая и красивая. Раздвинутые ноги привязаны к спинке кровати, руки связаны над головой. Пизда сухая и покрасневшая, видно, что ее выбрили. Девушка все время стонет, бормочет какие-то слова, мотает головой из стороны в сторону, глаза полузакрыты. Кто-то неуклюже наложил на нее массу косметики, она без конца облизывает губы, медленно, непрерывно проводя по ним языком. Спин становится у кровати на колени, берет шприц, что-то шепчет ей на ухо. Девушка не открывает глаз. Спин всаживает шприц ей в руку. Я просто смотрю. Трент говорит:
– Ухты.
Рип что-то произносит.
– Ей двенадцать.
– И она узенькая, чуваки, – смеется Спин.
– Кто она? – спрашиваю я.
– Ее зовут Шандра, ходит в Корвалис, – все, что говорит Рип.
Доносятся звуки видеоигры – это Росс в гостиной включил «Сороконожку». Спин ставит кассету, снимает майку, потом джинсы. У него стоит, он подносит член к губам девушки, смотрит на нас.
– Можете смотреть, если хотите.
Я выхожу из комнаты. Рип идет следом за мной.
– Зачем? – единственное, что я говорю Рипу.
– Что?
– Зачем, Рип?
Рип выглядит смущенным.
– Что зачем? Ты это имеешь в виду?
Я пытаюсь кивнуть.
– Зачем что? Какого черта?
– О господи, Рип, ей же одиннадцать.
– Двенадцать, – поправляет Рип.
– Да, двенадцать, – говорю я, задумавшись на мгновение.
– Э, не смотри на меня, словно я мешок дерьма какой-нибудь. Это не так.
– Это… – Мой голос замирает.
– Что это? – настаивает Рип.
– Это… Я думаю, это неправильно.
– А что правильно? Если чего-то хочется, значит, имеешь право. Если хочется что-нибудь сделать, имеешь право сделать.
Я прислоняюсь к стене. Слышно, как в спальне стонет Спин, потом резкий хлопок – возможно, пощечина.
– Но тебе ничего не нужно. У тебя все есть, – говорю я.
Рип смотрит на меня.
– Нет. Кое-чего у меня нет.
– Что?
– Кое-чего у меня нет.
Следует пауза, и потом я спрашиваю:
– О черт, Рип, и чего же у тебя нет?
– Мне нечего терять.
Развернувшись, Рип уходит обратно в спальню. Когда я заглядываю туда, Трент уже расстегивает рубашку и смотрит на Спина, гладящего девушку по голове.
– Давай, Трент, – окликаю его я. – Поехали отсюда.
Он смотрит на меня, затем на Спина, на девушку и говорит:
– Я, наверно, останусь.
Я просто стою. Спин, вгоняя девушке в рот, поворачивает голову:
– Прикрой дверь, если остаешься, хорошо?
– Оставайся, – тянет Трент.
Закрыв дверь, я ухожу через гостиную, где Росс все еще играет в «Сороконожку».
– Я много набрал, – говорит он. Заметив, что я ухожу, спрашивает: – Эй, ты куда собрался?
Я молчу.
– Готов поспорить, ты придешь еще проведать телку, а?
Я закрываю за собой дверь.
* * *
В нескольких милях от Ранчо-Мираж был дом, принадлежавший другу одной из моих кузин. Друг – светловолосый, приятной внешности, происходил из хорошей сан-францисской семьи, собирался осенью пойти в Стенфорд. Он прибывал в Палм-Спрингс на уик-энды, устраивал вечеринки в пустыне. В его дом съезжались ребята из Лос-Анджелеса, Сан-Франциско. Сакраменто и оставались ночевать. Ближе к концу лета был один вечер, который пошел как-то не так.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
– Слишком много здесь ебаных мексиканцев, чувак.
Спин фыркает и говорит:
– Давай убьем их всех.
Трент кивает и смеется, должно быть, думает, что это неплохая мысль.
Взглянув на меня, Рип говорит:
– Господи, чувак. Ты ужасно выглядишь. Что случилось? Хочешь кокаину?
Мне все-таки удается покачать головой и допить бокал Трента.
На меня налетает смуглый парень с тонкими усиками, майкой «Под большим черным солнцем», Рип хватает его за плечи и пихает обратно в танцующую толпу с криком «Латинос ебаный!».
Поговорив с кем-то по имени Росс, Спин обращается к Рипу, вернувшемуся от сцены:
– Слушай, Росс нашел кое-что в проулке за «Флипом».
– Что? – орет Рип, заинтересованный.
– Труп.
– Ты шутишь?
Росс, улыбаясь, нервно трясет головой.
– Я должен видеть, – расплывается в улыбке Рип. – Пошли, Клей.
– Нет, – говорю я. – Не хочу. Я хочу дослушать концерт.
– Пошли, все равно я хотел показать тебе кое-что у меня дома.
Мы с Трентом идем за Рипом и Спином к машине Рипа, Рип предлагает встретиться за «Флипом». Трент и я едем по Мелроуз, освещенный «Флип» закрыт, и мы, повернув налево, встаем во дворе на пустующей стоянке. Росс выходит из своего «фольксвагена» и жестами зовет нас следовать за ним в темный проулок за пустой магазин.
– Надеюсь, никто не сообщил в полицию, – бормочет Росс.
– А кто еще знает? – спрашивает Рип.
– Мои друзья. Они нашли его сегодня вечером.
Две девушки выходят из темноты аллеи, хихикают, держась друг за дружку. Одна говорит;
– Господи, Росс, кто этот парень?
– Не знаю, Алиса.
– Что с ним произошло?
– Передознулся небось.
– Вы позвонили в полицию?
– Зачем?
Одна из девушек говорит:
– Надо привести Марсию. Ей башню снесет.
– Вы, девушки, не видели Мими? – спрашивает Росс.
– Она была здесь с Дерфом, они ушли. Мы собираемся на Х в «Рокси».
– Мы только что оттуда.
– А-а, ну и как они?
– Нормально. Хотя и не пели «Adult Books» .
– Не пели?
– Не-а.
– И никогда не поют.
– Я знаю.
– Облом.
Девушки уходят, разговаривая о Билли Зуме, мы идем за Россом в глубь проулка.
Труп лежит у стены, оперевшись на нее. Бледное лицо раздулось, глаза закрыты, рот открыт; это молодой парень, восемнадцати-девятнадцати лет, над верхней губой корочкой запекшаяся кровь.
– Господи! – восклицает Рип.
У Спина широко вытаращены глаза. Трент просто стоит, бормоча что-то вроде: «Круто».
Рип пинает парня ногой в живот.
– Он точно мертвый?
– А ты что, видишь, как он шевелится? – хихикает Росс.
– Господи. Как ты его нашел? – спрашивает Спин.
– Слухи ходят.
Я не могу оторвать глаз от мертвого парня. Мотыльки кружатся над его головой в свете свисающей сверху лампочки. Спин опускается на колени, разглядывает лицо, усердно его изучает. Трент принимается смеяться, закуривает косяк. Росс прислонился к стене, курит, предлагает мне сигарету. Я качаю головой, закуриваю собственную, но руки дико трясутся, и я ее выбрасываю.
– Смотри-ка, без носков, – бормочет Трент.
Мы стоим еще немного. В проулке гудит ветер. С Мелроуз слышны звуки проезжающих машин.
– Подождите, – говорит Спин. – Кажется, я его знаю.
– Не гони, – смеется Рип.
– Чувак, ты просто болен, – говорит Трент, передавая мне косяк.
Я делаю затяжку, передаю обратно Тренту, думая, что бы произошло, если бы парень открыл глаза.
– Давай сваливаем отсюда, – говорит Росс.
– Подожди.
Рип жестом просит подождать, втыкает сигарету в рот парню. Мы стоим еще минут пять. Потом Спин встает, качает головой, на «Урле» складка, говорит:
– Чуваки, мне надо сигарету. Поднимается Рип, взяв меня за руку, говорит нам с Трентом:
– Слушайте, поехали ко мне.
– Зачем? – спрашиваю я.
– У меня дома такое, вам крышу сорвет. Трент в предвкушении хихикает, мы двигаемся к выходу из проулка.
* * *
Когда мы заходим в квартиру Рипа на Уилшир, он ведет нас в спальню. На матрасе лежит обнаженная девушка, очень молоденькая и красивая. Раздвинутые ноги привязаны к спинке кровати, руки связаны над головой. Пизда сухая и покрасневшая, видно, что ее выбрили. Девушка все время стонет, бормочет какие-то слова, мотает головой из стороны в сторону, глаза полузакрыты. Кто-то неуклюже наложил на нее массу косметики, она без конца облизывает губы, медленно, непрерывно проводя по ним языком. Спин становится у кровати на колени, берет шприц, что-то шепчет ей на ухо. Девушка не открывает глаз. Спин всаживает шприц ей в руку. Я просто смотрю. Трент говорит:
– Ухты.
Рип что-то произносит.
– Ей двенадцать.
– И она узенькая, чуваки, – смеется Спин.
– Кто она? – спрашиваю я.
– Ее зовут Шандра, ходит в Корвалис, – все, что говорит Рип.
Доносятся звуки видеоигры – это Росс в гостиной включил «Сороконожку». Спин ставит кассету, снимает майку, потом джинсы. У него стоит, он подносит член к губам девушки, смотрит на нас.
– Можете смотреть, если хотите.
Я выхожу из комнаты. Рип идет следом за мной.
– Зачем? – единственное, что я говорю Рипу.
– Что?
– Зачем, Рип?
Рип выглядит смущенным.
– Что зачем? Ты это имеешь в виду?
Я пытаюсь кивнуть.
– Зачем что? Какого черта?
– О господи, Рип, ей же одиннадцать.
– Двенадцать, – поправляет Рип.
– Да, двенадцать, – говорю я, задумавшись на мгновение.
– Э, не смотри на меня, словно я мешок дерьма какой-нибудь. Это не так.
– Это… – Мой голос замирает.
– Что это? – настаивает Рип.
– Это… Я думаю, это неправильно.
– А что правильно? Если чего-то хочется, значит, имеешь право. Если хочется что-нибудь сделать, имеешь право сделать.
Я прислоняюсь к стене. Слышно, как в спальне стонет Спин, потом резкий хлопок – возможно, пощечина.
– Но тебе ничего не нужно. У тебя все есть, – говорю я.
Рип смотрит на меня.
– Нет. Кое-чего у меня нет.
– Что?
– Кое-чего у меня нет.
Следует пауза, и потом я спрашиваю:
– О черт, Рип, и чего же у тебя нет?
– Мне нечего терять.
Развернувшись, Рип уходит обратно в спальню. Когда я заглядываю туда, Трент уже расстегивает рубашку и смотрит на Спина, гладящего девушку по голове.
– Давай, Трент, – окликаю его я. – Поехали отсюда.
Он смотрит на меня, затем на Спина, на девушку и говорит:
– Я, наверно, останусь.
Я просто стою. Спин, вгоняя девушке в рот, поворачивает голову:
– Прикрой дверь, если остаешься, хорошо?
– Оставайся, – тянет Трент.
Закрыв дверь, я ухожу через гостиную, где Росс все еще играет в «Сороконожку».
– Я много набрал, – говорит он. Заметив, что я ухожу, спрашивает: – Эй, ты куда собрался?
Я молчу.
– Готов поспорить, ты придешь еще проведать телку, а?
Я закрываю за собой дверь.
* * *
В нескольких милях от Ранчо-Мираж был дом, принадлежавший другу одной из моих кузин. Друг – светловолосый, приятной внешности, происходил из хорошей сан-францисской семьи, собирался осенью пойти в Стенфорд. Он прибывал в Палм-Спрингс на уик-энды, устраивал вечеринки в пустыне. В его дом съезжались ребята из Лос-Анджелеса, Сан-Франциско. Сакраменто и оставались ночевать. Ближе к концу лета был один вечер, который пошел как-то не так.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34