Я тотчас же отправился прямо к Али-беку Джаны-Курбаны, и тот, узнав, какие препятствия мне пришлось преодолеть, чтобы освободиться из тюрьмы, почувствовал уважение к моей доблести и был пристыжен. Как раз в это время Али-бек Джаны-Курбаны получил письмо от своего брата Мухаммед-бека Джаны-Курбаны, который писал ему «Ты бесчеловечно и несправедливо поступил с амиром Тимуром и нанес ему тяжелое оскорбление. Я посылаю амиру Тимуру богатые подарки, прошу тебя передать ему их, затем советую тебе, что бы хотя бы отчасти загладить твою вину, проси у Тимура прощения, посади его на свою лошадь и отпусти его». Али-бек исполнил все в точности все что было написано в письме от брата Мухаммед-бека и благодаря этому, я вскоре выехал оттуда в сопровождении двенадцати всадников и отправился в Хорезмскую степь.
Через двенадцать дней пути я остановился. В этой местности кочевали туркмены, которые приняли меня за вора и напали на нас. Чтобы разогнать их, я вступил с ними в бой; среди туркменов, как и в прошлый раз, нашелся человек, но имени Ахмад, который во время моего могущества находился при мне и был мною облагодетельствован. Теперь этот Ахмад, в свою очередь, помог мне: он примирил со мною туркменов, и из их среды ко мне присоединилось 50 человек. В это же время ко мне присоединился Мубарак Ша-Юзбаши с многими воинами и подарками, а из Хорасана ко мне пришло еще 200 всадников и отряд пехоты.
В это время амир Хорезма, Хусайн, и амир Себзеварский Зиауддин нашли, что место, на котором мы находимся, – неудачно. На основании предсказаний о моей судьбе я надеялся овладеть Мавераннахром, поэтому я решил, что необходимо тотчас же послать в Кеш 200 всадников, а сам рассчитывал отправиться к своему народу и собрать войско. Я двинул из Бухары в Кеш 200 всадников, а сам, надев платье странствующего монаха, «каляндар», пошел к своему народу. Курч Тимургар, один из моих приверженцев, осведомившись о моем прибытии, сейчас же явился ко мне в сопровождении сорока людей. Посвятив его в мои планы и соображения, я и его с людьми послал в Кеш. Я приказал Тимургару, как только он получит известие о том, что я занял Самарканд, немедленно явиться ко мне. Из среды моего народа за мной двинулось 1000 человек, с ними я ночью вошел в Самарканд и приютился у своей сестры Туркан-ага. В ее доме, нс выходя никуда в течение 48 дней, я секретно советовался с нужными людьми и успел запастись необходимым оружием. В то время, когда мы подготовлялись начать войну против войска Чете, сделалось известно, что они узнали от жителей Самарканда о нашем пребывании в городе. Находя небезопасным при таких обстоятельствах оставаться в Самарканде, я вышел оттуда и отправился в окрестности Коша, где и остановился. И там мне нельзя было долго оставаться; я взял с собою 50 человек и с ними двинулся в сторону Хорезма.
По дороге мы встретили табун лошадей, и так как из расспросов выяснилось, что лошади принадлежат моим подданным, то мы очень легко пришли к соглашению с хозяевами табуна об уступке нам лошадей, и я разделил их между пешими воинами моего отряда. Двигаясь вперед, мы переправились через реку Аму и в местности Ачигы прожили целый месяц, охотой добывая себе пропитание.
В это время Мубарак-ша Санджарский, Сайд Хусайн Хорасанский и Зиауддин Себзеварский присоединились ко мне, и у меня таким образом собралось до 1000 всадников. С общего согласия, мы подошли ночью, при звуках труб (карнай), к Кандагар Карибызу, и я послал к тамошнему правителю, Мир Магды, посланника, которому поручил щедрыми обещаниями склонить Мир Магды к сдаче нам города. Мир Магды с приверженными к нему людьми вышел из города ко мне навстречу. Я торжественно принял его с подарками, предложил ему угощение, и он остался очень доволен.
В эту ночь, по воле Всевышнего, город этот подчинился мне. Вскоре амир Хусайн пришел ко мне униженно просить прощения, я, разделив пополам доходы с Карибыза, уступил половину амиру Хусайну. Несколько времени прожил я в Карибызе, как вдруг однажды прибыло ко мне с подарками посольство владетеля Сиистана, который просил меня заключить с ним союз и помочь ему в его предприятиях. Я выжидал удобного времени, чтобы отнять Кандагарскую область угурийцев. В это время мне исполнилось 35 лет. Между тем, владетель Сиистана, враждуя со своими соседями, был побежден, бежал из своей страны и, предложив мне в подарок несколько своих крепостей, письменно просил меня помочь ему. Я сейчас же посоветовался с амиром Хусайном; он посоветовал мне отправить его с войском для занятия Сиистана; я согласился. Через день после выступления амир Хусайн неожиданно прислал мне письмо, в котором сообщал, что Баграм Джалаир возмутился против него и поэтому, если я сам не поспешу к моему войску, то трудно рассчитывать, чтобы нам удалось исполнить задуманное. Я немедленно двинулся на соединение с амиром Хусайном и близко подошел к области Сиистан. Амир Малик Махмуд Сиистанский с богатыми дарами вышел мне навстречу и оказал мне широкое, радушное гостеприимство. При этом амир Махмуд дал торжественное обещание служить мне верой и правдой до конца своей жизни. Я, видя его искренность и преданность, решился помочь ему. В это время семь крепостей, принадлежавших амиру Махмуду, перешли во владение его врагов. На одну из этих крепостей я напал ночью врасплох. Я повел приступ одновременно со всех четырех сторон и, после упорного боя в течение суток, овладел крепостью. Большое количество зернового хлеба, хранившегося в крепости, стало нашей добычей. Все добытое при взятии крепости имущество амир Хусайн, по собственному усмотрению, не спросившись меня, разделил между своими приближенными. Я не обратил на это внимания. Во взятую нами крепость я назначил коменданта и тотчас же двинулся далее, к другой крепости. Гарнизон и население крепости, выйдя из-за крепостных стен, упорно сопротивлялись, так что моим войскам пришлось употребить немало усилий, чтобы снова загнать их в крепость. Большая часть моих воинов быстро взобралась на крепостной вал, и тогда запертые в крепости жители, видя себя в безвыходном положении, сдались, крича при нашем приближении: «аль-аман, аль-аман!» Амир Хусайн вторично против правил вежливости разделил между своими приближенными имущество, добытое нами при взятии второй крепости, не испросив на то предварительно моего согласия. Я снисходительно простил амиру Хусайну и эту вторую вину его. Дальше мы двинулись к третьей крепости. На этот раз нам пришлось иметь дело с почти неприступными укреплениями: поэтому, спешив своих всадников, я ночью окружил со всех сторон крепость. В то время, когда гарнизон и население крепости спали, я приказал богадурам запастись «камандами» и двинуться на штурм. Благодаря этому средству, богадуры легко взобрались на крепостную стену. С рассветом я приказал трубить в трубы, и сам, призывая имя Божие, бросился с войском на крепость. Очень быстро все войско мое вошло в крепость, и мы овладели ею. Когда я оканчивал утреннюю молитву, ко мне привели связанных жителей крепости, взятых в плен при штурме. И в этой крепости нам досталась богатая добыча. Амир Хусайн, получив сведение о пашей удаче, пришел меня поздравить со взятием этой крепости. Слух о нашей победе прошел по всем окрестностям. В это время находившийся при мне амир Махмуд получил грамоту от четырех остальных крепостей:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
Через двенадцать дней пути я остановился. В этой местности кочевали туркмены, которые приняли меня за вора и напали на нас. Чтобы разогнать их, я вступил с ними в бой; среди туркменов, как и в прошлый раз, нашелся человек, но имени Ахмад, который во время моего могущества находился при мне и был мною облагодетельствован. Теперь этот Ахмад, в свою очередь, помог мне: он примирил со мною туркменов, и из их среды ко мне присоединилось 50 человек. В это же время ко мне присоединился Мубарак Ша-Юзбаши с многими воинами и подарками, а из Хорасана ко мне пришло еще 200 всадников и отряд пехоты.
В это время амир Хорезма, Хусайн, и амир Себзеварский Зиауддин нашли, что место, на котором мы находимся, – неудачно. На основании предсказаний о моей судьбе я надеялся овладеть Мавераннахром, поэтому я решил, что необходимо тотчас же послать в Кеш 200 всадников, а сам рассчитывал отправиться к своему народу и собрать войско. Я двинул из Бухары в Кеш 200 всадников, а сам, надев платье странствующего монаха, «каляндар», пошел к своему народу. Курч Тимургар, один из моих приверженцев, осведомившись о моем прибытии, сейчас же явился ко мне в сопровождении сорока людей. Посвятив его в мои планы и соображения, я и его с людьми послал в Кеш. Я приказал Тимургару, как только он получит известие о том, что я занял Самарканд, немедленно явиться ко мне. Из среды моего народа за мной двинулось 1000 человек, с ними я ночью вошел в Самарканд и приютился у своей сестры Туркан-ага. В ее доме, нс выходя никуда в течение 48 дней, я секретно советовался с нужными людьми и успел запастись необходимым оружием. В то время, когда мы подготовлялись начать войну против войска Чете, сделалось известно, что они узнали от жителей Самарканда о нашем пребывании в городе. Находя небезопасным при таких обстоятельствах оставаться в Самарканде, я вышел оттуда и отправился в окрестности Коша, где и остановился. И там мне нельзя было долго оставаться; я взял с собою 50 человек и с ними двинулся в сторону Хорезма.
По дороге мы встретили табун лошадей, и так как из расспросов выяснилось, что лошади принадлежат моим подданным, то мы очень легко пришли к соглашению с хозяевами табуна об уступке нам лошадей, и я разделил их между пешими воинами моего отряда. Двигаясь вперед, мы переправились через реку Аму и в местности Ачигы прожили целый месяц, охотой добывая себе пропитание.
В это время Мубарак-ша Санджарский, Сайд Хусайн Хорасанский и Зиауддин Себзеварский присоединились ко мне, и у меня таким образом собралось до 1000 всадников. С общего согласия, мы подошли ночью, при звуках труб (карнай), к Кандагар Карибызу, и я послал к тамошнему правителю, Мир Магды, посланника, которому поручил щедрыми обещаниями склонить Мир Магды к сдаче нам города. Мир Магды с приверженными к нему людьми вышел из города ко мне навстречу. Я торжественно принял его с подарками, предложил ему угощение, и он остался очень доволен.
В эту ночь, по воле Всевышнего, город этот подчинился мне. Вскоре амир Хусайн пришел ко мне униженно просить прощения, я, разделив пополам доходы с Карибыза, уступил половину амиру Хусайну. Несколько времени прожил я в Карибызе, как вдруг однажды прибыло ко мне с подарками посольство владетеля Сиистана, который просил меня заключить с ним союз и помочь ему в его предприятиях. Я выжидал удобного времени, чтобы отнять Кандагарскую область угурийцев. В это время мне исполнилось 35 лет. Между тем, владетель Сиистана, враждуя со своими соседями, был побежден, бежал из своей страны и, предложив мне в подарок несколько своих крепостей, письменно просил меня помочь ему. Я сейчас же посоветовался с амиром Хусайном; он посоветовал мне отправить его с войском для занятия Сиистана; я согласился. Через день после выступления амир Хусайн неожиданно прислал мне письмо, в котором сообщал, что Баграм Джалаир возмутился против него и поэтому, если я сам не поспешу к моему войску, то трудно рассчитывать, чтобы нам удалось исполнить задуманное. Я немедленно двинулся на соединение с амиром Хусайном и близко подошел к области Сиистан. Амир Малик Махмуд Сиистанский с богатыми дарами вышел мне навстречу и оказал мне широкое, радушное гостеприимство. При этом амир Махмуд дал торжественное обещание служить мне верой и правдой до конца своей жизни. Я, видя его искренность и преданность, решился помочь ему. В это время семь крепостей, принадлежавших амиру Махмуду, перешли во владение его врагов. На одну из этих крепостей я напал ночью врасплох. Я повел приступ одновременно со всех четырех сторон и, после упорного боя в течение суток, овладел крепостью. Большое количество зернового хлеба, хранившегося в крепости, стало нашей добычей. Все добытое при взятии крепости имущество амир Хусайн, по собственному усмотрению, не спросившись меня, разделил между своими приближенными. Я не обратил на это внимания. Во взятую нами крепость я назначил коменданта и тотчас же двинулся далее, к другой крепости. Гарнизон и население крепости, выйдя из-за крепостных стен, упорно сопротивлялись, так что моим войскам пришлось употребить немало усилий, чтобы снова загнать их в крепость. Большая часть моих воинов быстро взобралась на крепостной вал, и тогда запертые в крепости жители, видя себя в безвыходном положении, сдались, крича при нашем приближении: «аль-аман, аль-аман!» Амир Хусайн вторично против правил вежливости разделил между своими приближенными имущество, добытое нами при взятии второй крепости, не испросив на то предварительно моего согласия. Я снисходительно простил амиру Хусайну и эту вторую вину его. Дальше мы двинулись к третьей крепости. На этот раз нам пришлось иметь дело с почти неприступными укреплениями: поэтому, спешив своих всадников, я ночью окружил со всех сторон крепость. В то время, когда гарнизон и население крепости спали, я приказал богадурам запастись «камандами» и двинуться на штурм. Благодаря этому средству, богадуры легко взобрались на крепостную стену. С рассветом я приказал трубить в трубы, и сам, призывая имя Божие, бросился с войском на крепость. Очень быстро все войско мое вошло в крепость, и мы овладели ею. Когда я оканчивал утреннюю молитву, ко мне привели связанных жителей крепости, взятых в плен при штурме. И в этой крепости нам досталась богатая добыча. Амир Хусайн, получив сведение о пашей удаче, пришел меня поздравить со взятием этой крепости. Слух о нашей победе прошел по всем окрестностям. В это время находившийся при мне амир Махмуд получил грамоту от четырех остальных крепостей:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23