Хотя именно эти… Я бы сказал, что по-своему они неплохие люди. Дэч, например, мы знакомы с ним давным-давно. Но и Консидайн… Его все знают.
Спэньер отвернулся. Им с дочерью предстояло долгое путешествие верхом, но они знали, на что шли. Их ждали трудные переходы, уединенные привалы со скудной едой и тревожным сном. А хотелось найти подходящее местечко под солнцем Калифорнии, где можно разводить лошадей и, как рассказывали Дэйву, даже выращивать фрукты.
— Он красивый, папа. Высокий, я имею в виду.
— Замолчи! Выбрось из головы! Он тебе не пара.
Дэйв подумал, что совсем глупо Консидайну появляться в Обаро и даже приближаться к нему. Еще никому не удавалось ограбить городской банк, и едва ли у кого-нибудь могло возникнуть такое желание, пока Пит Рэньон был здесь шерифом. Да и остальные мужчины в Обаро не простачки.
Спэньер продолжал мечтать о Калифорнии. Целью поездки он выбрал местечко Агуа-Кальенте, в районе Сан-Хакинтос. Однажды ему пришлось скрываться там несколько недель.
Для юнца лихие шалости с законом, — куда ни шло, но для зрелого мужчины задерживаться на преступной дорожке — не путь. Он купил бы у индейцев и оросил клочок земли, чтобы вырастить сад, заложить огород. А главное, там, в Агуа-Кальенте, нет никого, кто бы знал его прежде и мог бы порассказать о его неприглядном прошлом. Через некоторое время, если все будет хорошо, они бы двинулись к побережью. К тому времени здесь о его художествах совсем забудут.
— Эти четверо — грабители?
— Не имеет значения. Выбрось их из головы. — Уже сидя в седле, Дэйв сказал: — Какой смысл посвящать тебя во все это? Ты с ними не знакома, ничего о них не знаешь.
Как советовал дочери, Спэньер выкинул из головы Консидайна и его компанию, сосредоточившись на предстоящей дороге, которая пролегала по местности, где хозяйничали индейцы. Конечно, с его стороны был риск добираться до Калифорнии вдвоем. Но ни один индеец не знал больше, чем он, о здешних тропках и укромных местах. Ему не раз доводилось выживать в пустыне. Вот только Ленни… Но и оставаться никак нельзя. Там, где они жили, все знали о его прошлом, а дочь человека, который не в ладах с законом, не имела бы шансов вести образ жизни порядочной женщины. Большинство ему подобных, правда, оседали в Аризоне. Но он выбрал Калифорнию. Фактически никто из таких, как он, не забирались так далеко на запад — в Колорадо.
Дэйв ехал на несколько ярдов впереди Ленни с винчестером в руке, не веря в кажущуюся безопасность пустынных троп. Если ничего не случится, к полудню они будут в Посо-Редондо. Там в лавке можно кое-что купить для дальнейшего путешествия по пустыне.
Раз Консидайн и его друзья болтаются поблизости, надо бы обойти Обаро стороной. Не дай Бог, кто-нибудь в городе вспомнит, как они с Дэчем промышляли вместе, — тогда все пропало.
Солнце поднялось над гребнем горы, и стало жарко. Все замерло на обширной равнине, поросшей полынью. Вдруг Спэньер увидел следы… Четыре неподкованных пони пересекли тропу несколькими часами раньше.
Напрасно Спэньер вглядывался в ту сторону, куда ушли пони.
Ничто не привлекло его внимания.
У подножия Уайлд-Хорс-Меса — горы Дикой Лошади, есть родник. Несколько старых тополей близ него манят путника своей тенью. Когда-то сюда на водопой приходили олени, но времена те давно минули. Теперь в тени деревьев расположилось владение Чавеза: гостиница, лавки и салун .
Приехав сюда, Чавез сделал бизнес на продаже в поселениях меда диких пчел. С тех пор за ним и закрепилось прозвище Хони — мед. Его лавка — сарай восемьдесят футов длиной и двадцать шириной — была построена из необожженного кирпича. Почти таких же размеров гостиница с выцветшей вывеской выходила фасадом на площадь, скорее похожую на двор.
Хони был толст, неряшлив и непримечателен. Но он хорошо знал обо всем, что происходило в округе, потому что умел слушать и извлекать выгоду из полученной информации. Несмотря насовсем уж не бойцовскую внешность, Чавез не раз доказывал свое мужество в сражениях с апачами, хотя обычно поддерживал с ними дружеские отношения. Испытывая недостаток в большинстве добродетелей, он, бесспорно, имел одну, редко встречающуюся, — знал, когда нужно промолчать.
Его лавка была очень удачно расположена: сзади, закрывая все подступы к ней, поднималась высокая гора, а с веранды в обе стороны, вверх и. вниз, хорошо просматривалась тропа. За идущей мимо дорогой простиралась пустыня, и лишь где-то на горизонте призрачно голубели холмы.
Четверо всадников выехали на площадь, спешились и привязали лошадей. Хозяин заведения вышел встретить их. Он стоял в дверном проеме, почесывая живот, и наблюдал за прибывшими.
— Собрались в Обаро?
Консидайн не ответил, молча поднялся на веранду. Все знали о его отношениях с Питом Рэньоном и не сомневались, чем кончилось бы дело, возвратись он в Обаро. Некоторое время бывший ковбой с явной тревогой вглядывался вдаль, но на дороге ничто не предвещало скорого появления Дэйва Спэньера и его дочери.
, — думал он.
Дэч остановился рядом с ним.
— Не беспокойся о них, Консидайн. Старик не дурак и тертый калач.
— Ты же видел следы.
— Он увидит их тоже.
Метис повел лошадь к поилке, а потом к корралю. Консидайн хмуро наблюдал за ним. У этого кайова был счастливый характер. Со стороны казалось, что он никогда ни о чем не задумывался и не беспокоился. Для него существовал только настоящий момент. Но, может, это только казалось?
— Беда в том, — усмехнулся Консидайн, — что я слишком много думаю.
Дэч покачал своей большой головой:
— Ты лучший специалист в нашем деле, дружище, и в то же время не создан для него. Я не видел человека, который меньше тебя годился в грабители. Для меня все легко и естественно, а для тебя — нет. И то главное, благодаря чему ты преуспел в этом занятии, делает тебя для него непригодным. Ты слишком заботишься о других, берешь на себя всю ответственность и взваливаешь на свои плечи все трудности. Потому так тщательно планируешь каждый налет. И теперь вот беспокоишься о Спэньере и его девчонке.
— Возможно.
Дэч сказал правду, но тогда их появление во владениях Хони противоречило ей, ибо единственной его причиной было ограбление банка в Обаро. Единственной очевидной причиной… Хотя все, что касалось этого города, мучило Консидайна. Не только Пит Рэньон и девушка, на которой тот женился,
— сам Обаро вместе с его жителями.
Он взглянул на Чавеза:
— Ты давно был в городе?
— Две недели назад… нет, три.
— Прогуляйся туда, ознакомься с обстановкой. Хони вытер толстые руки о штаны и беспокойно отвел глаза. Честно говоря, он побаивался этого уверенного в себе, крупного, спокойного человека, — все знали, как опасен он с оружием в руках. Но Рэньона Чавез боялся тоже.
Хони постоянно приходилось иметь дело с весьма вольным народом. Любой человек, у которого были нелады с законом, мог найти у него и стол и кров, пополнить запасы, разузнать обо всем, что его интересует, и не беспокоиться, если слишком откровенное словцо слетело с языка. Здесь ему гарантировалась относительная безопасность, хотя для людей такого сорта едва ли существуют безопасные места. Но Хони Чавез был не дурак, и в его планы не входило перейти дорогу шерифу Питу Рэньону.
— Ваше дело, конечно… — Его большие круглые глаза впились в лицо Консидайна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
Спэньер отвернулся. Им с дочерью предстояло долгое путешествие верхом, но они знали, на что шли. Их ждали трудные переходы, уединенные привалы со скудной едой и тревожным сном. А хотелось найти подходящее местечко под солнцем Калифорнии, где можно разводить лошадей и, как рассказывали Дэйву, даже выращивать фрукты.
— Он красивый, папа. Высокий, я имею в виду.
— Замолчи! Выбрось из головы! Он тебе не пара.
Дэйв подумал, что совсем глупо Консидайну появляться в Обаро и даже приближаться к нему. Еще никому не удавалось ограбить городской банк, и едва ли у кого-нибудь могло возникнуть такое желание, пока Пит Рэньон был здесь шерифом. Да и остальные мужчины в Обаро не простачки.
Спэньер продолжал мечтать о Калифорнии. Целью поездки он выбрал местечко Агуа-Кальенте, в районе Сан-Хакинтос. Однажды ему пришлось скрываться там несколько недель.
Для юнца лихие шалости с законом, — куда ни шло, но для зрелого мужчины задерживаться на преступной дорожке — не путь. Он купил бы у индейцев и оросил клочок земли, чтобы вырастить сад, заложить огород. А главное, там, в Агуа-Кальенте, нет никого, кто бы знал его прежде и мог бы порассказать о его неприглядном прошлом. Через некоторое время, если все будет хорошо, они бы двинулись к побережью. К тому времени здесь о его художествах совсем забудут.
— Эти четверо — грабители?
— Не имеет значения. Выбрось их из головы. — Уже сидя в седле, Дэйв сказал: — Какой смысл посвящать тебя во все это? Ты с ними не знакома, ничего о них не знаешь.
Как советовал дочери, Спэньер выкинул из головы Консидайна и его компанию, сосредоточившись на предстоящей дороге, которая пролегала по местности, где хозяйничали индейцы. Конечно, с его стороны был риск добираться до Калифорнии вдвоем. Но ни один индеец не знал больше, чем он, о здешних тропках и укромных местах. Ему не раз доводилось выживать в пустыне. Вот только Ленни… Но и оставаться никак нельзя. Там, где они жили, все знали о его прошлом, а дочь человека, который не в ладах с законом, не имела бы шансов вести образ жизни порядочной женщины. Большинство ему подобных, правда, оседали в Аризоне. Но он выбрал Калифорнию. Фактически никто из таких, как он, не забирались так далеко на запад — в Колорадо.
Дэйв ехал на несколько ярдов впереди Ленни с винчестером в руке, не веря в кажущуюся безопасность пустынных троп. Если ничего не случится, к полудню они будут в Посо-Редондо. Там в лавке можно кое-что купить для дальнейшего путешествия по пустыне.
Раз Консидайн и его друзья болтаются поблизости, надо бы обойти Обаро стороной. Не дай Бог, кто-нибудь в городе вспомнит, как они с Дэчем промышляли вместе, — тогда все пропало.
Солнце поднялось над гребнем горы, и стало жарко. Все замерло на обширной равнине, поросшей полынью. Вдруг Спэньер увидел следы… Четыре неподкованных пони пересекли тропу несколькими часами раньше.
Напрасно Спэньер вглядывался в ту сторону, куда ушли пони.
Ничто не привлекло его внимания.
У подножия Уайлд-Хорс-Меса — горы Дикой Лошади, есть родник. Несколько старых тополей близ него манят путника своей тенью. Когда-то сюда на водопой приходили олени, но времена те давно минули. Теперь в тени деревьев расположилось владение Чавеза: гостиница, лавки и салун .
Приехав сюда, Чавез сделал бизнес на продаже в поселениях меда диких пчел. С тех пор за ним и закрепилось прозвище Хони — мед. Его лавка — сарай восемьдесят футов длиной и двадцать шириной — была построена из необожженного кирпича. Почти таких же размеров гостиница с выцветшей вывеской выходила фасадом на площадь, скорее похожую на двор.
Хони был толст, неряшлив и непримечателен. Но он хорошо знал обо всем, что происходило в округе, потому что умел слушать и извлекать выгоду из полученной информации. Несмотря насовсем уж не бойцовскую внешность, Чавез не раз доказывал свое мужество в сражениях с апачами, хотя обычно поддерживал с ними дружеские отношения. Испытывая недостаток в большинстве добродетелей, он, бесспорно, имел одну, редко встречающуюся, — знал, когда нужно промолчать.
Его лавка была очень удачно расположена: сзади, закрывая все подступы к ней, поднималась высокая гора, а с веранды в обе стороны, вверх и. вниз, хорошо просматривалась тропа. За идущей мимо дорогой простиралась пустыня, и лишь где-то на горизонте призрачно голубели холмы.
Четверо всадников выехали на площадь, спешились и привязали лошадей. Хозяин заведения вышел встретить их. Он стоял в дверном проеме, почесывая живот, и наблюдал за прибывшими.
— Собрались в Обаро?
Консидайн не ответил, молча поднялся на веранду. Все знали о его отношениях с Питом Рэньоном и не сомневались, чем кончилось бы дело, возвратись он в Обаро. Некоторое время бывший ковбой с явной тревогой вглядывался вдаль, но на дороге ничто не предвещало скорого появления Дэйва Спэньера и его дочери.
, — думал он.
Дэч остановился рядом с ним.
— Не беспокойся о них, Консидайн. Старик не дурак и тертый калач.
— Ты же видел следы.
— Он увидит их тоже.
Метис повел лошадь к поилке, а потом к корралю. Консидайн хмуро наблюдал за ним. У этого кайова был счастливый характер. Со стороны казалось, что он никогда ни о чем не задумывался и не беспокоился. Для него существовал только настоящий момент. Но, может, это только казалось?
— Беда в том, — усмехнулся Консидайн, — что я слишком много думаю.
Дэч покачал своей большой головой:
— Ты лучший специалист в нашем деле, дружище, и в то же время не создан для него. Я не видел человека, который меньше тебя годился в грабители. Для меня все легко и естественно, а для тебя — нет. И то главное, благодаря чему ты преуспел в этом занятии, делает тебя для него непригодным. Ты слишком заботишься о других, берешь на себя всю ответственность и взваливаешь на свои плечи все трудности. Потому так тщательно планируешь каждый налет. И теперь вот беспокоишься о Спэньере и его девчонке.
— Возможно.
Дэч сказал правду, но тогда их появление во владениях Хони противоречило ей, ибо единственной его причиной было ограбление банка в Обаро. Единственной очевидной причиной… Хотя все, что касалось этого города, мучило Консидайна. Не только Пит Рэньон и девушка, на которой тот женился,
— сам Обаро вместе с его жителями.
Он взглянул на Чавеза:
— Ты давно был в городе?
— Две недели назад… нет, три.
— Прогуляйся туда, ознакомься с обстановкой. Хони вытер толстые руки о штаны и беспокойно отвел глаза. Честно говоря, он побаивался этого уверенного в себе, крупного, спокойного человека, — все знали, как опасен он с оружием в руках. Но Рэньона Чавез боялся тоже.
Хони постоянно приходилось иметь дело с весьма вольным народом. Любой человек, у которого были нелады с законом, мог найти у него и стол и кров, пополнить запасы, разузнать обо всем, что его интересует, и не беспокоиться, если слишком откровенное словцо слетело с языка. Здесь ему гарантировалась относительная безопасность, хотя для людей такого сорта едва ли существуют безопасные места. Но Хони Чавез был не дурак, и в его планы не входило перейти дорогу шерифу Питу Рэньону.
— Ваше дело, конечно… — Его большие круглые глаза впились в лицо Консидайна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28