Понравились они вам, Билл? Отчего вы молчите, Роберт? Что вы сидите здесь с похоронной физиономией? Предположим, что Брет спуталась с вами. Ну и что ж? Она путалась со многими, почище вас.
— Замолчите, — сказал Кон. Он встал из-за стола. — Замолчите, Майкл.
— Пожалуйста, не становитесь в позицию, как будто вы собираетесь ударить меня. Не испугаете. Скажите мне, Роберт, какого черта вы таскаетесь за Брет, как несчастный вол какой-то? Разве вы не видите, что вы лишний? Я всегда знаю, когда я лишний. Почему же вы не знаете, когда вы лишний? Вы приехали в Сан-Себастьян, где никто вас не ждал, и таскаетесь за Брет, как несчастный вол какой-то. По-вашему, это хорошо?
— Замолчите. Вы пьяны.
— Может быть, я и пьян. А вы почему не пьяны? Почему вы никогда не напиваетесь? Не очень-то вам весело было в Сан-Себастьяне. Никто из наших знакомых не приглашал вас к себе. И что же, они не правы, по-вашему? Скажите. Я даже сам просил их. Но они не захотели. Так что же, не правы они, по-вашему? Скажите. Ну отвечайте же. Правы они или нет?
— Отстаньте, Майкл.
— По-моему, они правы. А по-вашему, не правы? Что вы таскаетесь за Брет? Что у вас за манеры? Как вы думаете, каково это мне?
— О манерах ты лучше помолчал бы, — сказала Брет. — У тебя у самого изумительные манеры.
— Пойдемте, Роберт, — сказал Билл.
— Чего ради вы за ней таскаетесь?
Билл встал из-за стола и потянул Кона за рукав.
— Не уходите, — сказал Майкл. — Роберт Кон хочет заказать вина.
Билл ушел с Коном. Кон был изжелта-бледен. Майкл продолжал болтать. Я молча сидел и слушал. Брет казалась рассерженной.
— Послушай, Майкл, — прервала она его, — перестань дурака валять. Это не значит, что он неправ, — сказала она, повернувшись ко мне.
Майкл сразу заговорил спокойным тоном. Мы все были в ладу друг с другом.
— Я вовсе не так пьян, как вам кажется, — сказал он.
— Я знаю, что ты не пьян, — сказала Брет.
— Мы все немного выпили, — сказал я.
— Я говорил только то, что думаю.
— Но в каких ужасных выражениях, — засмеялась Брет.
— Все равно, он дурак. Приехал в Сан-Себастьян, где он никому не был нужен. Он терся возле Брет и глаз не сводил с нее. Меня просто тошнило.
— Да, он очень плохо вел себя, — сказала Брет.
— Вы поймите. У Брет были любовники и раньше. Она мне все рассказывает. Она давала мне письма этого Кона, но я не стал читать.
— Страшно благородно с твоей стороны.
— Нет, вы послушайте, Джейк. У Брет были любовники. Но все-таки не евреи, и они не приставали к ней после.
— Отличные были ребята, — сказала Брет. — Но все это чушь, не стоит и говорить. Мы с Майклом понимаем друг друга.
— Она давала мне письма Роберта Кона. Я не стал их читать.
— Ты никаких писем не стал бы читать, милый. И моих не прочел бы.
— Не могу читать писем, — сказал Майкл. — Странно, правда?
— Ты вообще не можешь читать.
— Нет. Это неправда. Я уйму читаю. Когда я дома, я всегда читаю.
— Ты скоро писать начнешь, — сказала Брет. — Так вот, Майкл, не расстраивайся. Нужно с этим примириться. Он здесь, ничего не поделаешь. Не порть нам фиесту.
— Тогда пусть ведет себя прилично.
— Он будет вести себя прилично. Я скажу ему.
— Лучше вы скажите ему, Джейк. Скажите ему, чтоб он вел себя прилично или убирался отсюда.
— Ну да, — сказал я. — Кому же и говорить это, как не мне.
— Послушай, Брет. Скажи Джейку, как Роберт тебя называет. Это, знаете, просто перл.
— Ой, нет. Не могу.
— Скажи. Мы ведь все друзья. Правда, Джейк, мы друзья?
— Не могу я этого сказать Джейку. Это слишком глупо.
— Тогда я скажу.
— Не надо, Майкл. Не валяй дурака.
— Он называет ее Цирцеей, — сказал Майкл. — Уверяет, что она превращает мужчин в свиней. Замечательно сказано. Как жаль, что я не писатель.
— А Майкл хорошо мог бы писать, — сказала Брет. — Как он письма пишет!
— Я знаю, — сказал я. — Он писал мне из Сан-Себастьяна.
— Это что! — сказала Брет. — Он может ужасно забавно писать.
— Это она заставила меня написать. Она притворялась, что больна.
— Я и была больна.
— Пойдемте, — сказал я. — Ужинать пора.
— Как мне держаться с Коном? — спросил Майкл.
— Держите себя так, будто ничего не случилось.
— Мне-то вообще наплевать, — сказал Майкл. — Я ничуть не смущен.
— Если он заговорит об этом, скажите, что вы были пьяны.
— Правильно. И что смешнее всего, я, кажется, действительно был пьян.
— Идемте, — сказала Брет. — Вы заплатили за эту отраву? Мне надо до ужина ванну принять.
Мы пересекли площадь. Уже стемнело, и вокруг всей площади, под аркадой, светились огни кафе. Мы пошли к отелю по усыпанной гравием дорожке под деревьями.
Брет и Майкл поднялись наверх, а я остановился поговорить с хозяином.
— Ну как вам понравились быки? — спросил Монтойя.
— Понравились. Хорошие быки.
— Неплохие. — Монтойя покачал головой. — Но они не слишком хороши.
— Чем они вам не понравились?
— Сам не знаю. Просто у меня такое чувство, что они не очень хороши.
— Понимаю.
— Но они неплохие.
— Да, неплохие.
— А вашим друзьям они понравились?
— Очень.
— Вот и хорошо, — сказал Монтойя.
Я поднялся наверх. Билл стоял на балконе своей комнаты и смотрел на площадь. Я подошел к нему.
— Где Кон?
— У себя в комнате.
— Как он?
— Да, скверно, конечно. Майкл безобразно вел себя. Он невозможен, когда пьян.
— Он не был пьян.
— Какого черта не был! Я-то знаю, сколько мы выпили по дороге в кафе.
— Он после протрезвился.
— Пусть так. Он безобразно вел себя. Я сам не очень-то люблю Кона, и, по-моему, ехать ему в Сан-Себастьян было нелепо, но говорить человеку такие вещи просто непозволительно.
— Как тебе быки понравились?
— Очень. Замечательно, как их выводят.
— Завтра привезут мьюрских.
— Когда фиеста начнется?
— Послезавтра.
— Нужно следить за Майклом, чтобы он не напивался. А то это слишком безобразно.
— Пора почиститься к ужину.
— Да. Я думаю, будет весело.
— А то как же?
Ужин в самом деле прошел очень весело. Брет надела черное вечернее платье, без рукавов. Она была очень красива. Майкл делал вид, будто ничего не случилось. Мне пришлось подняться наверх и привести Роберта Кона. Он держался холодно и церемонно, и лицо его все еще было желтовато-бледное и замкнутое, но под конец он повеселел. Он не мог не смотреть на Брет. По-видимому, это доставляло ему радость. Ему, должно быть, приятно было видеть, что она такая красивая, и знать, что она уезжала с ним и что все об этом знают. Этого никто не мог у него отнять. Билл очень много острил. Острил и Майкл. Они были хорошей парой.
Такие ужины я запомнил со времен войны. Много вина, нарочитая беспечность и предчувствие того, что должно случиться и чего нельзя предотвратить. Под влиянием вина гнетущее чувство покинуло меня, и я пришел в хорошее настроение. Все они казались такими милыми людьми.
14
Не знаю, в котором часу я лег. Помню, что я разделся, надел халат и вышел на балкон. Я знал, что я очень пьян, и, вернувшись в комнату, зажег лампу над изголовьем кровати и стал читать. Я читал книгу Тургенева. Вероятно, я несколько раз прочел одни и те же две страницы. Это был рассказ из «Записок охотника». Я уже раньше читал его, но мне казалось, что я читаю его впервые. Картины природы рисовались очень отчетливо, и тяжесть в голове проходила. Я был очень пьян, и мне не хотелось закрывать глаза, потому что комната сразу начала бы кружиться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49