В дополнение и развитие этих
трудов, -- учитывая в них мало освещенные стороны, а по ряду вопросов и
полное отсутствие данных, -- мы и провели настоящее исследование.
Наш труд делится на три раздела. В первом из них дается краткое
описание развития принудительного труда в СССР и его правовая и
административно-организационная сторона. Во втором, главном, разделе
описываются 165 отдельных лагерей. Третий раздел включает, в виде
приложения, те главные законы, которые служили и служат основанием как
организации лагерей, так и изъятия человеческих масс из советского общества
и превращение их в заключенных рабов.
Мы отдаем себе полный отчет в том, что наше исследование лишь частично
освещает юридические и административно-организационные вопросы советской
системы принудительного труда и только часть огромной, тщательно скрываемой
и все время меняющейся лагерной сети на территории СССР. И все же мы
полагаем, что как наши общие данные, так и найденные нами редкие документы и
конкретные сведения по отдельным лагерям окажутся полезными исследователям,
юристам и политикам.
В основу всей нашей работы были взяты, как правило, показания живых
свидетелей, имевших счастье вырваться в свободный мир. Данные, которые были
собраны среди этих людей, являются сведениями второй половины 1953 и первой
половины 1954 гг. Отдельные данные взяты нами позже, когда труд уже
находился в процессе печати. Кроме того, мы прибегали к консультации бывших
советских граждан, волею судьбы оказавшихся по эту сторону железного
занавеса и в прошлом так или иначе связанных с изучаемым нами вопросом.
Также была учтена вся собранная нами литература по данному вопросу.
В схемах мы поместили только то, что было подтверждено свидетелями, но
надо полагать, что все же эти схемы имеют недостатки и, конечно, не
полностью освещают сложный и закомуфлированный аппарат ГУЛАГа и его
ответвлений. При составлении планов или эскизов отдельных лагерей или карт
групп лагерей мы пользовались исключительно свидетельскими показаниями.
Что касается описания самих лагерей, то мы придерживались принципа дать
краткое описание географического и административного расположения,
климатических условий, промышленности, а отсюда и применения труда
заключенных. Там, где это было возможно, мы давали также и число заключенных
по лагерям и их отделениям, но лишь на основании показаний людей вернувшихся
оттуда. Вполне понятно, что к этим цифрам нужно относиться осторожно; ибо ни
одному заключенному, за редким исключением, никогда не было известно точно
число заключенных, находящихся в его лагерном пункте, лагере или лагерной
группе, как не было известно и число самих лагерных пунктов.
В некоторых случаях мы не смогли проверить правильности сообщенных нам
географических наименований лагерных пунктов и селений. Эти непроверенные
наименования помечены нами в тексте знаком *.
Заканчивая наше предисловие, мы приносим глубокую благодарность всем
лицам, помогавшим нам в составлении нашей работы, имеющей одну лишь цель
правдиво и объективно исследовать систему концентрационных лагерей
Советского Союза.
Глава первая. Карательная политика Советского Союза
1. Советский суд
Советское уголовное право имеет принципиально основное отличие от
уголовного права стран свободного демократического мира. Основным принципом
уголовного права стран свободного мира является правило: преступным является
только то, что прямо запрещается законом; по советскому уголовному праву
разрешается делать только то, что разрешено, а все, что не разрешено,
является запрещенным и, следовательно, преступным1. Для того, чтобы лиц,
нарушивших этот принцип, можно было привлечь к ответственности на законном
основании, в Уголовный Кодекс включена статья 16-я об аналогии. Текст этой
статьи следующий:
"Если то или иное общественно-опасное действие прямо не предусмотрено
настоящим Кодексом, то основание и пределы ответственности за него
определяются применительно к тем статьям Кодекса, которые предусматривают
наиболее сходные по роду преступления"2.
На основании этой статьи любое действие или бездействие советского
гражданина или иностранца, проживающего в Советском Союзе, может быть
признано советской юстицией общественно-опасным, т. е. превращено в
преступление, несмотря на то, что оно прямо не предусмотрено
соответствующими статьями советского Уголовного Кодекса.
Чтобы характеристика советского Уголовного Кодекса была полной,
необходимо обратить внимание еще на статью 7-ю и на комментарии к ней,
помещенные в отделе Уголовного Кодекса "Постатейные материалы". Из текста
статьи следует, что меры социальной защиты могут применяться не только в
отношении лиц, совершивших общественно-опасные действия, но и в отношении
"представляющих опасность по своей связи с преступной средой или по своей
прошлой деятельности"3. Следовательно, любое лицо может быть осуждено только
на том основании, что оно будет признано социально-опасным, без всякого
установления его конкретной вины. Правда, комментарии к этой статье
ограничивают меры, применяемые к этим лицам, "только ссылкой или высылкой".
Но это относится только лишь к судам: административные органы в своих
решениях этими комментариями не ограничены.
В 30-х годах работали так называемые "милицейские тройки", созданные
при всех областных управлениях милиции, ссылавшие в лагери сотни тысяч людей
как "социально-опасный элемент" (СОЭ) на основании статьи 35-й Уголовного
Кодекса (проституция, люди без определенных занятий, совершавшие ранее
какие-либо преступления и отбывшие срок наказания и т. д.), где критерием
служило не совершенное преступление в данный момент, а поведение в прошлом4.
Подавляющее большинство осужденных этой категории были крестьяне,
уклонившиеся от коллективизации и переселившиеся в город без документов.
Руководствуясь этими же принципами, действовали Коллегии ОГПУ, а сейчас
так же поступает "Особое Совещание" Министерства Внутренних Дел с тем только
отличием от "милицейских троек", что оно осуждает лишь "контрреволюционный
элемент" (КРЭ).
Интересно проследить эволюцию применения мер воздействия на лиц,
нарушивших нормы уголовного законодательства в СССР.
Сразу же после окончания гражданской войны в Советском Союзе стал
проводится в жизнь принцип, гласивший, что в СССР нет наказаний, а есть
только меры социальной защиты советского государства от неустойчивых
элементов, случайно попавших на преступный путь, которых нужно не
наказывать, а исправлять путем перевоспитания. В соответствии с этим в 4-м
разделе Уголовного Кодекса РСФСР (в редакции 1922 и 1926 гг.) говорится
только о мерах социальной защиты, а не о наказаниях, применяемых в отношении
лиц, совершивших правонарушения;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
трудов, -- учитывая в них мало освещенные стороны, а по ряду вопросов и
полное отсутствие данных, -- мы и провели настоящее исследование.
Наш труд делится на три раздела. В первом из них дается краткое
описание развития принудительного труда в СССР и его правовая и
административно-организационная сторона. Во втором, главном, разделе
описываются 165 отдельных лагерей. Третий раздел включает, в виде
приложения, те главные законы, которые служили и служат основанием как
организации лагерей, так и изъятия человеческих масс из советского общества
и превращение их в заключенных рабов.
Мы отдаем себе полный отчет в том, что наше исследование лишь частично
освещает юридические и административно-организационные вопросы советской
системы принудительного труда и только часть огромной, тщательно скрываемой
и все время меняющейся лагерной сети на территории СССР. И все же мы
полагаем, что как наши общие данные, так и найденные нами редкие документы и
конкретные сведения по отдельным лагерям окажутся полезными исследователям,
юристам и политикам.
В основу всей нашей работы были взяты, как правило, показания живых
свидетелей, имевших счастье вырваться в свободный мир. Данные, которые были
собраны среди этих людей, являются сведениями второй половины 1953 и первой
половины 1954 гг. Отдельные данные взяты нами позже, когда труд уже
находился в процессе печати. Кроме того, мы прибегали к консультации бывших
советских граждан, волею судьбы оказавшихся по эту сторону железного
занавеса и в прошлом так или иначе связанных с изучаемым нами вопросом.
Также была учтена вся собранная нами литература по данному вопросу.
В схемах мы поместили только то, что было подтверждено свидетелями, но
надо полагать, что все же эти схемы имеют недостатки и, конечно, не
полностью освещают сложный и закомуфлированный аппарат ГУЛАГа и его
ответвлений. При составлении планов или эскизов отдельных лагерей или карт
групп лагерей мы пользовались исключительно свидетельскими показаниями.
Что касается описания самих лагерей, то мы придерживались принципа дать
краткое описание географического и административного расположения,
климатических условий, промышленности, а отсюда и применения труда
заключенных. Там, где это было возможно, мы давали также и число заключенных
по лагерям и их отделениям, но лишь на основании показаний людей вернувшихся
оттуда. Вполне понятно, что к этим цифрам нужно относиться осторожно; ибо ни
одному заключенному, за редким исключением, никогда не было известно точно
число заключенных, находящихся в его лагерном пункте, лагере или лагерной
группе, как не было известно и число самих лагерных пунктов.
В некоторых случаях мы не смогли проверить правильности сообщенных нам
географических наименований лагерных пунктов и селений. Эти непроверенные
наименования помечены нами в тексте знаком *.
Заканчивая наше предисловие, мы приносим глубокую благодарность всем
лицам, помогавшим нам в составлении нашей работы, имеющей одну лишь цель
правдиво и объективно исследовать систему концентрационных лагерей
Советского Союза.
Глава первая. Карательная политика Советского Союза
1. Советский суд
Советское уголовное право имеет принципиально основное отличие от
уголовного права стран свободного демократического мира. Основным принципом
уголовного права стран свободного мира является правило: преступным является
только то, что прямо запрещается законом; по советскому уголовному праву
разрешается делать только то, что разрешено, а все, что не разрешено,
является запрещенным и, следовательно, преступным1. Для того, чтобы лиц,
нарушивших этот принцип, можно было привлечь к ответственности на законном
основании, в Уголовный Кодекс включена статья 16-я об аналогии. Текст этой
статьи следующий:
"Если то или иное общественно-опасное действие прямо не предусмотрено
настоящим Кодексом, то основание и пределы ответственности за него
определяются применительно к тем статьям Кодекса, которые предусматривают
наиболее сходные по роду преступления"2.
На основании этой статьи любое действие или бездействие советского
гражданина или иностранца, проживающего в Советском Союзе, может быть
признано советской юстицией общественно-опасным, т. е. превращено в
преступление, несмотря на то, что оно прямо не предусмотрено
соответствующими статьями советского Уголовного Кодекса.
Чтобы характеристика советского Уголовного Кодекса была полной,
необходимо обратить внимание еще на статью 7-ю и на комментарии к ней,
помещенные в отделе Уголовного Кодекса "Постатейные материалы". Из текста
статьи следует, что меры социальной защиты могут применяться не только в
отношении лиц, совершивших общественно-опасные действия, но и в отношении
"представляющих опасность по своей связи с преступной средой или по своей
прошлой деятельности"3. Следовательно, любое лицо может быть осуждено только
на том основании, что оно будет признано социально-опасным, без всякого
установления его конкретной вины. Правда, комментарии к этой статье
ограничивают меры, применяемые к этим лицам, "только ссылкой или высылкой".
Но это относится только лишь к судам: административные органы в своих
решениях этими комментариями не ограничены.
В 30-х годах работали так называемые "милицейские тройки", созданные
при всех областных управлениях милиции, ссылавшие в лагери сотни тысяч людей
как "социально-опасный элемент" (СОЭ) на основании статьи 35-й Уголовного
Кодекса (проституция, люди без определенных занятий, совершавшие ранее
какие-либо преступления и отбывшие срок наказания и т. д.), где критерием
служило не совершенное преступление в данный момент, а поведение в прошлом4.
Подавляющее большинство осужденных этой категории были крестьяне,
уклонившиеся от коллективизации и переселившиеся в город без документов.
Руководствуясь этими же принципами, действовали Коллегии ОГПУ, а сейчас
так же поступает "Особое Совещание" Министерства Внутренних Дел с тем только
отличием от "милицейских троек", что оно осуждает лишь "контрреволюционный
элемент" (КРЭ).
Интересно проследить эволюцию применения мер воздействия на лиц,
нарушивших нормы уголовного законодательства в СССР.
Сразу же после окончания гражданской войны в Советском Союзе стал
проводится в жизнь принцип, гласивший, что в СССР нет наказаний, а есть
только меры социальной защиты советского государства от неустойчивых
элементов, случайно попавших на преступный путь, которых нужно не
наказывать, а исправлять путем перевоспитания. В соответствии с этим в 4-м
разделе Уголовного Кодекса РСФСР (в редакции 1922 и 1926 гг.) говорится
только о мерах социальной защиты, а не о наказаниях, применяемых в отношении
лиц, совершивших правонарушения;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32