После того, как воды потопа схлынули, уцелевшим было ведено отправиться на то место, где был Город Солнца «на поиски написанного», где должны содержаться знания, полезные будущим поколениям.
Как ни странно, именно город Солнца, или Инну, который греки называли Гелиополем, считался в Египте на протяжении всего династического периода источником и средоточием высокой мудрости, оставленной смертным богами сказочного Первого Времени. Именно в Гелиополе было проведено сопоставление «Текстов пирамид», и именно жрецы Гелиополя (или, точнее, культа Гелиополя) считались попечителями монументов некрополя Гизы.
БОЛЬШЕ ЧЕМ «МЫ БЫЛИ ЗДЕСЬ»
Вернемся к нашему сценарию.
1. Мы знаем, что наша постиндустриальная цивилизация конца XX века должна погибнуть в результате неизбежного космического или геологического катаклизма.
2. Мы знаем — поскольку наша наука достаточно развита — что гибель будет почти тотальная.
3. Мобилизуя мощные технические ресурсы, мы подключаем наши лучшие умы к тому, как обеспечить хотя бы частичное выживание нашего вида в катастрофе и сохранение основ наших научных, медицинских, астрономических, географических, архитектурных и математических знаний.
4. Мы, разумеется, сознаем, насколько призрачны наши шансы на то, чтобы преуспеть в решении обеих задач; тем не менее подстегиваемые перспективой вымирания мы, напрягаясь, строим ковчеги и прочные убежища, где избранные смогут укрыться, и концентрируем свою изобретательность на способах передачи сущности знаний, которые мы накопили за 5 тысяч лет нашей официальной истории.
Мы начали готовиться к худшему. Мы считаем, что кто— то хоть и уцелеет, но будет отброшен назад в каменный век. Осознавая, что может потребоваться от десяти до двенадцати тысяч лет, чтобы цивилизация такого же уровня, как наша, поднялась подобно Фениксу из пепла, одну из основных своих задач мы видим в том, чтобы найти способ связаться с этой будущей цивилизацией. Мы хотели бы сказать им как минимум: «Мы были здесь» -и быть уверены, что они получат наше послание, на каком бы языке они ни говорили и какие бы этические, религиозные, идеологические, метафизические или философские симпатии их общество не испытывало.
Я уверен, что нам хотелось бы сказать им больше элементарного «Мы были здесь». Нам хотелось бы, например, сообщить им, этим нашим далеким правнукам, когда мы жили по отношению к их времени.
Как мы могли бы это сделать? Как бы мы выразили, скажем, 2012 год эры христианства на языке, достаточно универсальном, чтобы его спустя двенадцать тысяч лет смогла расшифровать и понять цивилизация, которая не будет ничего знать ни о христианской, ни о какой иной эре?
Одно очевидное решение могло бы состоять в том, чтобы опереться на прекрасную предсказуемость прецессии земной оси, которая медленно и регулярно изменяет наклонение всего звездного неба по отношению к наблюдателю в фиксированной точке и которая столь же медленно и регулярно поворачивает точку равноденствия по отношению к двенадцати зодиакальным созвездиям. Из предсказуемости этого движения следует, что если бы мы могли найти способ объявить, что «МЫ ЖИЛИ, КОГДА ВЕСЕННЕЕ РАВНОДЕНСТВИЕ ПРИХОДИЛОСЬ НА СОЗВЕЗДИЕ РЫБ», то стало бы возможным указать нашу эпоху с точностью до 2160 лет в пределах Большого прецессионного цикла продолжительностью 25920 лет.
Единственный недостаток этой схемы проявился бы в том случае, если цивилизация, подобная нашей, не сумела бы развиться за 12 или даже 20 тысяч лет после катаклизма, а на это потребовалось бы намного больше, скажем, 30 тысяч лет. В этом случае монумент или календарное устройство, объявляющее, что «мы жили, когда весеннее равноденствие приходилось на созвездие Рыб», перестало бы работать однозначно. Будучи обнаружено высокоразвитой культурой, чей расцвет пришелся, например, на самое начало будущей эры Стрельца, его могли бы расшифровать, как «Мы жили за 4320 лет до вашего времени», то есть за два полных прецессионных «месяца» до эры Стрельца («месяцы» Водолея и Козерога по 2160 лет каждый). Но оно могло бы означать «Мы жили за 30240 лет до вашего времени», то есть те же два «Месяца» плюс полный предыдущий прецессионный цикл в 25920 лет. Археологам эпохи Стрельца пришлось бы не только напрягать свои умственные способности, чтобы понять содержание послания (то есть «МЫ ЖИЛИ, КОГДА ВЕСЕННЕЕ РАВНОДЕНСТВИЕ ПРИХОДИЛОСЬ НА СОЗВЕЗДИЕ РЫБ»), но и поискать дополнительные признаки, по которым можно было бы уточнить, о какой именно эре Рыб идет речь: последней из предыдущего прецессионного цикла или из того, который был перед предыдущим.
И здесь геология могла бы оказаться естественным союзником.
ЦИВИЛИЗАТОРЫ
Если бы мы могли найти способ сказать «Мы жили в эпоху Рыб» и указать высоту над горизонтом в нашу эпоху каких-то легко определяемых звезд (скажем, памятных звезд пояса созвездия Ориона), то смогли бы указать будущим поколениям свой возраст с большей точностью. Либо мы могли бы поступить, как строители пирамид Гизы, расположив наши монументы на Земле, имитируя взаимное положение звезд в небе в наше время.
Можно представить еще ряд вариантов или комбинаций вариантов в зависимости от наших возможностей, уровня доступной технологии, того, насколько рано мы получим предупреждение, а также от того, какие хронологические факты мы хотели бы передать.
Предположим, например, что для подготовки к встрече катастрофы не остается времени и она как «день Господень» из Второго послания Петра надвигается, невидимая, «как тать ночью»? С какими перспективами сталкивается человечество в этом случае?
Предположим, что результатом столкновения с астероидом, перемещения земной коры или еще каких-либо космических или геологических катаклизмов являются следующие обстоятельства:
1. Массовые разрушения по всему миру.
2. Выживание относительно небольшого количества людей, большинство которых быстро возвращается к варварству.
3. Наличие среди уцелевших небольшой хорошо организованной группы людей-мечтателей, включающей строителей, ученых, инженеров, картографов, математиков, врачей и им подобных, которые посвящают себя спасению того, что еще можно спасти, и поиску путей передачи знаний в будущее на благо тех, кто когда-нибудь сможет понять и оценить их.
Назовем этих гипотетических мечтателей цивилизаторами. Сплотившись (сначала — чтобы выжить, позднее — чтобы учить и делиться идеями), они могут принять облик и систему верований чего-то вроде религиозного культа, развивая чувство общности и единой миссии. Нет сомнения, что они стали бы пользоваться выразительными и легко узнаваемыми символами, чтобы укрепить и лучше выразить это чувство общей цели: скажем, люди могли начать носить бороды определенного фасона или брить головы; отправляясь в экспедиции с цивилизаторской миссией, члены культа, дабы лучше сплотиться, могли пользоваться какими-то общими эмблемами (крест, змея, собака и т. д.).
Подозреваю, что, если после катаклизма сложится особенно тяжелая ситуация, многие цивилизаторы могут и не справиться со своей миссией или добиться очень ограниченного успеха. Но предположим, что у какой-то небольшой группы хватило умения и преданности делу, чтобы создать устойчивый и прочный плацдарм, например, в районе, который меньше других пострадал при катастрофе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
Как ни странно, именно город Солнца, или Инну, который греки называли Гелиополем, считался в Египте на протяжении всего династического периода источником и средоточием высокой мудрости, оставленной смертным богами сказочного Первого Времени. Именно в Гелиополе было проведено сопоставление «Текстов пирамид», и именно жрецы Гелиополя (или, точнее, культа Гелиополя) считались попечителями монументов некрополя Гизы.
БОЛЬШЕ ЧЕМ «МЫ БЫЛИ ЗДЕСЬ»
Вернемся к нашему сценарию.
1. Мы знаем, что наша постиндустриальная цивилизация конца XX века должна погибнуть в результате неизбежного космического или геологического катаклизма.
2. Мы знаем — поскольку наша наука достаточно развита — что гибель будет почти тотальная.
3. Мобилизуя мощные технические ресурсы, мы подключаем наши лучшие умы к тому, как обеспечить хотя бы частичное выживание нашего вида в катастрофе и сохранение основ наших научных, медицинских, астрономических, географических, архитектурных и математических знаний.
4. Мы, разумеется, сознаем, насколько призрачны наши шансы на то, чтобы преуспеть в решении обеих задач; тем не менее подстегиваемые перспективой вымирания мы, напрягаясь, строим ковчеги и прочные убежища, где избранные смогут укрыться, и концентрируем свою изобретательность на способах передачи сущности знаний, которые мы накопили за 5 тысяч лет нашей официальной истории.
Мы начали готовиться к худшему. Мы считаем, что кто— то хоть и уцелеет, но будет отброшен назад в каменный век. Осознавая, что может потребоваться от десяти до двенадцати тысяч лет, чтобы цивилизация такого же уровня, как наша, поднялась подобно Фениксу из пепла, одну из основных своих задач мы видим в том, чтобы найти способ связаться с этой будущей цивилизацией. Мы хотели бы сказать им как минимум: «Мы были здесь» -и быть уверены, что они получат наше послание, на каком бы языке они ни говорили и какие бы этические, религиозные, идеологические, метафизические или философские симпатии их общество не испытывало.
Я уверен, что нам хотелось бы сказать им больше элементарного «Мы были здесь». Нам хотелось бы, например, сообщить им, этим нашим далеким правнукам, когда мы жили по отношению к их времени.
Как мы могли бы это сделать? Как бы мы выразили, скажем, 2012 год эры христианства на языке, достаточно универсальном, чтобы его спустя двенадцать тысяч лет смогла расшифровать и понять цивилизация, которая не будет ничего знать ни о христианской, ни о какой иной эре?
Одно очевидное решение могло бы состоять в том, чтобы опереться на прекрасную предсказуемость прецессии земной оси, которая медленно и регулярно изменяет наклонение всего звездного неба по отношению к наблюдателю в фиксированной точке и которая столь же медленно и регулярно поворачивает точку равноденствия по отношению к двенадцати зодиакальным созвездиям. Из предсказуемости этого движения следует, что если бы мы могли найти способ объявить, что «МЫ ЖИЛИ, КОГДА ВЕСЕННЕЕ РАВНОДЕНСТВИЕ ПРИХОДИЛОСЬ НА СОЗВЕЗДИЕ РЫБ», то стало бы возможным указать нашу эпоху с точностью до 2160 лет в пределах Большого прецессионного цикла продолжительностью 25920 лет.
Единственный недостаток этой схемы проявился бы в том случае, если цивилизация, подобная нашей, не сумела бы развиться за 12 или даже 20 тысяч лет после катаклизма, а на это потребовалось бы намного больше, скажем, 30 тысяч лет. В этом случае монумент или календарное устройство, объявляющее, что «мы жили, когда весеннее равноденствие приходилось на созвездие Рыб», перестало бы работать однозначно. Будучи обнаружено высокоразвитой культурой, чей расцвет пришелся, например, на самое начало будущей эры Стрельца, его могли бы расшифровать, как «Мы жили за 4320 лет до вашего времени», то есть за два полных прецессионных «месяца» до эры Стрельца («месяцы» Водолея и Козерога по 2160 лет каждый). Но оно могло бы означать «Мы жили за 30240 лет до вашего времени», то есть те же два «Месяца» плюс полный предыдущий прецессионный цикл в 25920 лет. Археологам эпохи Стрельца пришлось бы не только напрягать свои умственные способности, чтобы понять содержание послания (то есть «МЫ ЖИЛИ, КОГДА ВЕСЕННЕЕ РАВНОДЕНСТВИЕ ПРИХОДИЛОСЬ НА СОЗВЕЗДИЕ РЫБ»), но и поискать дополнительные признаки, по которым можно было бы уточнить, о какой именно эре Рыб идет речь: последней из предыдущего прецессионного цикла или из того, который был перед предыдущим.
И здесь геология могла бы оказаться естественным союзником.
ЦИВИЛИЗАТОРЫ
Если бы мы могли найти способ сказать «Мы жили в эпоху Рыб» и указать высоту над горизонтом в нашу эпоху каких-то легко определяемых звезд (скажем, памятных звезд пояса созвездия Ориона), то смогли бы указать будущим поколениям свой возраст с большей точностью. Либо мы могли бы поступить, как строители пирамид Гизы, расположив наши монументы на Земле, имитируя взаимное положение звезд в небе в наше время.
Можно представить еще ряд вариантов или комбинаций вариантов в зависимости от наших возможностей, уровня доступной технологии, того, насколько рано мы получим предупреждение, а также от того, какие хронологические факты мы хотели бы передать.
Предположим, например, что для подготовки к встрече катастрофы не остается времени и она как «день Господень» из Второго послания Петра надвигается, невидимая, «как тать ночью»? С какими перспективами сталкивается человечество в этом случае?
Предположим, что результатом столкновения с астероидом, перемещения земной коры или еще каких-либо космических или геологических катаклизмов являются следующие обстоятельства:
1. Массовые разрушения по всему миру.
2. Выживание относительно небольшого количества людей, большинство которых быстро возвращается к варварству.
3. Наличие среди уцелевших небольшой хорошо организованной группы людей-мечтателей, включающей строителей, ученых, инженеров, картографов, математиков, врачей и им подобных, которые посвящают себя спасению того, что еще можно спасти, и поиску путей передачи знаний в будущее на благо тех, кто когда-нибудь сможет понять и оценить их.
Назовем этих гипотетических мечтателей цивилизаторами. Сплотившись (сначала — чтобы выжить, позднее — чтобы учить и делиться идеями), они могут принять облик и систему верований чего-то вроде религиозного культа, развивая чувство общности и единой миссии. Нет сомнения, что они стали бы пользоваться выразительными и легко узнаваемыми символами, чтобы укрепить и лучше выразить это чувство общей цели: скажем, люди могли начать носить бороды определенного фасона или брить головы; отправляясь в экспедиции с цивилизаторской миссией, члены культа, дабы лучше сплотиться, могли пользоваться какими-то общими эмблемами (крест, змея, собака и т. д.).
Подозреваю, что, если после катаклизма сложится особенно тяжелая ситуация, многие цивилизаторы могут и не справиться со своей миссией или добиться очень ограниченного успеха. Но предположим, что у какой-то небольшой группы хватило умения и преданности делу, чтобы создать устойчивый и прочный плацдарм, например, в районе, который меньше других пострадал при катастрофе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126