В. Крат голословно решила сообщить всему свету. К сожалению, Т. В. Крат не сообщила, кого и как я обидел.
Доктор физико-математических наук
М. Н. ГНЕВЫШЕВ,
Кисловодск
От редакции. Сожалеем о моральном ущербе, невольно причинённом родным и близким Б. В. Нумерова и М. С. Эйгенсона и приносим свои извинения за недостаточно тщательную подготовку к печати архивных материалов.
Примечания
1.
Здесь важно подчеркнуть именно органичность сквернословия у людей, впитавших это с младых ногтей. Никогда не забуду, как где-то около 1960 года, на заре космической эры, проводивший важное совещание в своём кабинете на Миусах Келдыш неожиданно скверно выругался. Это он сделал явно сознательно, подлаживаясь под стиль грубиянов-конструкторов и разработчиков. В устах интеллигентнейшего, никогда не повышавшего голоса Главного Теоретика матерщина прозвучала неестественно, дико. Я потом проверял на многих участниках совещания – всем было неловко, люди не смотрели друг другу в глаза. А вот у бывшего зэка Сергея Павловича Королева матерщина, право же, ласкала слух… назад к тексту
2.
Говорят, здание это восстановлено и украшено весьма оригинальными, хотя и не вполне пристойными, барельефами работы Эрнста Неизвестного. назад к тексту
3.
В это время Андрей Дмитриевич Сахаров уже отбывал горьковскую ссылку. – Ред.
[Кстати, сам Сахаров говорил по поводу книги Гайтлера другое: «В своих воспоминаниях Шкловский рассказывает, что я брал у него в эшелоне книгу Гайтлера „Квантовая механика“ и запросто одолел её. К сожалению, эта история, по-моему, целиком плод богатого воображения Иосифа. Гайтлера я впервые прочитал уже будучи аспирантом – в 1945 или, верней, 1946 году». – E.G.A. ] назад к тексту
4.
Автор имел в виду рассказ Л. Н. Толстого «Посмертные записки старца Фёдора Кузмича». – Ред. назад к тексту
5.
С фотографической точностью я помню цены тех далёких довоенных лет: кило чайной колбасы 8 р., сосиски 9.40, сардельки 7.20, ветчина 17, сливочное масло 17.50, икра красная 9, кета 9, икра чёрная 17, десяток яиц 5.50. Кило чёрного хлеба 85 коп., кило серого 1.70. В углу лавочки месяцами пылились деликатесные копчёные колбасы, для нас, студентов, совершенно недоступные – с нашими 150 руб. стипендии в месяц. Её не хватало. К концу месяца переходили на полутюремный режим питания: кило серого, немного сахару и кипяток. А в жирные недели первой половины месяца – обычная дилемма при покупке в лавочке провианта: 200 г сосисок или 200 г красной икры. Добавлю к сказанному, что колбаса была из чистого мяса, и никаких очередей. Фантастика! Зато с промтоварами положение было катастрофическое. Я ходил в обносках; зимой – в старых валенках, почему-то на одну – левую – ногу. Впервые в своей жизни плохонькие новые брюки купил, когда мне исполнилось 20 лет. А первый в моей жизни костюм я заказал, будучи уже женихом. Для этого нам с моей будущей женой Шурой пришлось выстоять долгую зимнюю ночь в очереди в жалкое ателье около Ржевского (ныне Рижского) вокзала. назад к тексту
6.
В те годы я как никогда раньше много и успешно рисовал с натуры, преимущественно портреты моих товарищей по общежитию, увлекался новой для меня техникой – сангиной и тушью. Сеансы обычно длились 40 минут, больше натурщики не выдерживали. Я достиг своего пика в искусстве портрета как раз в это время. Почти все портреты я раздал ребятам. Кое-что осталось – иногда я сам удивляюсь, как это я мог так рисовать – ведь никогда не учился! В 1938 году я резко и навсегда бросил искусство, о чём никогда не жалел. назад к тексту
7.
Спустя несколько лет после Бразильской экспедиции с «Не Эвклидом» произошёл забавный случай. Как раз в это время главный мулла города Ленинграда, хозяин знаменитой мечети, что на Петроградской стороне, многие годы не имевший связи с Меккой, а также Мединой, окончательно запутался в мусульманском лунном календаре: праздники перестали совпадать с надлежащими фазами Луны, что вызывало смущение и даже ропот немногочисленных правоверных жителей Северней Пальмиры. И тогда служитель культа принял единственно разумное решение; он направил свои стопы в «Астрономическую столицу мира». Естественно, он попал к учёному секретарю этого старинного учреждения, т. е. к «Не Эвклиду». Учёный секретарь пообещал мулле – правда, за вознаграждение, и немалое, – привязать мусульманские праздники к лунным фазам. Спустя короткое время знаток Корана получил таблицы и на их основе стал исполнять свои магометанские требы. Увы, очень скоро мулла убедился, что всё осталось по-прежнему: праздники снова не совпадали с фазами! И тогда до него дошло, что он пал жертвой собственной доверчивости. А ведь мулла был не только служителем культа, но и советским человеком: у него появилась непреодолимая потребность жаловаться. И снова старик попёр в Пулково и пробился к директору Пулковской обсерватории Александру Александровичу Михайлову – человеку строгому, педантичному, типичному астроному-классику, а главное – по-старинному порядочному. К слову, он был начальником Бразильской экспедиции, но на «Грибоедове» не плавал.
Выслушав посетителя, А.А. вызвал учёного секретаря. Последний обрушился на муллу, вопя:
– …чего он хочет от меня, ведь церковь у нас отделена от государства!
Михайлов сухо заметил:
– Церковь у нас, конечно, отделена от государства, но астрономические вычисления извольте выполнять без ошибок!
И приказал повторить вычисления – и чтобы ошибок не было! При этом Михайлов в самой решительной форме приказал мулле, чтобы впредь тот не вздумал платить «Не Эвклиду».
Эту историю рассказал мне сам ныне здравствующий патриарх нашей астрономии Александр Александрович Михайлов, который и сейчас, в свои 93 года, сохранил полную ясность ума и прекрасную память. назад к тексту
8.
Известна горькая моряцкая шутка тех времён, что, мол, самый длинный в мире корабль – это «Двина»: её нос в Севастополе, а корма – в Константинополе. Именно в эти порты были отбуксированы носовая и кормовая части злосчастной «Двины». назад к тексту
9.
Впрочем, проблема взаимоотношений пассажиров и корабля далеко не всегда решается однозначно. Я много общался с моими американскими коллегами во время грязной вьетнамской войны. И никогда ни я, ни другие советские астрономы этих пассажиров не связывали с империалистическим кораблем заокеанской сверхдержавы. Стоило бы разобраться в природе такой асимметрии. Это, однако, выходит за пределы моей компетентности. назад к тексту
10.
Через несколько дней после этого, уже когда мы плыли в Аргентину, я взял у А.А. реванш. Как-то в кают-компании за послеобеденным трёпом я решил продемонстрировать свою эрудицию, процитировав по памяти прелестный афоризм Анатоля Франса: «…в некоторых отношениях наша цивилизация ушла далеко назад от палеолита: первобытные люди своих стариков съедали – мы же выбираем их в академики…» Присутствовавший при этом А.А. даже бровью не повёл – всё-таки старое воспитание, – но навсегда сохранил ко мне настороженно-холодное отношение. назад к тексту
11.
Не исключено, что это озорство мне дорого обошлось. Во всяком случае, следующие 18 лет за границу не выпускали, хотя никаких других «грехов» за мной не было. назад к тексту
12.
Через несколько месяцев я случайно встретил в Москве на Моховой корреспондента ТАСС Калугина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
Доктор физико-математических наук
М. Н. ГНЕВЫШЕВ,
Кисловодск
От редакции. Сожалеем о моральном ущербе, невольно причинённом родным и близким Б. В. Нумерова и М. С. Эйгенсона и приносим свои извинения за недостаточно тщательную подготовку к печати архивных материалов.
Примечания
1.
Здесь важно подчеркнуть именно органичность сквернословия у людей, впитавших это с младых ногтей. Никогда не забуду, как где-то около 1960 года, на заре космической эры, проводивший важное совещание в своём кабинете на Миусах Келдыш неожиданно скверно выругался. Это он сделал явно сознательно, подлаживаясь под стиль грубиянов-конструкторов и разработчиков. В устах интеллигентнейшего, никогда не повышавшего голоса Главного Теоретика матерщина прозвучала неестественно, дико. Я потом проверял на многих участниках совещания – всем было неловко, люди не смотрели друг другу в глаза. А вот у бывшего зэка Сергея Павловича Королева матерщина, право же, ласкала слух… назад к тексту
2.
Говорят, здание это восстановлено и украшено весьма оригинальными, хотя и не вполне пристойными, барельефами работы Эрнста Неизвестного. назад к тексту
3.
В это время Андрей Дмитриевич Сахаров уже отбывал горьковскую ссылку. – Ред.
[Кстати, сам Сахаров говорил по поводу книги Гайтлера другое: «В своих воспоминаниях Шкловский рассказывает, что я брал у него в эшелоне книгу Гайтлера „Квантовая механика“ и запросто одолел её. К сожалению, эта история, по-моему, целиком плод богатого воображения Иосифа. Гайтлера я впервые прочитал уже будучи аспирантом – в 1945 или, верней, 1946 году». – E.G.A. ] назад к тексту
4.
Автор имел в виду рассказ Л. Н. Толстого «Посмертные записки старца Фёдора Кузмича». – Ред. назад к тексту
5.
С фотографической точностью я помню цены тех далёких довоенных лет: кило чайной колбасы 8 р., сосиски 9.40, сардельки 7.20, ветчина 17, сливочное масло 17.50, икра красная 9, кета 9, икра чёрная 17, десяток яиц 5.50. Кило чёрного хлеба 85 коп., кило серого 1.70. В углу лавочки месяцами пылились деликатесные копчёные колбасы, для нас, студентов, совершенно недоступные – с нашими 150 руб. стипендии в месяц. Её не хватало. К концу месяца переходили на полутюремный режим питания: кило серого, немного сахару и кипяток. А в жирные недели первой половины месяца – обычная дилемма при покупке в лавочке провианта: 200 г сосисок или 200 г красной икры. Добавлю к сказанному, что колбаса была из чистого мяса, и никаких очередей. Фантастика! Зато с промтоварами положение было катастрофическое. Я ходил в обносках; зимой – в старых валенках, почему-то на одну – левую – ногу. Впервые в своей жизни плохонькие новые брюки купил, когда мне исполнилось 20 лет. А первый в моей жизни костюм я заказал, будучи уже женихом. Для этого нам с моей будущей женой Шурой пришлось выстоять долгую зимнюю ночь в очереди в жалкое ателье около Ржевского (ныне Рижского) вокзала. назад к тексту
6.
В те годы я как никогда раньше много и успешно рисовал с натуры, преимущественно портреты моих товарищей по общежитию, увлекался новой для меня техникой – сангиной и тушью. Сеансы обычно длились 40 минут, больше натурщики не выдерживали. Я достиг своего пика в искусстве портрета как раз в это время. Почти все портреты я раздал ребятам. Кое-что осталось – иногда я сам удивляюсь, как это я мог так рисовать – ведь никогда не учился! В 1938 году я резко и навсегда бросил искусство, о чём никогда не жалел. назад к тексту
7.
Спустя несколько лет после Бразильской экспедиции с «Не Эвклидом» произошёл забавный случай. Как раз в это время главный мулла города Ленинграда, хозяин знаменитой мечети, что на Петроградской стороне, многие годы не имевший связи с Меккой, а также Мединой, окончательно запутался в мусульманском лунном календаре: праздники перестали совпадать с надлежащими фазами Луны, что вызывало смущение и даже ропот немногочисленных правоверных жителей Северней Пальмиры. И тогда служитель культа принял единственно разумное решение; он направил свои стопы в «Астрономическую столицу мира». Естественно, он попал к учёному секретарю этого старинного учреждения, т. е. к «Не Эвклиду». Учёный секретарь пообещал мулле – правда, за вознаграждение, и немалое, – привязать мусульманские праздники к лунным фазам. Спустя короткое время знаток Корана получил таблицы и на их основе стал исполнять свои магометанские требы. Увы, очень скоро мулла убедился, что всё осталось по-прежнему: праздники снова не совпадали с фазами! И тогда до него дошло, что он пал жертвой собственной доверчивости. А ведь мулла был не только служителем культа, но и советским человеком: у него появилась непреодолимая потребность жаловаться. И снова старик попёр в Пулково и пробился к директору Пулковской обсерватории Александру Александровичу Михайлову – человеку строгому, педантичному, типичному астроному-классику, а главное – по-старинному порядочному. К слову, он был начальником Бразильской экспедиции, но на «Грибоедове» не плавал.
Выслушав посетителя, А.А. вызвал учёного секретаря. Последний обрушился на муллу, вопя:
– …чего он хочет от меня, ведь церковь у нас отделена от государства!
Михайлов сухо заметил:
– Церковь у нас, конечно, отделена от государства, но астрономические вычисления извольте выполнять без ошибок!
И приказал повторить вычисления – и чтобы ошибок не было! При этом Михайлов в самой решительной форме приказал мулле, чтобы впредь тот не вздумал платить «Не Эвклиду».
Эту историю рассказал мне сам ныне здравствующий патриарх нашей астрономии Александр Александрович Михайлов, который и сейчас, в свои 93 года, сохранил полную ясность ума и прекрасную память. назад к тексту
8.
Известна горькая моряцкая шутка тех времён, что, мол, самый длинный в мире корабль – это «Двина»: её нос в Севастополе, а корма – в Константинополе. Именно в эти порты были отбуксированы носовая и кормовая части злосчастной «Двины». назад к тексту
9.
Впрочем, проблема взаимоотношений пассажиров и корабля далеко не всегда решается однозначно. Я много общался с моими американскими коллегами во время грязной вьетнамской войны. И никогда ни я, ни другие советские астрономы этих пассажиров не связывали с империалистическим кораблем заокеанской сверхдержавы. Стоило бы разобраться в природе такой асимметрии. Это, однако, выходит за пределы моей компетентности. назад к тексту
10.
Через несколько дней после этого, уже когда мы плыли в Аргентину, я взял у А.А. реванш. Как-то в кают-компании за послеобеденным трёпом я решил продемонстрировать свою эрудицию, процитировав по памяти прелестный афоризм Анатоля Франса: «…в некоторых отношениях наша цивилизация ушла далеко назад от палеолита: первобытные люди своих стариков съедали – мы же выбираем их в академики…» Присутствовавший при этом А.А. даже бровью не повёл – всё-таки старое воспитание, – но навсегда сохранил ко мне настороженно-холодное отношение. назад к тексту
11.
Не исключено, что это озорство мне дорого обошлось. Во всяком случае, следующие 18 лет за границу не выпускали, хотя никаких других «грехов» за мной не было. назад к тексту
12.
Через несколько месяцев я случайно встретил в Москве на Моховой корреспондента ТАСС Калугина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73