Запомни это!
Готовит себе постель.
КУЗАКОВ. Открывай! (Стучит.) Я сломаю дверь, слышишь! (Стучит в дверь ногами.)
ГАЛИНА. Давай, давай! Еще, еще! Сила есть – ума не надо!..
Помолчали.
Успокоился?.. А теперь ложись спать, так будет лучше.
КУЗАКОВ. Я не хочу спать.
ГАЛИНА. Делай, что тебе говорят. Для тебя это единственный выход. Слушайся меня.
КУЗАКОВ. А если – нет, что тогда?
ГАЛИНА. Узнаешь – что.
КУЗАКОВ. Ну – что?
ГАЛИНА. Соберу чемодан – и привет. Вот что. Мне недолго.
Молчание. Галина ложится в постель. Кузаков плетется к тахте, садится, медленно раздевается. Галина вдруг вскакивает, открывает дверь и бросает Кузакову подушку. Он бросается к двери, но она ее захлопнула. Кузаков постоял-постоял, затем постучался деликатно.
КУЗАКОВ. Галка… Галка…
ГАЛИНА. Ложись спать.
КУЗАКОВ. Галка, открой, слышишь. Поговорим начистоту…
ГАЛИНА. Ничего не выйдет.
КУЗАКОВ. Нам надо поговорить спокойно.
ГАЛИНА. Уже поговорили. На сегодня хватит.
Кузаков, свирепо взмахнув рукой, уходит от двери, ложится, и свет медленно гаснет. Кларнет исполняет тему прощания, но на этот раз мелодия спотыкается, что придает ей слегка насмешливый оттенок.
Картина вторая
Летний вечер. Фонарь, железная ограда, проходная будка студии телевидения. На лавке сидит женщина лет пятидесяти, вахтер. Она о чем-то думает. Дверь будки распахнута, на окошко выставлен телефон, так что можно звонить, сидя на лавке. Рядом с вахтером сидит Кузаков. Некоторое время он сидит молча.
ВАХТЕР. Ах ты, дьявол! Ну никак не вспомню!
КУЗАКОВ (поднимается). Слушайте, мамаша. Лучше мне зайти. Узнаю – и обратно.
ВАХТЕР. Не могу. Без пропуска не могу.
КУЗАКОВ. Да что вы тут стережете, на самом деле! Вышку, что ли?
ВАХТЕР. Не могу. Сказала – не могу. Не имею права.
КУЗАКОВ. Тогда звякните. Еще разок.
ВАХТЕР. Позвонить можно. (Звонит.) Ну вот. Опять не отвечают… Никак не вспомню! Проходила она или нет… Вроде бы не проходила… Нет, не вспомню! Голова у меня болит…
КУЗАКОВ. Мамаша… А как она обычно выходит, ну… с работы, одна или… с кем-нибудь?..
ВАХТЕР. Когда одна, а когда и с кем-нибудь… Тут не разберешь… А вы-то, коли не секрет, кто приходитесь?
КУЗАКОВ. Я-то? Эх, мамаша, не знаю даже, как вам отвечать… Родственник я ей. Родственник…
ВАХТЕР. А я думала, жених. Женихов-то тут много посещает.
Появляется Саяпин. Как бы ничего не замечая, он решительно, с независимым видом проходит в открытую дверь.
КУЗАКОВ (поднялся). Он что, здесь работает?
ВАХТЕР. А бог его знает.
КУЗАКОВ. Тогда почему не спросили у него пропуск?
ВАХТЕР. У него спросишь, как раз! Вон он как прет – не подступишься.
КУЗАКОВ. А часто он тут бывает?
ВАХТЕР. Да не помню я, что ты, ей-богу! Сколько их тут за день?.. Я про Кузакову вспоминаю… Проходила – не проходила… Нет, не одолею!
Помолчали. Кузаков подошел к ограде. Смотрит. Вахтер заглянула в окошко.
Ну вот, одиннадцатый час. Скоро все разойдутся.
Кузаков отошел от ограды, отвернулся. Из проходной появился Брянский, за ним – Саяпин.
БРЯНСКИЙ. Петр, дружище, это вы? Нет, не делайте вида, что вы меня не узнаете. Меня невозможно не узнать.
КУЗАКОВ. Узнал, узнал. Как не узнать.
БРЯНСКИЙ. Вы все еще сердитесь? Напрасно, напрасно… Петр, а что вы здесь делаете?
КУЗАКОВ. Да вот пришел… Хочу украсть вышку.
БРЯНСКИЙ. Хотите ее пропить? Блестящая мысль. (Саяпину.) Что ты скажешь? Неплохая идея.
КУЗАКОВ (Брянскому). Что там Галка? Скоро она?
БРЯНСКИЙ. Но ее там давно нет, в том-то и дело. Потому я и спросил, что вы здесь делаете.
КУЗАКОВ. Я забежал, по пути… Давно она ушла?
БРЯНСКИЙ. Сейчас скажу… Так… В девять она была в эфире… Полтора часа назад, не меньше.
КУЗАКОВ. Ясно… Тогда – привет. (Уходит налево.)
БРЯНСКИЙ. Счастливо, Петр. Вы большой оригинал. Приходите днем, я устрою вас в программу интересных встреч.
Брянский и Саяпин уходят направо.
ВАХТЕР. Прошла. Я так и думала.
БРЯНСКИЙ. Святой человек.
САЯПИН. Но он не вовремя вернулся. Мог бы еще немного послужить.
Из проходной появляется Галина.
ВАХТЕР. Не прошла! Ах ты, грех какой!
БРЯНСКИЙ. Галочка, руку. Мы исчезаем.
ГАЛИНА. Нет. Егоор. Я устала.
БРЯНСКИЙ. Не ропщи. Мы люди, утомленные цивилизацией. Все до одного. Не возражай (о Саяпине), он ждет здесь тебя с самого обеда.
ГАЛИНА. Спасибо, я домой.
БРЯНСКИЙ. Галочка, ты срываешь нам мероприятие.
ГАЛИНА. Ну почему я? Что вы задумали?
САЯПИН. Видите ли, без вас это не имеет смысла.
ГАЛИНА. Ну да. Так я вам и поверила.
САЯПИН. Без вас просто невозможно.
БРЯНСКИЙ. Галка! Раз будет бал, значит, должна быть королева. Иначе мы сопьемся – грубо, примитивно… Ты бы этого… не хотела. Правда?
САЯПИН (берет ее за руку). Идемте, вы не пожалеете.
ГАЛИНА. Ну хорошо… Только ненадолго.
Уходят направо.
ВАХТЕР. Вот они как! Разбойники.
Картина третья
В доме Кузакова. Часы в спальне показывают час ночи. Мрачный Кузаков ходит по дому – из комнаты в комнату, останавливается у окна, смотрит, прислушивается, снова ходит. Но вот он взял газету, развернул ее, сел в кресло, просмотрел газетные страницы, задержался на одной из них, взгляд его стал задумчивым и неподвижным. И вот послышались нарастающие звуки марша, исполняемого духовым оркестром, свет на сцене медленно погас, повернулся круг и луч света вырвал из темноты кусок трапа, перед которым с микрофоном в руках мечется Брянский, а Саяпин, широко расставив руки, осаживает напирающую толпу. (Актеры должны дать представление о толпе, жестикулируя на грани света и темноты.) Второй луч света выхватывает из темноты стоящую в другом конце сцены Галину. В руках у нее букет цветов. Ее взгляд пригвожден к трапу, на котором появляется ее муж. Он появляется сверху, из темноты. Кто он? Летчик-испытатель, космонавт – не всели равно. Он блистательный военный, герой, которому удалось, наконец, посетить родной город. Он приветственно машет рукой, улыбается и сходит вниз.
Подобострастно улыбаясь, Брянский уговаривает его сказать несколько слов по микрофону. Он хмурится, берет микрофон и говорит несколько слов. Брянский рассыпается в благодарности, расшаркивается и спешит сдерживать толпу перед идущим Кузаковым.
Процессия приближается к авансцене, и луч, освещающий Кузакова, гаснет. Галина идет вслед, она мечется, стараясь протиснуться вперед, встает на цыпочки, подпрыгивает. Но нет, он ее не видит, их разделяет толпа. Она в отчаянии. Музыка гремит фортиссимо. Гаснет луч, освещающий Галину, и через мгновение в темноте возникает проходная будка с женщиной-вахтером, стоящей перед закрытой дверью. В эту дверь тщетно пытаются проникнуть Брянский и Саяпин. Они стучат себя в грудь, размахивают руками, показывают удостоверения, протягивают руки словно за подаянием. Брянский становится перед вахтером на колени, но вахтер неумолим.
В это время появляется шикарно разодетый Кузаков. Горделивой походкой он направляется прямо к вахтеру. Изумленные Брянский и Саяпин расступаются, вахтер распахивает перед Кузаковым дверь. В дверях Кузаков останавливается, небрежно закуривает сигарету, обернувшись, бесцеремонно разглядывает Брянского и Саяпина. Те смущены. Они переминаются с ноги на ногу, Саяпин застегивается на все пуговицы, Брянский не знает, куда девать руки. Наконец, Кузаков нечаянно роняет спички, Брянский и Саяпин бросаются поднимать эти спички и рвут друг у друга из рук.
1 2 3 4