— обрадовано и даже не пытаясь скрывать свою радость, заявил русский космонавт Виктор Забелин. — Теперь и помереть не страшно! А что — за такие-то сумасшедшие бабки! Да хоть сейчас!..
И стал увлеченно переводить причитающиеся ему доллары в рубли, а рубли в квадратные метры и литры.
“Эх… мать вашу!.. Мне бы эти “мани” да живому!..”
Но живому, к сожалению, было нельзя…
Другим, в отличие от русского, умереть было все равно страшно. Хотя деньгам они тоже были рады — если суждено погибнуть, так хоть не бесплатно, хоть с пользой для близких!
Кэтрин Райт завещала все деньги двум своим детям и немного в сиротский приют. Потому что была женщиной и матерью.
Рональд Селлерс тоже большую часть суммы оставил семье и многочисленным родственникам, а часть завещал колледжу, в котором учился, и католическому храму в городке, где родился, отдельной строкой оговорив, что эти его взносы будут освещены на специальных, вывешенных при входе мемориальных досках. Командир был сентиментален и был тщеславен.
Герхард Танвельд поинтересовался, нельзя ли эту сумму положить в рост, под проценты, с тем чтобы постепенно выплачивать его наследникам. Получив положительный ответ, быстро перевел доллары в евро по самому выгодному курсу, прикинул, в каком банке проценты будут выше, и углубился в сложные подсчеты, чтобы узнать, на сколько лет при бережном расходовании, с учетом инфляции и социальных пособий, этих денег хватит его родственникам. Получилось что-то на тридцать с хвостиком тысяч лет. Так что за потомство немецкого астронавта можно было быть спокойным.
Отчего тот расщедрился, решив перевести триста долларов в приют для больных животных. Конечно, не теперь, а потом.
Но, узнав, что половина вырученной суммы будет удержана в качестве налога на прибыль, произвел пересчет и, долго возмущаясь драконовскими американскими законами, бездомным кошкам в деньгах отказал…
Жак Воден, недолго думая, отдал часть денег своей жене, детям и дальним и ближним родственникам, а на большую часть учредил премию своего имени в области микробиологии, потому что денег была такая прорва, что на всех хватит! В чем был свой расчет, так как американцам он не доверял, справедливо полагая, что французское правительство, в отличие от его жены и отпрысков, свои деньги из американских страховых компаний вытрясет точно!
Менее других повезло китайскому астронавту, так как все причитающиеся за его жизнь деньги он распорядился перевести на расчетный счет Китайского Госбанка, указав в качестве главного и единственного получателя страховой суммы Коммунистическую Партию Китая. Которая хоть так, хоть так все равно все заберет. Но так — лучше! Так хоть есть надежда, что его близким что-то перепадет!
На чем дележка будущих денег закончилась…
Решительно ничего не прояснив! Потому что никаких подозрительных адресатов, например, скрывавшихся под формулировкой “до востребования”, — никто не указал.
Впрочем, тут спешить с выводами не следовало, не проверив прежде каждый указанный в страховке адрес. Потому что за безликими именами и фамилиями прописанных там родственников — за каким-нибудь троюродным шурином по отцовской линии — мог скрываться кто угодно — не исключено, что именно тот, ради которого вся эта история и была затеяна.
Как знать…
Но что точно, первым на заметку должен был попасть китайский астронавт, который все свои деньги завещал своей коммунистической партии. А родственникам хоть бы один цент оставил!..
США. ГОРОД ХЬЮСТОН. КОСМИЧЕСКИЙ ЦЕНТР NASA ИМЕНИ ДЖОНСОНА
РОССИЯ. ГОРОД КОРОЛЕВ. ЦЕНТР УПРАВЛЕНИЯ ПОЛЕТАМИ
Журналистов было много — они толклись возле компьютеров, возле главного экрана, в вестибюле, в буфете, в коридорах и туалетах тоже. Толклись в Хьюстоне и в подмосковном городе Королеве.
Но, хотя их было много, в ЦУПах был относительный порядок. Может быть, потому, что большинство журналистов “толклись” очень дисциплинированно, разбившись на пятерки и десятки, отчего в одном месте почти никогда не сталкивались, равномерно рассредоточиваясь по помещениям.
У большинства этих журналистов была аккредитация провинциальных газет и никому не известных телестудий, были одного покроя пиджаки и схожие повадки — они были очень вежливы, обходительны и незаметны и предпочитали больше слушать, чем говорить.
Зато все, кому это было интересно, могли убедиться, что власть играет честно, так как залы ЦУПов были заполнены журналистской братией под самую завязку! Так что третье и последнее поставленное космическим шантажистом условие было тоже выполнено!
Все четыре — выполнены!
“Шаттл” и русский “Союз” были убраны с глаз долой, связь обеспечена, страховки оформлены, журналисты собраны.
Все с нетерпением ждали, что будет дальше.
И — дождались…
Заявления начальника ЦУПа. Который, обращая на себя внимание, сказал:
— Господа! Мы собрали вас здесь, чтобы вы могли присутствовать при очередном сеансе связи с МКС. В связи с чем — я думаю, вы скоро сами узнаете. Но я вынужден разочаровать вас: все, о чем вы узнаете, вы не сможете опубликовать в своих изданиях, о чем дадите здесь и сейчас собственноручную подписку.
Журналисты громко возмутились — стоило ли их затаскивать сюда, если все равно ни о чем нельзя написать?!
— Почему это мы должны что-то подписывать? — крикнул один известный телеобозреватель.
— Никто ничего не должен, — заверил его начальник ЦУПа. — Мы живем в демократической стране! Поэтому тот, кто не подпишет означенный документ, может совершенно свободно покинуть этот зал.
Но далеко не все журналисты возмутились, к примеру, репортеры провинциальных газет и никому не известных телекомпаний горячо поддержали начальника ЦУПа.
Расчет был верен — кто из журналистов, заинтригованный таким началом, согласится добровольно уйти? Тем более оттуда, где запахло жареным!
Недовольно ворчащие репортеры потянулись к стойкам — подписывать распечатанные на принтерах бланки.
“Я — фамилия… имя… название издания… и пр. — беру на себя обязательство не разглашать в СМИ ставшую мне известной информацию…”
Ну что, все подписали?
Все — куда они денутся!.. Потому что никаких других — тех, что способны бузить по-настоящему, — сюда изначально не пригласили! А этих усмирить было нетрудно…
Когда станция вышла из “мертвой” зоны, зал затаил дыхание. Как перед мировой премьерой.
А она и была премьера.
И была — мировой.
Компьютеры, обеспечивающие связь, ожили, перестав демонстрировать навязшую в зубах бегущую строку, призывающую никуда не отлучаться. И на экранах появилось новое текстовое сообщение. На этот раз очень лаконичное.
“ВСЕМ — СПАСИБО”.
Пожалуйста — это сколько угодно!
А далее всем все стало понятно. И даже тем, кто был не посвящен в происходящее. Потому что неизвестный шантажист сообщил, что взял экипаж Международной космической станции в заложники. И что если новое его требование не будет исполнено, то все они…
Ну это понятно…
На этот раз требований было не несколько, а всего одно, и было оно простеньким и всем понятным — деньги. За сохранение в целости и сохранности МКС и сохранение жизней членов экипажа шантажист требовал…
Сколько-сколько?! Миллиард долларов?!
Точно так — миллиард. И даже не просто миллиард, а миллиард — каждому члену экипажа!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
И стал увлеченно переводить причитающиеся ему доллары в рубли, а рубли в квадратные метры и литры.
“Эх… мать вашу!.. Мне бы эти “мани” да живому!..”
Но живому, к сожалению, было нельзя…
Другим, в отличие от русского, умереть было все равно страшно. Хотя деньгам они тоже были рады — если суждено погибнуть, так хоть не бесплатно, хоть с пользой для близких!
Кэтрин Райт завещала все деньги двум своим детям и немного в сиротский приют. Потому что была женщиной и матерью.
Рональд Селлерс тоже большую часть суммы оставил семье и многочисленным родственникам, а часть завещал колледжу, в котором учился, и католическому храму в городке, где родился, отдельной строкой оговорив, что эти его взносы будут освещены на специальных, вывешенных при входе мемориальных досках. Командир был сентиментален и был тщеславен.
Герхард Танвельд поинтересовался, нельзя ли эту сумму положить в рост, под проценты, с тем чтобы постепенно выплачивать его наследникам. Получив положительный ответ, быстро перевел доллары в евро по самому выгодному курсу, прикинул, в каком банке проценты будут выше, и углубился в сложные подсчеты, чтобы узнать, на сколько лет при бережном расходовании, с учетом инфляции и социальных пособий, этих денег хватит его родственникам. Получилось что-то на тридцать с хвостиком тысяч лет. Так что за потомство немецкого астронавта можно было быть спокойным.
Отчего тот расщедрился, решив перевести триста долларов в приют для больных животных. Конечно, не теперь, а потом.
Но, узнав, что половина вырученной суммы будет удержана в качестве налога на прибыль, произвел пересчет и, долго возмущаясь драконовскими американскими законами, бездомным кошкам в деньгах отказал…
Жак Воден, недолго думая, отдал часть денег своей жене, детям и дальним и ближним родственникам, а на большую часть учредил премию своего имени в области микробиологии, потому что денег была такая прорва, что на всех хватит! В чем был свой расчет, так как американцам он не доверял, справедливо полагая, что французское правительство, в отличие от его жены и отпрысков, свои деньги из американских страховых компаний вытрясет точно!
Менее других повезло китайскому астронавту, так как все причитающиеся за его жизнь деньги он распорядился перевести на расчетный счет Китайского Госбанка, указав в качестве главного и единственного получателя страховой суммы Коммунистическую Партию Китая. Которая хоть так, хоть так все равно все заберет. Но так — лучше! Так хоть есть надежда, что его близким что-то перепадет!
На чем дележка будущих денег закончилась…
Решительно ничего не прояснив! Потому что никаких подозрительных адресатов, например, скрывавшихся под формулировкой “до востребования”, — никто не указал.
Впрочем, тут спешить с выводами не следовало, не проверив прежде каждый указанный в страховке адрес. Потому что за безликими именами и фамилиями прописанных там родственников — за каким-нибудь троюродным шурином по отцовской линии — мог скрываться кто угодно — не исключено, что именно тот, ради которого вся эта история и была затеяна.
Как знать…
Но что точно, первым на заметку должен был попасть китайский астронавт, который все свои деньги завещал своей коммунистической партии. А родственникам хоть бы один цент оставил!..
США. ГОРОД ХЬЮСТОН. КОСМИЧЕСКИЙ ЦЕНТР NASA ИМЕНИ ДЖОНСОНА
РОССИЯ. ГОРОД КОРОЛЕВ. ЦЕНТР УПРАВЛЕНИЯ ПОЛЕТАМИ
Журналистов было много — они толклись возле компьютеров, возле главного экрана, в вестибюле, в буфете, в коридорах и туалетах тоже. Толклись в Хьюстоне и в подмосковном городе Королеве.
Но, хотя их было много, в ЦУПах был относительный порядок. Может быть, потому, что большинство журналистов “толклись” очень дисциплинированно, разбившись на пятерки и десятки, отчего в одном месте почти никогда не сталкивались, равномерно рассредоточиваясь по помещениям.
У большинства этих журналистов была аккредитация провинциальных газет и никому не известных телестудий, были одного покроя пиджаки и схожие повадки — они были очень вежливы, обходительны и незаметны и предпочитали больше слушать, чем говорить.
Зато все, кому это было интересно, могли убедиться, что власть играет честно, так как залы ЦУПов были заполнены журналистской братией под самую завязку! Так что третье и последнее поставленное космическим шантажистом условие было тоже выполнено!
Все четыре — выполнены!
“Шаттл” и русский “Союз” были убраны с глаз долой, связь обеспечена, страховки оформлены, журналисты собраны.
Все с нетерпением ждали, что будет дальше.
И — дождались…
Заявления начальника ЦУПа. Который, обращая на себя внимание, сказал:
— Господа! Мы собрали вас здесь, чтобы вы могли присутствовать при очередном сеансе связи с МКС. В связи с чем — я думаю, вы скоро сами узнаете. Но я вынужден разочаровать вас: все, о чем вы узнаете, вы не сможете опубликовать в своих изданиях, о чем дадите здесь и сейчас собственноручную подписку.
Журналисты громко возмутились — стоило ли их затаскивать сюда, если все равно ни о чем нельзя написать?!
— Почему это мы должны что-то подписывать? — крикнул один известный телеобозреватель.
— Никто ничего не должен, — заверил его начальник ЦУПа. — Мы живем в демократической стране! Поэтому тот, кто не подпишет означенный документ, может совершенно свободно покинуть этот зал.
Но далеко не все журналисты возмутились, к примеру, репортеры провинциальных газет и никому не известных телекомпаний горячо поддержали начальника ЦУПа.
Расчет был верен — кто из журналистов, заинтригованный таким началом, согласится добровольно уйти? Тем более оттуда, где запахло жареным!
Недовольно ворчащие репортеры потянулись к стойкам — подписывать распечатанные на принтерах бланки.
“Я — фамилия… имя… название издания… и пр. — беру на себя обязательство не разглашать в СМИ ставшую мне известной информацию…”
Ну что, все подписали?
Все — куда они денутся!.. Потому что никаких других — тех, что способны бузить по-настоящему, — сюда изначально не пригласили! А этих усмирить было нетрудно…
Когда станция вышла из “мертвой” зоны, зал затаил дыхание. Как перед мировой премьерой.
А она и была премьера.
И была — мировой.
Компьютеры, обеспечивающие связь, ожили, перестав демонстрировать навязшую в зубах бегущую строку, призывающую никуда не отлучаться. И на экранах появилось новое текстовое сообщение. На этот раз очень лаконичное.
“ВСЕМ — СПАСИБО”.
Пожалуйста — это сколько угодно!
А далее всем все стало понятно. И даже тем, кто был не посвящен в происходящее. Потому что неизвестный шантажист сообщил, что взял экипаж Международной космической станции в заложники. И что если новое его требование не будет исполнено, то все они…
Ну это понятно…
На этот раз требований было не несколько, а всего одно, и было оно простеньким и всем понятным — деньги. За сохранение в целости и сохранности МКС и сохранение жизней членов экипажа шантажист требовал…
Сколько-сколько?! Миллиард долларов?!
Точно так — миллиард. И даже не просто миллиард, а миллиард — каждому члену экипажа!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62