Каждый знал, что, вместе бросившись вперед, они могут затоптать его лошадьми, вопрос заключался в том, кто при этом погибнет? Сколько выстрелов он успеет сделать, прежде чем его опрокинут на землю? Расстояние между ними обеспечивало изрядный разлет заряда, а тяжелая картечь могла свалить человека. Если с такой дистанции шериф сделает хотя бы два выстрела, то выведет из строя от трех до шести человек и успеет еще отскочить с дороги и продолжить стрельбу.
Наблюдая за прибывшими, Майк хорошо понимал, что они чувствуют. Их приблизительно сорок. Погибнут лишь двое или трое. Но кто именно?
Неожиданно Хойт спокойно заговорил, проявив при этом достаточно проницательности, чтобы не смотреть в сторону Холлистера. Рэй принадлежал к тому типу людей, которые чувствуют себя обязанными утвердиться любой ценой, даже если затеянная ими потасовка будет стоить кому-то жизни. Хойт сознательно старался возложить ответственность на остальных.
— Волт Келли, — произнес шериф, — забирай свою команду и уезжай туда, откуда пришел.
— Уйди с дороги, Хойт!
— Не валяй дурака, Волт, — ответил Хойт, не повышая тона. — Я выполняю свои обязанности. Разве ты слыхал, чтобы я уволился?
Майк вышел из конюшни.
— Поворачивайте обратно, парни. В том конце улицы все уже готово к вашей встрече, они ждут не дождутся, когда вы приедете.
Взгляды всех обратились к нему. В глазах одних горела ненависть, в глазах других стоял вопрос, некоторые даже смотрели с надеждой. В любой толпе есть несколько человек, которые в деле участвуют поневоле и жаждут, чтобы кто-нибудь остановил событие, пока оно не зашло чересчур далеко. Эти люди возлагали надежды на Хойта, и теперь еще появился Майк.
Но Холлистер не мог слишком долго оставаться безучастным.
— Все подлая ложь! — закричал он. — Там никого нет! Вперед!
В толпе началось смятение, Хойт поднял дробовик.
— Если, парни, среди вас есть друзья Волта Келли, то пусть попрощаются с ним… И еще с двумя.
Хойт допустил ошибку. Они еще могли отойти назад толпой, но теперь он назвал конкретного человека, и к тому же лучшего среди них. Это меняло дело. Да и Волт Келли лишился возможности отступиться.
— Черт возьми, Хойт! — крикнул он. — Уйди с дороги. Я еду!
— А как насчет Арчи, Волт? — спокойно подал голос Шевлин.
Волт всю жизнь был Арчеру Келли и за отца, и за старшего брата. Теперь имя Арчера заставило его поколебаться.
Тут сквозь толпу ринулся всадник. Это была Ева Бэнкрофт, ее лицо побелело от ярости.
— Ах вы, трусливые койоты! — вскричала она срывающимся на хрип голосом. — Вперед, Рэй! Мы им покажем!
Она пришпорила лошадь и понеслась навстречу смерти. Прыгнув, Хойт попытался ухватиться за уздечку, но лошадь промчалась мимо и поскакала по улице.
Рэй двинулся было за ней, но потом натянул поводья.
Ева Бэнкрофт во весь опор неслась по дороге, ее оружие сверкало в свете фонаря. Заждавшиеся рудокопы не могли видеть, что перед ними женщина. На всем скаку она врезалась в плотную стену свинца, который вышиб ее из седла, раздирая тело горячими стальными когтями. Падая, Ева обернулась, крик боли и отчаяния вырвался из ее груди и эхом разнесся по городу.
Из темноты, где притаились рудокопы, раздался чей-то полный ужаса вопль:
— Это женщина! Господи, мы убили женщину!
Взгляды скотоводов устремились к неподвижному телу, лежавшему посреди улицы в сотне ярдов от них. А потом все как один посмотрели на Холлистера. Каждый знал, что Ева Бэнкрофт рванулась вперед потому, что верила Рэю и звала его за собой.
Он сидел на лошади, глядя на ее труп так, словно не мог поверить в случившееся, и едва ли заметил, как всадники один за другим развернулись и ускакали. Рэй втянул ее в борьбу и в решающий момент отступил, позволив ей броситься вперед.
Хойт вышел из оцепенения.
— Холлистер, прочь отсюда! Если я еще раз увижу тебя, пристрелю как бешеную собаку. Убью на месте.
Горожане, еще с вечера исчезнувшие как по волшебству, теперь начали появляться на улице. Две женщины подошли к телу Евы. Никому не надо было объяснять, что девушка мертва. Невозможно въехать в такую стену огня и остаться в живых.
Шевлин подошел к Хойту.
— Я пытался остановить ее! — произнес шериф с горечью. — Черт возьми, я пытался!
— Никто не мог бы остановить ее, — сказал Майк. — Только Рэй.
Разбившись на группы, прохожие обсуждали событие. Бен Стоув на улице не появлялся.
— И он вроде бы тут ни при чем, — продолжал Хойт. — Просто сидел и смотрел.
— Он начал было, — сообщил кто-то. — Но так ничего и не сделал… совсем ничего.
Майк собрался уходить, но Хойт остановил его.
— Думаешь, на этом все кончится?
— А разве что-нибудь изменилось? — спросил Шевлин. — Девушка, которой бы жить да жить, мертва, а ситуация осталась прежней. Поверь мне, Хойт, я знаю, что говорю. Посади Бена за решетку, потом собери полдюжины самых честных граждан и прими решение.
Хойт колебался, мрачно глядя перед собой.
— Арестовать Стоува? Он же меня и нанял.
— Он нанял тебя, чтобы ты занимался делом.
Шевлин ушел. Он решил вернуться на участок. Завтра будет новый рабочий день, и ему есть над чем подумать — а где найдешь лучшее место для размышления, если не в забое, с лопатой в руках?
И тут он вспомнил о Берте Перри. Тот уехал с участка в город, но Шевлин его нигде не видел… А город не такой уж большой, если только у него здесь нет девушки, у которой Берт мог остаться.
Шевлин почувствовал, что сыт по горло и самим городом, и его обитателями. Ему не нравилась Ева Бэнкрофт, но она была молода и верила своему избраннику. Отвергнуть такую преданность… Какая печальная история и какой конец! Майка отнюдь не радовало случившееся.
Все, что ему хотелось теперь, это уехать прочь, туда, где горы сливаются с небом и сосны цепляются за облака. Он старый волк, рыщущий среди холмов в одиночку, и ему пора бы свыкнуться с таким положением вещей. Незачем заглядывать в глаза девушке. Его удел — закончить жизнь в глухом каньоне, злясь на раны, которые болят и отнимают силы.
Что он делает здесь? Хотел только, чтобы добрый старик покоился с миром, похороненный не как участник дуэли, а как безоружный, погибший невинно. Потому что его друг Элай не терпел насилия, сам же Майк, в противоположность ему, прокладывал себе дорогу кулаками.
Оседлав вороного, он покинул город. Избегая дорог, предпочел бескрайние просторы поросших травою холмов и скакал по склонам, на которых не было следов ни лошадей, ни людей.
На подступах к каньону ему все же пришлось вернуться на дорогу, и тут его лошадь внезапно отпрянула. Доверившись животному, Майк натянул поводья и тихо сидел в седле, прислушиваясь к звукам ночи. Сначала ничто не нарушало предутренний покой, а потом зашуршала листва. Сквозь кустарник, достигавший седла, через который он только что проехал сам, шла лошадь.
Майк затаился и ждал. Ему не терпелось попасть на участок, и помеха его раздражала. Небо приобрело бледно-серый цвет, предвещая скорую зарю.
И тут он увидел лошадь без седока. Она подняла голову и уставилась на него. Потом тихо заржала, и его вороной заржал в ответ. Сжимая в руке винчестер, Майк замер, готовый в любой момент выстрелить.
Ничего не случилось.
Шевлин выехал на обочину. На белой полосе дороги впереди что-то темнело. Шевлину приходилось часто встречать темные предметы в ночи, и он сразу догадался, что перед ним убитый.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43