Сабина вдруг рассмеялась.
— Гораздо лучше, — сказала она, — не принуждать себя и не пытаться во что бы то ни стало говорить! Чувствуешь, что обязан говорить, а это так скучно!
— Ох, если бы все придерживались вашего мнения! — произнес Кристоф прочувствованно.
Они засмеялись. Оба подумали о г-же Фогель.
— Бедная женщина! — вздохнула Сабина. — Какая она утомительная!
— Зато она сама никогда не утомляется! — ответил Кристоф с безнадежным видом.
Сабину развеселили слова и печальный вид Кристофа.
— Вам смешно? — спросил он. — Вам-то хорошо. Вы от нее защищены.
— Еще бы! — ответила Сабина. — Недаром я запираюсь на ключ.
Она засмеялась; смех у нее был негромкий, почти беззвучный. Кристоф в восхищении слушал. Он с наслаждением вдыхал свежий воздух, спокойствие ночи.
— До чего же хорошо молчать! — сказал он, потягиваясь на стуле.
— И до чего же бесполезно говорить! — подхватила Сабина.
— Да, — подтвердил Кристоф, — без слов все гораздо лучше понимаешь!
Снова воцарилось молчание. Ночная темнота мешала им видеть друг друга. Они улыбались.
Сидя бок о бок, они переживали одно и то же, — или, по крайней мере, так им казалось, — но они ничего не знали друг о друге. Сабину это нимало не тревожило. Кристоф был любопытнее. Как-то вечером он спросил Сабину:
— Вы любите музыку?
— Нет, — просто ответила она. — Очень быстро надоедает. Я в музыке ничего не понимаю.
Эта откровенность пленила Кристофа. Ему так надоела ложь, так надоели люди, которые заявляют, что без ума от музыки, а сами умирают от скуки, слушая ее, и он вменил Сабине чуть ли не в добродетель то, что она не любит музыку и открыто говорит об этом. Он осведомился, читает ли Сабина.
Не читает, да у нее и книг нет.
Кристоф предложил к ее услугам свою библиотеку.
— А книги серьезные? — спросила она тревожно.
Если она не хочет серьезных, есть несерьезные, например, стихи.
— Но это тоже серьезные книги.
— Тогда романы.
Сабина сделала гримаску.
Как, и романы ее не интересуют?
Интересовать-то интересуют, только они очень длинные, у нее не хватает терпения дочитать до конца. Она забывает начало, перескакивает через главы, в результате ничего не понимает, ну и бросает книгу.
Чудесное доказательство занимательности книги!
Нет, почему же, достаточно занимательно для выдуманных историй. Но она предпочитает интересоваться другим.
Театром, быть может?
Ах, нет!
Что же, она и в театр не ходит?
Да, не ходит. Там слишком жарко. Слишком много народа. Гораздо приятнее сидеть дома. К тому же яркий свет режет глаза, и актеры все такие уродливые.
Тут он был с ней согласен. Но ведь в театре есть и еще кое-что: пьесы.
— Да, — рассеянно согласилась Сабина. — Но у меня нет времени.
— Что же вы делаете с утра до вечера?
Она улыбнулась.
— Помилуйте, у меня столько дел!
— Вы правы, — согласился Кристоф, — ведь у вас магазин.
— О, магазином я не особенно много занимаюсь, — спокойно возразила Сабина.
— Значит, все ваше время отнимает дочь?
— Ах нет, бедная девочка! Она такая умненькая, она сама играет.
— Тогда что же?
Кристоф извинился за свою нескромность. Но Сабина, наоборот, находила разговор забавным.
— Столько, столько дел…
— Каких?
Сабина не могла объяснить. Всяких дел, разных. Утром нужно встать с постели, одеться, подумать об обеде, приготовить обед, съесть обед, подумать об ужине, прибрать комнаты… Так весь день и проходит… А ведь нужно еще хоть немножко времени, чтоб ничего не делать!
— И вы никогда не скучаете?
— Никогда.
— Даже когда ничего не делаете?
— Именно когда ничего не делаю. Вот делать что-нибудь — это, пожалуй, скучно.
Они, смеясь, посмотрели друг на друга.
— Какая же вы счастливая! — вздохнул Кристоф. — А я вот не умею ничего не делать.
— А по-моему, прекрасно умеете.
— Учусь последние дни.
— И успешно учитесь.
После разговора с Сабиной на душе у Кристофа становилось мирно и спокойно. Ему достаточно было просто смотреть на нее. Куда-то отходили все тревоги, раздражительность, нервическая тоска, сжимавшая сердце. Когда он говорил с ней, ничто не смущало его спокойствия. И ничто не смущало его спокойствия, когда он думал о ней. Он не смел признаться в этом самому себе, но когда он сидел рядом с ней, он чувствовал, как на него нисходит чудесное оцепенение, почти дремота. И ночами теперь он спал, как никогда не спал раньше.

Возвращаясь домой с работы, Кристоф заглядывал в магазинчик. Почти всякий раз он заставал там Сабину. Они с улыбкой раскланивались. Иной раз она стояла у порога, и тогда они обменивались двумя-тремя словами, или, заметив в полуоткрытой двери квартиры дочку Сабины, Кристоф подзывал ее и совал ей в руку пакетик леденцов.
Однажды он решился войти. Предлог был готов — якобы требуются пуговицы к пиджаку. Сабина начала искать пуговицы, но ничего подходящего не обнаружилось. Все пуговицы были перемешаны, и разобраться в этой мешанине не представлялось возможным. Сабине было неприятно, что Кристоф видит весь этот беспорядок. А он шутливо и даже с любопытством нагнулся над прилавком, чтобы лучше видеть.
— Не надо, — сказала Сабина, стараясь прикрыть ящик руками. — Не глядите, здесь такой хаос!
Она продолжала поиски. Но присутствие Кристофа ее стесняло. Она вдруг рассердилась и задвинула ящик.
— Все равно ничего не найду, — заявила она. — Идите к Лиззи. Это на соседней улице. У нее, наверное, такие пуговицы есть. У нее все есть, что требуется покупателю.
Кристоф от души посмеялся над таким способом вести торговые дела.
— Вы так всякий раз и отсылаете ваших покупателей?
— Иногда, конечно, случается, — ответила она весело.
Однако ей все-таки было стыдно.
— Уж очень скучно прибирать, — продолжала она. — Я со дня на день откладываю уборку. Но завтра непременно уберу.
— Хотите, я вам помогу? — предложил Кристоф.
Сабина отказалась. Ей хотелось согласиться, но ее пугали сплетни, и она не посмела принять предложение. Да, кроме того, и унизительно было.
Они продолжали болтать.
— А пуговицы? — вдруг вспомнила Сабина. — Разве вы не пойдете к Лиззи?
— Ни за что на свете, — ответил Кристоф. — Подожду, когда вы наведете здесь порядок.
— Ох, — вздохнула Сабина, уже успевшая забыть о своем решении, — не стоит вам так долго ждать.
Этот крик души развеселил обоих.
Кристоф решительно шагнул к ящику, пренебрежительно задвинутому Сабиной.
— Позвольте, я сам поищу, можно?
Сабина бросилась к нему с явным намерением помешать.
— Нет, нет, прошу вас, не надо, я знаю: у меня таких пуговиц все равно нет.
— А я держу пари, что есть.
И Кристоф торжественно извлек из ящика требуемую пуговицу. Однако, нужно было найти еще несколько штук. Он хотел продолжать поиски, но Сабина вырвала у него из рук ящик и, уязвленная в своем самолюбии, стала сама рыться среди груды пуговиц.
Вечерело. Сабина подошла к окну. Кристоф уселся рядом с ней, девочка забралась к нему на колени. Он притворялся, что слушает ее лепет, и рассеянно отвечал на ее вопросы. На самом деле он смотрел на Сабину, и она знала, что он на нее смотрит. Она низко нагнулась над ящиком. Он видел только ее шею и часть щеки. И, глядя на нее, он вдруг заметил, что Сабина покраснела. И он тоже покраснел.
Девочка продолжала что-то лепетать. Никто ей не отвечал. Сабина не шевелилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105