Ночью, чтобы хоть как-то утолить жажду, я поймал и высосал внутренности нескольких больших, пробегающих мимо жуков, к утру собрал языком выпавшую на фляжке и накидке росу. Я твердо решил держаться до конца, своего ли, облавы - не важно. Непрерывно испытываемые телесные муки подточили мое жизнелюбие. Я готов был умереть, но так, как хотел сам, а не как того желали мои недруги. Уж лучше от обезвоживания. Я так решил! Но Он решил по-другому! Днем началось траление! К колесному трактору сзади прицепили импровизированную борону - тяжелую металлическую конструкцию, к которой были часто приварены толстые перпендикулярные прутья. Трактор шел впереди, волоча борону по земле и все живое, попадающее под зубья, давилось и рвалось в клочья. Ни куста, ни холмика не оставалось там, где прошел трал - ровная взрыхленная, искореженная земля. Он знал, что я здесь и не оставлял мне ни единого шанса. Он даже не позволял мне умереть так как хочу этого я. Здесь законом была только и исключительно его воля. Даже случаю не оставалось места! Квадрат за квадратом обрабатывая землю, трактор постепенно приближался ко мне. Рано или поздно железные когти бороны должны были пройти по убежищу, раздирая, мешая с песком мою плоть. Страшная и главное бесполезная смерть! Для того, чтобы приготовиться к смерти или придумать выход из положения, выхода не имеющего, у меня осталось не более 10 - 15 часов. Примерно через это время трал накроет убежище. Я лихорадочно перебирал варианты спасения. Оглушить отошедшего в кусты по надобности боевика, одеть его одежду, затеряться в толпе? Но его знают в лицо, его ждут, а толпа разбита на мелкие хорошо знакомые друг другу группки. Углубить убежище до состояния блиндажа? Непременно услышат, заметят горы свежевырытой земли. Захватить машину и ей, словно тараном попытаться пробить блокаду? Догонят, или того проще, изрешетят очередями еще на первом десятке метров. Проползти под землей лежащий на поверхности световой луч? Хорошо бы, но для этого надо быть кротом или ящерицей, способной мгновенно с головой зарываться в песок. Эта идея из серии - были бы у меня крылья... Отвлечь внимание охраны и уйти, пользуясь суматохой? Что-то есть. И все же машина... вернулся я к идее с тараном. Машины вот они, рядышком, грех ими не воспользоваться. И, пожалуй, надо! Но не прямолинейно, не как машинами, а совсем по другому. А? Чем не выход? Конечно, рискованно, наверное даже авантюрно! Но другого выхода нет. Тут хоть иллюзорная надежда есть, а борона шансов не оставляет. Ну же, решайся! Глубокой ночью, приготовив к бою оружие, я покинул убежище. Не снимая маскнакидки, как при сверхзамедленной киносъемке я полз к машинам. Очень медленное движение бывает незаметно даже в упор. Случайный взгляд реагирует на действие, а не на постепенное изменение пейзажа. Мы легко улавливаем ночью даже самую малую вспышку света, но в упор не замечаем начала рассвета. Только вдруг осознаем, что различаем то, что недавно было сокрыто темнотой. Но когда это произошло, никто не скажет. Постепенность равна неподвижности! Конечно, такие ползанья утомляют больше чем стокилометровый марафон. Не спешить, плавно, медленно тянуть руку, другую, потом ногу, потом корпус. Ползти словно разбитая параличом, преклонного возраста, улитка. Ме-е-д-лен-н-но-о! Когда все твое существо рвется вперед, одним прыжком одолеть опасное пространство, достичь убежища и спастись! И выжить! Всего одним прыжком. Ну же. Раз-два. Но нет. Ме-е-е-д-л-ле-н-н-но-о-о! Вот прошел кто-то буквально в трех шагах. Не заметил. А если бы я двигался хоть на миллиметр быстрее? Ну вот и машина! Здесь, в тени борта я увеличиваю скорость. Плавно и длинно я даже не вползаю, а втекаю под днище. Окапываюсь. Теперь все зависит от того, насколько надежное убежище я смогу соорудить. Бесшумно и опять-таки медленно я копаю узкую, только бы втиснулось тело, траншею. Ложусь на спину, накрываюсь накидкой, засыпаю сверху песком, таким образом, чтобы получилась ровная, гладкая поверхность, без подъемов и выступов. Последним движением руки накрываю голову валом песка. На поверхности оставляю только тонкую дыхательную трубку, замаскированную под сухую ветку. Вообще-то они используются для других целей - переправ через водные преграды, затаивания в озерных камышах, в болотах. Наверное я один из первых приспособил ее для заныривания в песок. Замираю. Хотя сказать замираю, это не сказать ничего. В сравнении с этой, подземной, многосуточная неподвижность в убежище скоро представится мне неудержимой ритуальной пляской во время темпераментного Африканского карнавала. Я знаю, что такое долго человек выдержать не может, если не впасть в состояние, подобное зимней спячке животных. Я должен усмирить свое сердце, органы, конечности, замедлить ток крови в сосудах и оставить живым только одно - слух. Только он будет снабжать меня информацией, связывать с внешним миром. Все прочее должно уснуть, впасть в летаргию. Только это даст мне шанс остаться незамеченным. День. Где-то рядом, раздирая почву, прошел трактор. Врубили, но скоро застопорили двигатель автомобиля. Похоже, подкачали колеса. Главное, чтобы водитель не надумал разворачиваться или маневрировать на месте, тогда задние колеса раздавят меня как каблук башмака муравья! Ночь. Подползаю к тихо капающему радиатору. Ах, спасибо шоферу, ленящемуся запаять микротрещины в трубках, слава механику, не заставляющему его это сделать, трижды слава разгильдяйству и безалаберщине, подарившей мне жизнь! Пусть одна махонькая капелька в минуту, за час наберется треть стакана! И все это не выползая из песка. Просто в земле образовалась маленькая ямка куда кап-кап падает водичка. Никому в голову не придет, что эта темная дыра в песке мой раскрытый рот. Вот и еще сутки я выиграл! День. Снова ходят, судя по запаху курят, хлебают суп. Им хорошо, а я похудел уже наверное килограммов на десять! Ночь. Водопой. Аккуратное разминание мышц. День. Вторым заходом пошел трактор. Он что, сумасшедший? Третий день возить борону, не имея никакого результата?! Нет, Он не сумасшедший, - отвечаю я сам себе, - Он суперпрофессионал! Он делает то, что должен делать. Он сужает кольцо! Судя по тому, что изредка слышен гул моторов, вторично вычищенное тралом пространство занимают автомобили. Граница движется к забору. А если бы я уже ушел? Не важно, он все равно будет продолжать операцию, разыгрывая ее по заранее написанной партитуре. Если останется лишь один шанс из тысячи отыскать меня, он поставит против 999! И даже если он найдет меня, он не остановится! Вдруг нас было двое или трое и мой растерзанный труп лишь подсунутая, в надежде на прекращение операции, пустышка. Нет, он пойдет до конца! Ночь. День. Иногда от переутомления, от голода, от жажды я теряю сознание. Но я знаю, резервы еще есть. Я еще не вычерпан до донышка! Я еще жив! Ночь. День. Траление почти закончено. Остался последний пятачок перед воротами, где стоят мои ЗИЛы. Когда завтра утром их сдвинут, я останусь один на один с бороной. Я проиграл последний бой. Далее отступать некуда. Пространства для маневра не осталось. И сил тоже не осталось! Трала я почти уже не боюсь. Пять суток я изображал покойника, да собственно говоря и был им лежал недвижимо закопанный в землю - все признаки налицо, разве только гроба не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57