Мы сгорели живыми в огне.
Наша просьба ко всем: пусть скорбь и печаль обернутся в мужество ваше и силу, чтобы смогли вы утвердить навечно мир и покой на земле.
Чтобы отныне нигде и никогда в вихре пожара жизнь не умирала!
И наш ответ погибшим:
Вы не покорились фашистским убийцам в черные дни лихолетья.
Вы приняли смерть, но пламя любви вашей к Родине нашей советской вовек не погаснет.
Память о вас в народе бессмертна, как вечна земля и вечно яркое солнце над нею.
Над этой вечной землей и вечным солнцем, над Кладбищем деревень, в которых не осталось ни одной человеческой души, раздается звон колоколов, который бередит души человеческие.
Слышали вы в Хатыни
Траурный перезвон?
Кровь от ужаса стынет,
Только раздастся он.
Кажется, ты в пустыне,
Выжжено все дотла —
В той, военной, Хатыни
Плачут колокола.

НА ПОГОСТЕ СКУГСЧУРКУГОРДЕН
Исход русских из большевистской России не обошел стороной и Швецию, хотя число эмигрировавших сюда лиц было относительно небольшим. Многие отдавали предпочтение соседней Финляндии, так как она была ближе и доступнее, к тому же у многих петербуржцев были дачи на Карельском перешейке. Да и сама эмиграция поначалу воспринималась как вынужденное и временное явление, поэтому, надеясь на скорое возвращение, уезжать далеко от России русские не хотели. В Швецию бежали в основном те, кто хотел перебраться дальше, в Западную Европу.
Второй поток эмигрантов был вызван русско-финляндской войной 1939–1940 годов и Второй мировой войной, и в основном это были беженцы из Финляндии, Прибалтики и Германии. Среди них — небольшая группа бывших русских офицеров, покинувших Финляндию из опасения быть выданными Советскому Союзу.
Приток беженцев из России в несколько десятков раз увеличил приход Преображенской церкви — единственный православный приход в Швеции. Его возглавлял отец Стефан Тимченко, в прошлом русский офицер, участвовавший в Белом движении на Юге России, а впоследствии закончивший юридический факультет Парижского университета и Духовную академию в Париже.
Свое последнее прибежище многие русские эмигранты нашли на погосте Скугсчуркугорден (Лесном кладбище) шведской столицы. Это единственное городское кладбище Стокггольма, на котором есть отдельные православные участки. Возникло оно в 1912 году, после того как муниципалитет Стокгольма приобрел в южном пригороде обширный участок земли площадью в 85 гектаров для устройства нового городского кладбища94. Вскоре был проведен международный конкурс на лучшую его планировку, причем одним из условий было максимальное использование ландшафтных особенностей участка. Победителями конкурса стали шведские архитекторы Г. Асплунд и С Леверентц.
Работы по устройству кладбища начались в 1917 году, а уже через три года были освящены и само кладбище, и возведенная на нем живописная часовня с высокой кровлей. Но часовня оказалась слишком маленькой, и уже в 1925 году в неоклассическом стиле возвели более просторную Воскресенскую часовню. В 1930-е годы руками безработных Стокгольма вокруг Лесного кладбища была сложена ограда.
Православный участок кладбища состоит из двух частей, и хоронить на нем стали еще в 1920-е годы. Рядом с русскими здесь покоятся православные эстонцы, румыны, финны и греки. Православный крест из серого камня сделали высоким, и потому он виден издали. Сооружен он был на средства россиянки В.Г. Викандер, в молодости — жены знаменитого одессита Сергея Уточкина, который одним из первых русских авиаторов совершал дерзкие полеты на аэропланах, вызывая всеобщий восторг публики. В Веру Георгиевну, приехав в Россию по делам, влюбился богатый шведский коммерсант Яльмар Викандер. И когда она овдовела, увез ее к себе в Стокгольм. С тех пор заботы о Свято-Преображенском храме, одном из старейших очагов русского православия в Западной Европе, наполнили всю ее жизнь.
К холму, на котором установлен крест, ведет дорожка, по обе стороны которой — березы, сосны и могилы. Здесь нет помпезных монументов и памятников, все очень скромно, и на надгробиях можно прочитать имена как знаменитые, так и безвестные.
Слева от креста покоится Ф.Л. Броссе — последний генеральный консул царской России в Стокгольме. После октября 1917 года он принимал самое живое участие в организации в шведской столице школы для русских детей, много сил отдавал церкви, помогал ей и деньгами. Сам он был лютеранином, но входил в совет Свято-Преображенского храма и на старости лет перешел в православие.
В нескольких десятках метров от могилы Ф.Л. Броссе обрел вечный покой и его оппонент при жизни — князь А.В. Оболенский. Он был женат на Ольге Прозоровой, происходившей из богатой купеческой семьи. У Прозоровых было в Финляндии имение Иматра, а когда стало ясно, что оно окажется на отходящей к СССР территории, семья переехала в Стокгольм. В эмиграции князь А.В. Оболенский написал мемуары, касающиеся лишь дореволюционного периода жизни семьи, поскольку, по его собственным словам, «последующая жизнь вне России не представляет общественного интереса». На этом кладбище похоронена и супруга князя — княгиня Ольга Алексеевна Оболенская, которая была замужем первым браком за богатым царскосельским гусаром Асташевым. У них родился сын, и жена сына, Евдокия Асташева, похоронена тоже в Стокгольме. Она была сестрой милосердия в Белой армии, прошла вместе с ней, как говорится, все огни и воды, а умерла прямо в Свято-Преображенском храме, когда во время богослужения ей вдруг стало плохо.
Неподалеку находится надгробие князя Григория Волконского, который в Стокгольм приехал из Эстонии с женой Тамарой. Служил в турецком посольстве в Стокгольме, составляя там газетные обзоры.
На одном из серых могильных столбиков — надпись: «Павел Сапожников», бывший моряк, которого занесло на чужбину сразу после прихода к власти большевиков. Все его близкие и родные остались в России, и боль от разлуки с ними он смягчал вином. Его очень любил отец Николая Гедды — знаменитого шведского оперного певца. П. Сапожников работал в Стокгольме на одной из фабрик, учил маленького Колю математике и был в этой семье своим человеком.
Неподалеку от его могилы упокоилась Антонина Гедда — бабушка знаменитого певца. Шведский предок певца углядел ее в России и женился на ней, а в Стокгольм вернулся уже после Октябрьской революции — вместе с женой и детьми.
В Стокгольме похоронен и Михаил Дмитриевич Приклонский, до революции служивший в Министерстве иностранных дел. Он был камергером у государя-императора, а потом его назначили министром-резидентом в Будапешт. Когда началась Первая мировая война, М.Д. Приклонский вернулся в Петербург, а потом А.Ф. Керенский назначил его посланником в Стокгольм. После революции он с женой и детьми остался в шведской столице. Дочь вышла замуж за шведа, у них было много детей, но потом швед скоропостижно скончался, и вдова с детьми стала жить у своего брата — Петра Михайловича, который работал инженером в известном электротехническом концерне «Л.М. Эриксон» и был одним из вице-председателей антисоветской организации РНОШ.
В Стокгольме есть могила и Павла Веселова (Петра Боляхова) — одного из активистов этой организации. Эпитафия на его могильной доске гласит:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132