И вы его едва знаете? — Лотти улыбнулась. — По-моему, вы в него влюблены, но что вам это даст? Если он будет жить, он мой, а если умрет — можете его забирать.
Джим… выходит, он умирает. Поэтому и не боится смерти от пули. Она вспомнила избитого, окровавленного человека, который, шатаясь из стороны в сторону, шел по улице, вламывался в салуны, стрелял, кричал, дрался. Человека, почти ослепленного болью, но ведомого такой дикой силой, какую она еще не видела.
Нэнси больше не думала о сидящей рядом женщине. Она забыла, что всего несколько часов назад она выгнала Джима из лагеря в Дыре В Стене. Несколько часов? А может быть, дней?
Он болен… Он умирает… Он один.
Она посмотрела на Лотти.
— Если это так, то ваше место рядом с ним. Ему нужна помощь, уход и внимание.
— Пусть умирает. — Лотти встала. Разговор оказался бесполезным. — Он холодный и жестокий человек. Он приехал сюда только для того, чтобы никто не узнал, что он мертв. Только для того, чтобы я не смогла получить все, что мне причитается.
— Идите к нему, — сказала Нэнси. — Вы его жена. Идите к нему и помогите. Ведь умирать одному очень нелегко.
— Вам интересно, вы и идите. — Лотти в гневе вышла на улицу.
Она чувствовала, что проигрывает. Джим умрет, и она ничего не получит. Ей опять придется прятаться от домовладельца, опять выпрашивать обеды у подвыпивших мужчин, мечтавших облапить ее.
У нее и в мыслях не было, что она оказалась плохой женой, что во всем виновата только она. Ей не хотелось быть ничьей женой, ей хотелось быть независимой, иметь собственные деньги. Теперь у нее есть шанс… если умрет Джим или его убьют.
Из соседнего салуна доносились звуки пианино, и вдруг в темноте она увидела Джима. Она не могла ошибиться, так хорошо зная его походку. Лотти ощутила вес револьвера, лежащего в сумочке. Она неплохо стреляла. Он шел невдалеке и ничего не замечал. Если она его сейчас убьет, вряд ли смогут обвинить именно ее — ведь у него так много врагов.
Она сунула руку в сумочку и почувствовала холодную сталь рукоятки. Джим шел по другой стороне улицы в направлении к ней.
Он, казалось, не подозревал о ее присутствии. Она вынула оружие, прикидывая расстояние, но тут открылась дверь отеля, и вышла Нэнси Керриган.
Лотти бросила револьвер обратно в сумочку и увидела, что Нэнси смотрит на нее.
— Вы могли промахнуться, — сказала Нэнси. — Темнота обманчива. А если бы вы промахнулись… что тогда?
— Я не понимаю, о чем вы говорите.
— Если стреляют в такого человека, как Джим, — сказала Нэнси, — он стреляет в ответ. Инстинктивно. Он вас мог убить.
Лотти резко повернулась и зашагала прочь, громко стуча каблучками. У нее почти не осталось денег. Она возвратится в Нью-Йорк, где ее будет ждать лишь один чек на сто долларов и счета, раз в двадцать превышающие эту сумму. У нее еще есть драгоценности, которые можно продать, но их так мало, а потом опять придется сводить концы с концами, слушая бесконечные жалобы отца.
А если догнать Джима, сказать, что она его любит, умолять простить? Нет, не получится. Она не сможет проделать это достаточно убедительно, к тому же Джим ей больше не верит.
Оставался один путь. В городе был человек, о котором она слышала по приезде. Бакдан.
Она оглянулась, но Джим исчез.
Вдруг из тени отеля, в тридцати футах от нее, вышел Бакдан. Она мельком увидела его узкое небритое лицо, когда он проходил мимо освещенного окна отеля. Лотти направилась к нему, но вдруг неподалеку быстро затрещали револьверные выстрелы. Бакдан отступил под навес и замер рядом с привязанной лошадью. Ночь снова взорвалась выстрелами. На мгновение воцарилась тишина, затем качающиеся двери салуна «Дивайд» распахнулись, и на улицу вывалился мужчина. Он упал на коновязь, пытался развернуться, прислонясь плечом к жерди, но свалился в пыль. Он начал подниматься, когда вышел второй мужчина, хладнокровно прицелился и выстрелил.
Бакдан некоторое время постоял, потом взглянул на Лотти и направился к своей лошади. Он уже вставил ногу в стремя, когда она сказала:
— Бакдан! Подождите, мне надо с вами поговорить.
Глава 15
Джулиус Бент, бросившийся к салуну «Дивайд» когда выстрелы разорвали тишину, был единственным, кто видел, как Лотти остановила Бакдана.
Выстрелы могли означать одно: ковбои с «Кейбара» в беде. Он заметил встречу Лотти и Бакдана только потому, что находился рядом, а также потому, что Бакдан был заметной фигурой в земельной междоусобице.
За несколько минут до перестрелки в салун вошел Болдуин и вышел, сопровождаемый Саксоном и Стреттом. Затем в салун вошли еще три человека Болдуина.
Джулиус Бент не присутствовал при кратком разговоре Болдуина, Стретта и Саксона.
— Флинт в городе. Сейчас в салуне будет драка. Когда она начнется, он прибежит на выстрелы. Спрячьтесь и убейте его, как только он появится на улице.
Долан увидел, как вошли Сэндовал и Алкотт. Сэндовала, «хладнокровного убийцу», разыскивали в Техасе и Соноре, а в Алкотте было больше яда, чем у гремучей змеи.
— Пит, — тихо сказал Долан, — ради Бога, уведи своих ребят. Это Сэндовал и Алкотт.
Вошли Скотт с Отеро, и теперь пяти ковбоям с «Кейбара» противостояли семь человек Болдуина.
— Пошли, — сказал Геддис Милту Райану, — хозяйка, наверное, уже ждет.
— Иди, если хочешь, — сказал Райан, — а я такое ни за что не пропущу.
Геддис заметил, что у Милта под долгополой накидкой висит на плече дулом вниз любимый винчестер. Раз десять Геддис видел, как Райан стреляет из такого положения, выхватывая карабин правой рукой, поддерживая левой и стреляя с бедра. Получалось быстрее, чем из револьвера.
Начал Алкотт — тощий юнец с волчьим лицом и худой шеей, высовывавшейся из рубашки без воротника.
— Те, кто работают на женщину, — сказал он, — не мужчины. Сэндовал внимательно следил за Милтом Райаном — его он боялся больше всех.
Когда заговорил Алкотт, парни с «Кейбара» отпрянули от стойки, а какой-то мальчишка из людей Болдуина с испещренным шрамами лицом схватился за револьвер. Карабин Райана выпрыгнул из-под накидки, и пуля ударила мальчишку в низ живота. Он завизжал и повалился назад, ударившись о стол.
По чистой случайности стол скользнул по полу, но эта случайность решила исход стычки.
Мальчишке не удалось выстрелить, а стол сбил прицел двух человек Болдуина. Геддис выстрелил дважды с расстояния в шесть футов и увидел, что два противника падают. Револьвер одного выстрелил в пол. Винчестер громыхал не умолкая. Райан только успевал передергивать затвор.
Алкотт отступил за край стойки, и в ту секунду, когда Райан выстрелил в первый раз и стол ударился о ноги двух ковбоев Болдуина, Алкотт понял, что ему не жить, если он останется здесь. Повернувшись, он закрыл руками лицо и нырнул в окно, увлекая за собой осколки стекла. Он упал, вскочил и бросился бежать.
Противник Райана был ранен, Алкотт ушел, двое других лежали на полу после выстрелов Геддиса. Ковбои с «Кейбаpa» перенесли огонь на оставшихся троих. Один из них, Сэндовал, уже упал, сраженный пулей Райана.
Все кончилось так же неожиданно, как и началось, и парни с «Кейбара» переглядывались, сами удивленные собственным везением. Перестрелка длилась не более десяти секунд, никого из них даже не задело.
— Пошли, закончим дело, — сказал Райан. — В городе еще полно людей Болдуина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Джим… выходит, он умирает. Поэтому и не боится смерти от пули. Она вспомнила избитого, окровавленного человека, который, шатаясь из стороны в сторону, шел по улице, вламывался в салуны, стрелял, кричал, дрался. Человека, почти ослепленного болью, но ведомого такой дикой силой, какую она еще не видела.
Нэнси больше не думала о сидящей рядом женщине. Она забыла, что всего несколько часов назад она выгнала Джима из лагеря в Дыре В Стене. Несколько часов? А может быть, дней?
Он болен… Он умирает… Он один.
Она посмотрела на Лотти.
— Если это так, то ваше место рядом с ним. Ему нужна помощь, уход и внимание.
— Пусть умирает. — Лотти встала. Разговор оказался бесполезным. — Он холодный и жестокий человек. Он приехал сюда только для того, чтобы никто не узнал, что он мертв. Только для того, чтобы я не смогла получить все, что мне причитается.
— Идите к нему, — сказала Нэнси. — Вы его жена. Идите к нему и помогите. Ведь умирать одному очень нелегко.
— Вам интересно, вы и идите. — Лотти в гневе вышла на улицу.
Она чувствовала, что проигрывает. Джим умрет, и она ничего не получит. Ей опять придется прятаться от домовладельца, опять выпрашивать обеды у подвыпивших мужчин, мечтавших облапить ее.
У нее и в мыслях не было, что она оказалась плохой женой, что во всем виновата только она. Ей не хотелось быть ничьей женой, ей хотелось быть независимой, иметь собственные деньги. Теперь у нее есть шанс… если умрет Джим или его убьют.
Из соседнего салуна доносились звуки пианино, и вдруг в темноте она увидела Джима. Она не могла ошибиться, так хорошо зная его походку. Лотти ощутила вес револьвера, лежащего в сумочке. Она неплохо стреляла. Он шел невдалеке и ничего не замечал. Если она его сейчас убьет, вряд ли смогут обвинить именно ее — ведь у него так много врагов.
Она сунула руку в сумочку и почувствовала холодную сталь рукоятки. Джим шел по другой стороне улицы в направлении к ней.
Он, казалось, не подозревал о ее присутствии. Она вынула оружие, прикидывая расстояние, но тут открылась дверь отеля, и вышла Нэнси Керриган.
Лотти бросила револьвер обратно в сумочку и увидела, что Нэнси смотрит на нее.
— Вы могли промахнуться, — сказала Нэнси. — Темнота обманчива. А если бы вы промахнулись… что тогда?
— Я не понимаю, о чем вы говорите.
— Если стреляют в такого человека, как Джим, — сказала Нэнси, — он стреляет в ответ. Инстинктивно. Он вас мог убить.
Лотти резко повернулась и зашагала прочь, громко стуча каблучками. У нее почти не осталось денег. Она возвратится в Нью-Йорк, где ее будет ждать лишь один чек на сто долларов и счета, раз в двадцать превышающие эту сумму. У нее еще есть драгоценности, которые можно продать, но их так мало, а потом опять придется сводить концы с концами, слушая бесконечные жалобы отца.
А если догнать Джима, сказать, что она его любит, умолять простить? Нет, не получится. Она не сможет проделать это достаточно убедительно, к тому же Джим ей больше не верит.
Оставался один путь. В городе был человек, о котором она слышала по приезде. Бакдан.
Она оглянулась, но Джим исчез.
Вдруг из тени отеля, в тридцати футах от нее, вышел Бакдан. Она мельком увидела его узкое небритое лицо, когда он проходил мимо освещенного окна отеля. Лотти направилась к нему, но вдруг неподалеку быстро затрещали револьверные выстрелы. Бакдан отступил под навес и замер рядом с привязанной лошадью. Ночь снова взорвалась выстрелами. На мгновение воцарилась тишина, затем качающиеся двери салуна «Дивайд» распахнулись, и на улицу вывалился мужчина. Он упал на коновязь, пытался развернуться, прислонясь плечом к жерди, но свалился в пыль. Он начал подниматься, когда вышел второй мужчина, хладнокровно прицелился и выстрелил.
Бакдан некоторое время постоял, потом взглянул на Лотти и направился к своей лошади. Он уже вставил ногу в стремя, когда она сказала:
— Бакдан! Подождите, мне надо с вами поговорить.
Глава 15
Джулиус Бент, бросившийся к салуну «Дивайд» когда выстрелы разорвали тишину, был единственным, кто видел, как Лотти остановила Бакдана.
Выстрелы могли означать одно: ковбои с «Кейбара» в беде. Он заметил встречу Лотти и Бакдана только потому, что находился рядом, а также потому, что Бакдан был заметной фигурой в земельной междоусобице.
За несколько минут до перестрелки в салун вошел Болдуин и вышел, сопровождаемый Саксоном и Стреттом. Затем в салун вошли еще три человека Болдуина.
Джулиус Бент не присутствовал при кратком разговоре Болдуина, Стретта и Саксона.
— Флинт в городе. Сейчас в салуне будет драка. Когда она начнется, он прибежит на выстрелы. Спрячьтесь и убейте его, как только он появится на улице.
Долан увидел, как вошли Сэндовал и Алкотт. Сэндовала, «хладнокровного убийцу», разыскивали в Техасе и Соноре, а в Алкотте было больше яда, чем у гремучей змеи.
— Пит, — тихо сказал Долан, — ради Бога, уведи своих ребят. Это Сэндовал и Алкотт.
Вошли Скотт с Отеро, и теперь пяти ковбоям с «Кейбара» противостояли семь человек Болдуина.
— Пошли, — сказал Геддис Милту Райану, — хозяйка, наверное, уже ждет.
— Иди, если хочешь, — сказал Райан, — а я такое ни за что не пропущу.
Геддис заметил, что у Милта под долгополой накидкой висит на плече дулом вниз любимый винчестер. Раз десять Геддис видел, как Райан стреляет из такого положения, выхватывая карабин правой рукой, поддерживая левой и стреляя с бедра. Получалось быстрее, чем из револьвера.
Начал Алкотт — тощий юнец с волчьим лицом и худой шеей, высовывавшейся из рубашки без воротника.
— Те, кто работают на женщину, — сказал он, — не мужчины. Сэндовал внимательно следил за Милтом Райаном — его он боялся больше всех.
Когда заговорил Алкотт, парни с «Кейбара» отпрянули от стойки, а какой-то мальчишка из людей Болдуина с испещренным шрамами лицом схватился за револьвер. Карабин Райана выпрыгнул из-под накидки, и пуля ударила мальчишку в низ живота. Он завизжал и повалился назад, ударившись о стол.
По чистой случайности стол скользнул по полу, но эта случайность решила исход стычки.
Мальчишке не удалось выстрелить, а стол сбил прицел двух человек Болдуина. Геддис выстрелил дважды с расстояния в шесть футов и увидел, что два противника падают. Револьвер одного выстрелил в пол. Винчестер громыхал не умолкая. Райан только успевал передергивать затвор.
Алкотт отступил за край стойки, и в ту секунду, когда Райан выстрелил в первый раз и стол ударился о ноги двух ковбоев Болдуина, Алкотт понял, что ему не жить, если он останется здесь. Повернувшись, он закрыл руками лицо и нырнул в окно, увлекая за собой осколки стекла. Он упал, вскочил и бросился бежать.
Противник Райана был ранен, Алкотт ушел, двое других лежали на полу после выстрелов Геддиса. Ковбои с «Кейбаpa» перенесли огонь на оставшихся троих. Один из них, Сэндовал, уже упал, сраженный пулей Райана.
Все кончилось так же неожиданно, как и началось, и парни с «Кейбара» переглядывались, сами удивленные собственным везением. Перестрелка длилась не более десяти секунд, никого из них даже не задело.
— Пошли, закончим дело, — сказал Райан. — В городе еще полно людей Болдуина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39