Объясняя сходство общим происхождением соответствующих мифов, следует допустить, что отдалённые предки индейцев Равнин, с одной стороны, и каких-то евразийских народов, с другой, некогда либо были одним народом, либо жили поблизости и общались друг с другом настолько тесно, что их мифы стали похожи. Уйдя в Америку, индейцы на протяжении примерно 500 поколений пересказывали историю о хозяине животных и его пещере, пока она не оказалась, наконец, зафиксирована этнографами. Возможно ли такое?
Как хорошо известно, копирование не бывает идеальным, так что при многократном копировании рано или поздно наступает момент, когда оригинал становится неузнаваемым. Чтобы уменьшить «информационный шум», в культуре выработался механизм, обеспечивающий точность передачи информации. Используется этот механизм прежде всего там, где объективные факторы, выбраковывающие негодные копии и способствующие распространению полноценных, действуют слабо. Скажем, в домостроительстве нет необходимости особо следить за тем, чтобы конструкция жилища предусматривала защиту от дождя. Дом без крыши построить можно, но никто не станет в нём жить. В мифах же нет ничего заведомо недопустимого, здесь потенциально возможны любые образы и любые повороты сюжета. Поэтому мифы (как и ритуалы) относятся к сфере сакрального. Это значит, что отклонения в их воспроизведении считаются опасными, гибельными, а сама мысль о возможности таких отклонений выглядит кощунственной и абсурдной.
Это - теоретически, но есть и конкретный довод в пользу реальности исторических связей между американскими и центральноевразийскими мифами. Повествование о пещере хозяина стад - не единственный сюжет, распространённый, с одной стороны, в пределах степного пояса Евразии и сопредельных с ним террриторий, а с другой - в Северной Америке к востоку от Скалистых Гор, в основном на Великих Равнинах и Среднем Западе. Удалось выявить полтора десятка сюжетов (точнее сюжетообразующих мотивов), имеющих аналогичное ареальное распространение. Всех их объединяет общая тема - героические приключения, нередко связанные с конфликтом из-за женщины.
Этот пучок фольклорно-мифологических связей между центральной Евразией и Северной Америкой - лишь один из нескольких комплексов мотивов, имеющих большие разорванные ареалы - часть в Старом Свете, часть в Новом. Есть и другие комплексы, соединяющие американские мифологии с сибирскими, восточноазиатскими, меланезийскими, австралийскими (рис. 6). Некоторые параллели такого рода вырисовываются уже достаточно ясно. Самая значительная часть характерных для индейцев мифологических мотивов встречается на территории от восточной Индии до Меланезии и от Филиппин до Австралии, некоторые из них есть и дальше на север в мифологиях дальневосточных народов. По тематике эта «тихоокеанская» мифология кардинально отличается от центральноевразийского комплекса. Героических приключений здесь нет, преобладают описания конфликта мужчин и женщин в общине первопредков, разного рода брачных коллизий, происхождения особенностей человеческой анатомии, облика птиц и животных, происхождения смерти. Этот комплекс в свою очередь делится на две части. Одни мотивы больше всего распространены в Австралии и Меланезии, а в Новом Свете особенно характерны для востока Южной Америки. Другие довольно равномерно распространены по всему Новому Свету, а в Азии чаще всего встречаются у народов северо-восточной Индии и верхней Бирмы. Их много и в Юго-Восточной Азии, материалы по которой ещё не полностью обработаны.
Рис. 6. Встречаемость избранных мотивов, характерных для центральноевразийского (красные кружки) и тихоокеанского комплексов. Синим обозначен комплекс мотивов, преимущественно распространённых в Австралии - Меланезии и в Южной Америке, зелёным - связывающий преимущественно Ассам и Юго-Восточную Азию (включая Филиппины) с Америкой в целом. Величина кружка соответствует числу мотивов, зафиксированных в данной традиции (от 1 до 10, в австралийской традиции - до 17). Всего учтено 12 евразийско-североамериканских мотивов, 20 юго-восточноазиатско-американских и 20 меланезийско-южноамерикансиких.
Тихоокеанский и центральноевразийский комплексы мотивов различаются не только тематикой.
Из Аляски на юго-восток ведут два пути. Один - вдоль побережья с выходом в Калифонию и бассейн Колумбии. Второй - внутриконтинентальный, по долинам Юкона и Маккензи с выходом на Великие Равнины. Если мотивы центральноевразийского комплекса в Северной Америке распространены на Великих Равнинах, а к западу от Скалистых Гор почти не встречаются, то ситуация с тихоокеанским комплексом противоположна: эти мотивы скорнцентрированы на юге северо-западного побережья Северной Америки. Такое распределение заставляет предположить, что носители центральноевразийских мотивов прошли в Новый Свет через центральную Аляску, а носители тихоокеанских двигались вдоль побережья. Вполне вероятно, что культурное наследие самых ранних групп прибрежных мигрантов лучше всего сохранилось в наиболее изолированных от дальнейших влияний областях ойкумены - в Амазонии, с одной стороны, и в Австралии - Меланезии, с другой. В других регионах эта древнейшая мифология была вытеснена более поздней.
Второе важное обстоятельство - совпадение ареального распределения мотивов с распределением генетических линий, характерных для митохондриальной ДНК (наследуемой только по женской линии) и для Y хромосомы (наследуемой только мужчинами). Источник обнаруженных у аборигенов Америки митохондриальных линий А, D и B находился в Восточной Азии, причём предполагается, что миграция по крайней мере части соответствующих популяций осуществлялась вдоль морских побережий (Oppenheimer 2003: 319-334, fig. 7.6). В Азии основной ареал линии B находится на юго-востоке континента, где представлена ветвь B4 - та же самая, что и у индейцев Америки. Именно с распространением ветви В4 можно связывать наш тихоокеанский комплекс мотивов. Источник линии X (единственной, связывающей индейцев и европейцев, а в Новом Свете характерной лишь для некоторых групп североамериканских индейцев) находился в пределах евразийского степного пояса. Что касается Y хромосомы, то линии R и Q - континентального североазиатского происхождения, а линия C - тихоокеанского. В Y хромосоме современных индейцев господствует линия Q (64 процента), хотя кранеологически типичные американоиды ближе всего не к алтайцам или бурятам, а к южным монголоидам (Козинцев 1991; Lahr1995). Это противоречие объяснимо, если учесть, что мужские гены распространяются быстрее, чем женские, поскольку мужчина способен оставить больше потомков. Особенно это касается мобильных и воинственных скотоводов или охотников. Преобладание в генофонде индейцев центральноазиатского следа в наследственности по мужской линии и восточноазиатско-тихоокеанского по женской хорошо соответствует тематическим различиям в мифологических мотивах: этиология тела и семейно-брачные отношения в тихоокеанском комплексе и героические приключения в центральноазиатском.
Работа по изучению ареального распределения мифологических мотивов продолжается. В относительно близкой перспективе (5-7 лет) мы рассчитываем включить в неё фольклорно-мифологические материалы со всего мира, прежде всего африканские, поскольку некоторые мотивы тихоокеанского комплекса имеют в Африке точные параллели.
1 2 3 4
Как хорошо известно, копирование не бывает идеальным, так что при многократном копировании рано или поздно наступает момент, когда оригинал становится неузнаваемым. Чтобы уменьшить «информационный шум», в культуре выработался механизм, обеспечивающий точность передачи информации. Используется этот механизм прежде всего там, где объективные факторы, выбраковывающие негодные копии и способствующие распространению полноценных, действуют слабо. Скажем, в домостроительстве нет необходимости особо следить за тем, чтобы конструкция жилища предусматривала защиту от дождя. Дом без крыши построить можно, но никто не станет в нём жить. В мифах же нет ничего заведомо недопустимого, здесь потенциально возможны любые образы и любые повороты сюжета. Поэтому мифы (как и ритуалы) относятся к сфере сакрального. Это значит, что отклонения в их воспроизведении считаются опасными, гибельными, а сама мысль о возможности таких отклонений выглядит кощунственной и абсурдной.
Это - теоретически, но есть и конкретный довод в пользу реальности исторических связей между американскими и центральноевразийскими мифами. Повествование о пещере хозяина стад - не единственный сюжет, распространённый, с одной стороны, в пределах степного пояса Евразии и сопредельных с ним террриторий, а с другой - в Северной Америке к востоку от Скалистых Гор, в основном на Великих Равнинах и Среднем Западе. Удалось выявить полтора десятка сюжетов (точнее сюжетообразующих мотивов), имеющих аналогичное ареальное распространение. Всех их объединяет общая тема - героические приключения, нередко связанные с конфликтом из-за женщины.
Этот пучок фольклорно-мифологических связей между центральной Евразией и Северной Америкой - лишь один из нескольких комплексов мотивов, имеющих большие разорванные ареалы - часть в Старом Свете, часть в Новом. Есть и другие комплексы, соединяющие американские мифологии с сибирскими, восточноазиатскими, меланезийскими, австралийскими (рис. 6). Некоторые параллели такого рода вырисовываются уже достаточно ясно. Самая значительная часть характерных для индейцев мифологических мотивов встречается на территории от восточной Индии до Меланезии и от Филиппин до Австралии, некоторые из них есть и дальше на север в мифологиях дальневосточных народов. По тематике эта «тихоокеанская» мифология кардинально отличается от центральноевразийского комплекса. Героических приключений здесь нет, преобладают описания конфликта мужчин и женщин в общине первопредков, разного рода брачных коллизий, происхождения особенностей человеческой анатомии, облика птиц и животных, происхождения смерти. Этот комплекс в свою очередь делится на две части. Одни мотивы больше всего распространены в Австралии и Меланезии, а в Новом Свете особенно характерны для востока Южной Америки. Другие довольно равномерно распространены по всему Новому Свету, а в Азии чаще всего встречаются у народов северо-восточной Индии и верхней Бирмы. Их много и в Юго-Восточной Азии, материалы по которой ещё не полностью обработаны.
Рис. 6. Встречаемость избранных мотивов, характерных для центральноевразийского (красные кружки) и тихоокеанского комплексов. Синим обозначен комплекс мотивов, преимущественно распространённых в Австралии - Меланезии и в Южной Америке, зелёным - связывающий преимущественно Ассам и Юго-Восточную Азию (включая Филиппины) с Америкой в целом. Величина кружка соответствует числу мотивов, зафиксированных в данной традиции (от 1 до 10, в австралийской традиции - до 17). Всего учтено 12 евразийско-североамериканских мотивов, 20 юго-восточноазиатско-американских и 20 меланезийско-южноамерикансиких.
Тихоокеанский и центральноевразийский комплексы мотивов различаются не только тематикой.
Из Аляски на юго-восток ведут два пути. Один - вдоль побережья с выходом в Калифонию и бассейн Колумбии. Второй - внутриконтинентальный, по долинам Юкона и Маккензи с выходом на Великие Равнины. Если мотивы центральноевразийского комплекса в Северной Америке распространены на Великих Равнинах, а к западу от Скалистых Гор почти не встречаются, то ситуация с тихоокеанским комплексом противоположна: эти мотивы скорнцентрированы на юге северо-западного побережья Северной Америки. Такое распределение заставляет предположить, что носители центральноевразийских мотивов прошли в Новый Свет через центральную Аляску, а носители тихоокеанских двигались вдоль побережья. Вполне вероятно, что культурное наследие самых ранних групп прибрежных мигрантов лучше всего сохранилось в наиболее изолированных от дальнейших влияний областях ойкумены - в Амазонии, с одной стороны, и в Австралии - Меланезии, с другой. В других регионах эта древнейшая мифология была вытеснена более поздней.
Второе важное обстоятельство - совпадение ареального распределения мотивов с распределением генетических линий, характерных для митохондриальной ДНК (наследуемой только по женской линии) и для Y хромосомы (наследуемой только мужчинами). Источник обнаруженных у аборигенов Америки митохондриальных линий А, D и B находился в Восточной Азии, причём предполагается, что миграция по крайней мере части соответствующих популяций осуществлялась вдоль морских побережий (Oppenheimer 2003: 319-334, fig. 7.6). В Азии основной ареал линии B находится на юго-востоке континента, где представлена ветвь B4 - та же самая, что и у индейцев Америки. Именно с распространением ветви В4 можно связывать наш тихоокеанский комплекс мотивов. Источник линии X (единственной, связывающей индейцев и европейцев, а в Новом Свете характерной лишь для некоторых групп североамериканских индейцев) находился в пределах евразийского степного пояса. Что касается Y хромосомы, то линии R и Q - континентального североазиатского происхождения, а линия C - тихоокеанского. В Y хромосоме современных индейцев господствует линия Q (64 процента), хотя кранеологически типичные американоиды ближе всего не к алтайцам или бурятам, а к южным монголоидам (Козинцев 1991; Lahr1995). Это противоречие объяснимо, если учесть, что мужские гены распространяются быстрее, чем женские, поскольку мужчина способен оставить больше потомков. Особенно это касается мобильных и воинственных скотоводов или охотников. Преобладание в генофонде индейцев центральноазиатского следа в наследственности по мужской линии и восточноазиатско-тихоокеанского по женской хорошо соответствует тематическим различиям в мифологических мотивах: этиология тела и семейно-брачные отношения в тихоокеанском комплексе и героические приключения в центральноазиатском.
Работа по изучению ареального распределения мифологических мотивов продолжается. В относительно близкой перспективе (5-7 лет) мы рассчитываем включить в неё фольклорно-мифологические материалы со всего мира, прежде всего африканские, поскольку некоторые мотивы тихоокеанского комплекса имеют в Африке точные параллели.
1 2 3 4