е. трудовая повинность и
принуждение> к большинству трудящихся рабочих и крестьян" <т. 36, стр.
144>.
Так что же осуществилось в стране: власть рабочих и крестьян или
всеобщая трудовая повиннoсть для рабочих и крестьян? А если это так, то
чья же власть? Дальнейший абзац о трудовом народе в связи с трудовой
повинностью для него поразил меня своим откровением.
"Для нас не представляется безусловной необходимости в том, чтобы
регистрировать всех представителей трудового народа, чтобы уследить за
их запасами денежных знаков или за их потреблением <кто сколько из них
съест>, потому что все условия жизни oбрекают громадное большинство этих
разрядов населения <почему бы не сказать классов, a, Владимир Ильич? В том
числе и класса, осуществляющего диктатуру?> на необходимость трудиться и
на невозможность скопить какие бы то ни было запасы, кроме самых скудных.
Поэтому задача восстановления трудовой повинности в этих областях
превращается в задачу установления трудовой дисциплины".
Значит, действительно, с рабочими проще, чем с богатыми. У богатых
сначала надо отнять запасы, а потом уж можно их морить голодом. У
трудящихся же никаких запасов нет, отсиживаться им не с чем, надо идти
трудиться, исполнять трудовую повинность, хотя и оприч души, потому что
подчеркнутый насильственный характер будущего труда при советской власти
рабочие почувствовали с первых дней. Признает это и Владимир Ильич.
"Целый ряд случаев полного упадка настроения и полного упадка всякой
oрганизованности был совершенно неизбежен. Требовать в этом отношении
быстрого перехода или надеяться на то, что перемены в этом отношении можно
достигнуть несколькими декретами, было бы столь же нелепо, как если бы
призывами пытались придать бодрость духа и трудоспособность человеку,
которого избили до полусмерти" <стр. 145>.
Неправда ли - откровенно! Значит, призывами трудоспособность не
вернешь. А чем же?
"Для учета производительности и для соблюдения учета необходимо
устроить промышленные суды".
Это уже что-то новое! Этого не знали, конечно, при проклятом царском
режиме. Если бы при царе ввели вдруг на заводах промышленные суды,
представляю себе, на каких фальцетах завопили бы об этом друзья
пролетариата и все вообще революционеры. А как бы они завопили, если бы,
ну, Столыпин, скажем, выступил со следующей тирадой... Но выступил с ней,
увы, не Столыпин, а Ленин, когда власть находилась уже у него в руках.
Читайте.
"Что же касается карательных мер за не соблюдение трудовой
дисциплины, то они должны быть строже. Необходимо карать вплоть до
тюремного заключения. Увольнение с завода также может применяться, но
характер его совершенно изменяется. При капиталистическом строе увольнение
было нарушением гражданской сделки. Теперь же при нарушении трудовой
дисциплины, особенно при введении трудовой повинности, совершается уже
уголовное преступление и за это должна быть наложена определенная кара".
Вот так. Там, где при царе-батюшке можно просто уволить (а сколько
воплей, а то и забастовок было по этому поводу), теперь одного увольнения
мало. Теперь - тюрьма. Что и наблюдали мы в исполнение ленинских заветов,
особенно в предвоенные годы, когда за двадцатиминутное опоздание на работу
люди уходили в лагеря и там гибли.
Но в стране вроде диктатура пролетариата. Как же сочетать, с одной
стороны, eго диктатуру, а с другой стороны, диктаторство над ним, причем
уже не класса, не партии даже, но уже единой воли. А что речь шла о
подчинении диктатору и единой воле, читаем недвусмысленные ленинские
слова.
"Это подчинение может при идеальной сознательности и дисциплине <то
есть при полной покорности> участников общей работы напоминать больше
мягкое руководство дирижера <имеющего право сажать в тюрьму> Оно может
принимать формы диктаторства, если нет идеальной дисциплинированности и
сознательности. Так или иначе беспрекословное подчинение единой воле
безусловно необходимо" <стр. 200>.
"Вся наша задача партии коммунистов встать во главе истомленной и
устало ищущей выхода массы <а как же революционная активность масс?>
повести ее по верному пути, по пути трудовой дисциплины, по пути
согласования задач митингования об условиях работы и задач
беспрекословного повиновения воле советского руководителя, диктатора во
время работы".
Ах, как хорошо: помитинговали, пошумели, проявили свою пролетарскую
гегемонию, потешили душу - щелкает бич диктатора: по местам!
"Надо научиться соединять вместе бурный, бьющий весенним половодьем,
выходящий из всех берегов митинговый демократизм масс с железной
дисциплиной во время труда, с беспрекословным повиновением воле одного
лица - советского руководителя".
Точнее про класс-гегемон, oсуществляющий якобы в стране свою
диктатуру, уже не скажешь. И вообще словечко "принудительное" является
едва ли не самым любимым словечком вождя в тот период.
"Подчинение, и притом беспрекословное, единоличным распоряжениям
советских руководителей, диктаторов, выбранных или назначенных, снабженных
диктаторскими полномочиями..."
"Меры перехода к принудительным текущим счетам или принудительному
держанию денег в банках..."
"Осуществление строжайшего и повседневного учета и контроля
производства и распределения продуктов..."
"Наше опоздание с введением трудовой повинности показывает еще
раз..."
"Принудительное объединение населения в потребительские общества..."
"Через продовольственные отделы советов, через органы снабжения при
советах мы объединили бы население <принудительно, как только что мы
прочитали> в единый пролетарски руководимый кооператив".
В деле принуждения пролетариата (хотя и строился вроде бы социализм)
Владимир Ильич Ленин не брезговал oбращаться к самым жестоким и
драконовским достижениям капитализма.
"Русский человек - плохой работник по сравнению с передовыми нациями.
Учиться работать - эту задачу советская власть должна поставить в полном
объеме. Последнее слово капитализма в этом отношении - система Тейлора...
Осуществление социализма опредляется именно нашими успехами в сочетании с
советской властью и советской организацией управления <беспрекословного
подчинения диктатору, как мы недавно читали> с новейшим прогрессом
капитализма".
И вообще, капитализм, оказывается, не такое уж страшное слово и
понятие.
"Если бы могли в России через малое число времени осуществить
государственный капитализм, это было бы победой".
"Что такое государственный капитализм при советской власти? В
настоящее время осуществлять государственный капитализм - это значит
проводить в жизнь тот учет и контроль, которые капиталистические классы
проводили в жизнь".
"Государственный капитализм для нас спасени е... Государственный
капитализм был бы для нас спасением. Тогда переход к полному социализму
был бы легок, был бы в наших руках, потому что государственный капитализм
есть нечто централизованное, подсчитанное, контролированное и
oбщественное, а нам-то как раз этого и не хватает, потому что в России мы
имеем массу мелкой буржуазии, которая сочувствует уничтожению крупной
буржуазии всех стран, но не сочувствует учету, обобществлению и контролю".
1 2 3 4 5 6
принуждение> к большинству трудящихся рабочих и крестьян" <т. 36, стр.
144>.
Так что же осуществилось в стране: власть рабочих и крестьян или
всеобщая трудовая повиннoсть для рабочих и крестьян? А если это так, то
чья же власть? Дальнейший абзац о трудовом народе в связи с трудовой
повинностью для него поразил меня своим откровением.
"Для нас не представляется безусловной необходимости в том, чтобы
регистрировать всех представителей трудового народа, чтобы уследить за
их запасами денежных знаков или за их потреблением <кто сколько из них
съест>, потому что все условия жизни oбрекают громадное большинство этих
разрядов населения <почему бы не сказать классов, a, Владимир Ильич? В том
числе и класса, осуществляющего диктатуру?> на необходимость трудиться и
на невозможность скопить какие бы то ни было запасы, кроме самых скудных.
Поэтому задача восстановления трудовой повинности в этих областях
превращается в задачу установления трудовой дисциплины".
Значит, действительно, с рабочими проще, чем с богатыми. У богатых
сначала надо отнять запасы, а потом уж можно их морить голодом. У
трудящихся же никаких запасов нет, отсиживаться им не с чем, надо идти
трудиться, исполнять трудовую повинность, хотя и оприч души, потому что
подчеркнутый насильственный характер будущего труда при советской власти
рабочие почувствовали с первых дней. Признает это и Владимир Ильич.
"Целый ряд случаев полного упадка настроения и полного упадка всякой
oрганизованности был совершенно неизбежен. Требовать в этом отношении
быстрого перехода или надеяться на то, что перемены в этом отношении можно
достигнуть несколькими декретами, было бы столь же нелепо, как если бы
призывами пытались придать бодрость духа и трудоспособность человеку,
которого избили до полусмерти" <стр. 145>.
Неправда ли - откровенно! Значит, призывами трудоспособность не
вернешь. А чем же?
"Для учета производительности и для соблюдения учета необходимо
устроить промышленные суды".
Это уже что-то новое! Этого не знали, конечно, при проклятом царском
режиме. Если бы при царе ввели вдруг на заводах промышленные суды,
представляю себе, на каких фальцетах завопили бы об этом друзья
пролетариата и все вообще революционеры. А как бы они завопили, если бы,
ну, Столыпин, скажем, выступил со следующей тирадой... Но выступил с ней,
увы, не Столыпин, а Ленин, когда власть находилась уже у него в руках.
Читайте.
"Что же касается карательных мер за не соблюдение трудовой
дисциплины, то они должны быть строже. Необходимо карать вплоть до
тюремного заключения. Увольнение с завода также может применяться, но
характер его совершенно изменяется. При капиталистическом строе увольнение
было нарушением гражданской сделки. Теперь же при нарушении трудовой
дисциплины, особенно при введении трудовой повинности, совершается уже
уголовное преступление и за это должна быть наложена определенная кара".
Вот так. Там, где при царе-батюшке можно просто уволить (а сколько
воплей, а то и забастовок было по этому поводу), теперь одного увольнения
мало. Теперь - тюрьма. Что и наблюдали мы в исполнение ленинских заветов,
особенно в предвоенные годы, когда за двадцатиминутное опоздание на работу
люди уходили в лагеря и там гибли.
Но в стране вроде диктатура пролетариата. Как же сочетать, с одной
стороны, eго диктатуру, а с другой стороны, диктаторство над ним, причем
уже не класса, не партии даже, но уже единой воли. А что речь шла о
подчинении диктатору и единой воле, читаем недвусмысленные ленинские
слова.
"Это подчинение может при идеальной сознательности и дисциплине <то
есть при полной покорности> участников общей работы напоминать больше
мягкое руководство дирижера <имеющего право сажать в тюрьму> Оно может
принимать формы диктаторства, если нет идеальной дисциплинированности и
сознательности. Так или иначе беспрекословное подчинение единой воле
безусловно необходимо" <стр. 200>.
"Вся наша задача партии коммунистов встать во главе истомленной и
устало ищущей выхода массы <а как же революционная активность масс?>
повести ее по верному пути, по пути трудовой дисциплины, по пути
согласования задач митингования об условиях работы и задач
беспрекословного повиновения воле советского руководителя, диктатора во
время работы".
Ах, как хорошо: помитинговали, пошумели, проявили свою пролетарскую
гегемонию, потешили душу - щелкает бич диктатора: по местам!
"Надо научиться соединять вместе бурный, бьющий весенним половодьем,
выходящий из всех берегов митинговый демократизм масс с железной
дисциплиной во время труда, с беспрекословным повиновением воле одного
лица - советского руководителя".
Точнее про класс-гегемон, oсуществляющий якобы в стране свою
диктатуру, уже не скажешь. И вообще словечко "принудительное" является
едва ли не самым любимым словечком вождя в тот период.
"Подчинение, и притом беспрекословное, единоличным распоряжениям
советских руководителей, диктаторов, выбранных или назначенных, снабженных
диктаторскими полномочиями..."
"Меры перехода к принудительным текущим счетам или принудительному
держанию денег в банках..."
"Осуществление строжайшего и повседневного учета и контроля
производства и распределения продуктов..."
"Наше опоздание с введением трудовой повинности показывает еще
раз..."
"Принудительное объединение населения в потребительские общества..."
"Через продовольственные отделы советов, через органы снабжения при
советах мы объединили бы население <принудительно, как только что мы
прочитали> в единый пролетарски руководимый кооператив".
В деле принуждения пролетариата (хотя и строился вроде бы социализм)
Владимир Ильич Ленин не брезговал oбращаться к самым жестоким и
драконовским достижениям капитализма.
"Русский человек - плохой работник по сравнению с передовыми нациями.
Учиться работать - эту задачу советская власть должна поставить в полном
объеме. Последнее слово капитализма в этом отношении - система Тейлора...
Осуществление социализма опредляется именно нашими успехами в сочетании с
советской властью и советской организацией управления <беспрекословного
подчинения диктатору, как мы недавно читали> с новейшим прогрессом
капитализма".
И вообще, капитализм, оказывается, не такое уж страшное слово и
понятие.
"Если бы могли в России через малое число времени осуществить
государственный капитализм, это было бы победой".
"Что такое государственный капитализм при советской власти? В
настоящее время осуществлять государственный капитализм - это значит
проводить в жизнь тот учет и контроль, которые капиталистические классы
проводили в жизнь".
"Государственный капитализм для нас спасени е... Государственный
капитализм был бы для нас спасением. Тогда переход к полному социализму
был бы легок, был бы в наших руках, потому что государственный капитализм
есть нечто централизованное, подсчитанное, контролированное и
oбщественное, а нам-то как раз этого и не хватает, потому что в России мы
имеем массу мелкой буржуазии, которая сочувствует уничтожению крупной
буржуазии всех стран, но не сочувствует учету, обобществлению и контролю".
1 2 3 4 5 6