Их он умел распутывать, и бывало, что задача оказывалась нелегкой. Ну хорошо, а почему бы не попробовать и здесь то же самое? Эта идея сообщила Чантри некоторую уверенность в себе.
Тайм Рирдон сказал, что незнакомец носил при себе туго набитый кошель… куда этот кошель девался? Если Тайм его приметил, вполне могли углядеть и другие. Тут Борден вспомнил, что не видел ни уха, ни рыла Боксера Кернза или Фрэнка Харли — приятелей Рирдона.
То, что они хулиганы, было бы слишком мягко сказано. Джордж Ригинз не единожды сажал их обоих, но не мог найти за ними ничего такого, что позволило бы их не выпускать. Если поблизости грабили пьяного, все шансы были за то, что один из них приложил к этому руку или оба вместе. Весьма вероятно, что они были замешаны в нападении на дилижансы, выезжающие из Шайенна, но свидетелей не находилось.
Этим утром они на улице не показывались. Хотя еще рано.
От нечего делать Чантри поплелся обратно к сараю. Еще раз осмотрел тело и в первый раз отметил про себя одну вещь, которую, собственно, видел, но не придал ей значения. На костяшках рук мертвеца были ссадины.
Ударил кого-то? Похоже на то. Кисти у покойника плотные, сделаны на совесть.
На лице отметин нет. В драке — если таковая состоялась — все шишки достались другой стороне.
Замшевый жакет сработан со старанием. Индейцами шайенами, судя по стилю. А шайены — жители Великих равнин, хотя их можно найти иногда и далеко к югу в Техасе, и у подножия Скалистых гор в Колорадо. Жакет поддерживали в хорошем состоянии, но новым он явно не был. Из чего следует: хозяин его, надо думать, жил в краях шайенов и, вероятно, дружил с индейцами. В противном случае за такое изделие надо отдать, самое малое, лошадь или хорошее ружье.
Жакет и шпоры… ну, это уже кое о чем говорит. Приезжий, видимо, из горных районов Колорадо, или с севера штата Нью-Мексико, или же побывал там. Ехать отсюда дня два-три… Может, и больше. Зависит от лошади и от всадника.
— Большой Индеец, — позвал Чантри, — делай ему гроб. Хорошо?
— Сойдет и одеяло, — отрезал Большой Индеец. — Так и эдак червяки съедят.
— Я хочу, чтобы его похоронили в гробу. Сделаешь или мне нанимать другого?
— Один доллар?
— Хорошо.
О чем ни зайдет разговор — все у Большого Индейца один доллар. Не знает, что на свете существуют четвертаки? Или слишком хитер, чтобы интересоваться ими?
По словам Рирдона, покойный больше одной порции не выпил и ушел, не задерживаясь. В карты, значит, не играл.
Улица за улицей Чантри обходил город, заглядывая в каждую конюшню и в каждый загон. Гнедого с тремя белыми чулками не было. Вообще в городе не оказалось ни одной незнакомой лошади, какой бы то ни было масти. Последней он обследовал конюшню Джонни Маккоя.
Билли Маккой стоял во дворе и крутил веревку, безуспешно пытаясь сделать круг, в который мог бы запрыгнуть и выпрыгнуть.
— Привет, маршал! Все ищем лошадь того покойничка?
— Точно. Не помнишь, какое на ней было клеймо?
Билли оставил веревку и нахмурился, очевидно, напрягая мозги.
— Нет, сэр. Никак не припомню. Сдается, я его и не видел.
Чантри взглянул на Билли внимательнее. На Западе мужчина или мальчик смотрит на клеймо, даже не думая об этом. Обязательно смотрит. Может ли Билли врать? И зачем ему это?
— Ничего, если я погляжу в ваш амбар? Я у всех смотрю.
— Давайте. Там нету лошадей. Наши все в коррале.
В маленьком амбаре было темновато и тихо. Ни одной лошади в нем не было, имелись только разрозненные части старой сбруи, несколько мотков веревки, старые сношенные сапоги, к которым давно уже не притрагивались, и обычный набор инструментов.
В одном стойле лежали лошадиные яблоки, и Чантри остановился, чтобы осмотреть это место во второй раз.
Джонни Маккой содержал помещение в чистоте… либо за этим следил Билли. Примерно раз в неделю его убирали и посыпали земляной пол свежей соломой. Навоз был только в одном стойле, но Борден Чантри обратил внимание на то, где он лежал. Его, верно, оставил крупный конь или такой, который прежде попятился, натянув привязь до отказа.
Сняв шляпу, Чантри вытер ее изнутри. Привычка у него такая появляется — вытирать изнутри шляпу, когда думает… если это можно так назвать — рассердился он на себя.
Он внимательно оглядел все в амбаре. Как будто помещение в порядке. Вот только навоз этот. Мог оказаться именно там по десяткам причин, вполне естественных причин, но мог ведь являться следом высокого коня с длинным туловищем. Скажем, семнадцати ладоней в вышину.
Он открыл дверь пошире, чтобы впустить больше света, прошел обратно к стойлу и принялся его изучать. На заусеницах с правой стороны дощатой перегородки обнаружил несколько красновато-коричневых волосков. Ну и что с этого? В стойле в разное время могла перебывать дюжина гнедых лошадей.
Он уже направился к выходу, когда его взгляд зацепил нечто неожиданное. Здесь среди висящих на гвоздях лассо… три на одном гвозде… и одно… Чантри поднял две пеньковые веревки, под ними обнаружилась третья — из сырой кожи. Длинная.
Услышав шорох, повернулся и встретил пристальный взгляд мальчика.
— Билли, — мягко обратился он к нему, — откуда взялась эта веревка?
— Не знаю. Одна из папиных, наверно.
— Ну, Билли, для тебя же не секрет, что твой па в жизни не дотронется до сыромятного лассо. Я штамповал коров вместе с ним, и лучшего в этом деле на свете не бывало, но с веревкой из кожи я его не видел ни разу.
— Ладно… я ее нашел.
— Где нашел?
— Там. — Он показал на проход в кустах, виднеющийся в некотором отдалении. — Думал… ну… может, никто не придет искать… ну, вроде как она мне останется.
— Это понятно. Но это очень ценная вещь, и кто-то наверняка расстроился, потеряв ее. Лучше бы ты сначала принес ее мне, тогда, если никто за ней не явится, она по-настоящему стала бы твоей.
— Правда? — Билли жадно смотрел на лассо. — Никогда такого длинного не видал.
— Это мексиканская веревка, Билли, или одна из тех, какие употребляют калифорнийцы. Это у них в ходу арканы из сыромятной кожи. Я видел, как они их плетут. Заходи ко мне как-нибудь, покажу, как это делается.
Чантри присел на корточки.
— Билли, я считаю, веревка принадлежала убитому человеку. Есть у тебя какие соображения на этот счет?
— Нет, сэр. Пожалуй, нет.
— А тот гнедой? Ступал он хоть раз сюда в амбар?
— Нет, насколько я знаю, нет. — В глазах мальчика внезапно появился страх. — Вы… вы не думаете, что это сделал па?
— Нет, Билли, не думаю. Совсем не могу взять в толк, кто это сделал и как. Твой па — хороший человек. Свои проблемы у него есть — у всех они есть, — но такого он не сделает. Мог бы застрелить человека в открытом бою, но не сзади.
Борден поднялся на ноги.
— Вот что, мне необходимо найти ту лошадь. Первое, что я должен, — это найти лошадь и прочесть клеймо. Мне намекнули, что тот убитый принадлежал к очень воинственной команде, и, случись им узнать, что он стал жертвой преступления, они способны прискакать сюда с оружием. При таком обороте многие из твоих лучших друзей могут пострадать, поэтому мне надо разыскать преступника… очень быстро.
— Да, сэр. Думаете, та лошадь была у нас в амбаре?
— Не знаю. Когда ты тут был последний раз? В амбаре, хотел я сказать?
— Не помню. Позавчера, может. Особенно сюда ходить незачем, а я манежил Хайэтовых лошадей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Тайм Рирдон сказал, что незнакомец носил при себе туго набитый кошель… куда этот кошель девался? Если Тайм его приметил, вполне могли углядеть и другие. Тут Борден вспомнил, что не видел ни уха, ни рыла Боксера Кернза или Фрэнка Харли — приятелей Рирдона.
То, что они хулиганы, было бы слишком мягко сказано. Джордж Ригинз не единожды сажал их обоих, но не мог найти за ними ничего такого, что позволило бы их не выпускать. Если поблизости грабили пьяного, все шансы были за то, что один из них приложил к этому руку или оба вместе. Весьма вероятно, что они были замешаны в нападении на дилижансы, выезжающие из Шайенна, но свидетелей не находилось.
Этим утром они на улице не показывались. Хотя еще рано.
От нечего делать Чантри поплелся обратно к сараю. Еще раз осмотрел тело и в первый раз отметил про себя одну вещь, которую, собственно, видел, но не придал ей значения. На костяшках рук мертвеца были ссадины.
Ударил кого-то? Похоже на то. Кисти у покойника плотные, сделаны на совесть.
На лице отметин нет. В драке — если таковая состоялась — все шишки достались другой стороне.
Замшевый жакет сработан со старанием. Индейцами шайенами, судя по стилю. А шайены — жители Великих равнин, хотя их можно найти иногда и далеко к югу в Техасе, и у подножия Скалистых гор в Колорадо. Жакет поддерживали в хорошем состоянии, но новым он явно не был. Из чего следует: хозяин его, надо думать, жил в краях шайенов и, вероятно, дружил с индейцами. В противном случае за такое изделие надо отдать, самое малое, лошадь или хорошее ружье.
Жакет и шпоры… ну, это уже кое о чем говорит. Приезжий, видимо, из горных районов Колорадо, или с севера штата Нью-Мексико, или же побывал там. Ехать отсюда дня два-три… Может, и больше. Зависит от лошади и от всадника.
— Большой Индеец, — позвал Чантри, — делай ему гроб. Хорошо?
— Сойдет и одеяло, — отрезал Большой Индеец. — Так и эдак червяки съедят.
— Я хочу, чтобы его похоронили в гробу. Сделаешь или мне нанимать другого?
— Один доллар?
— Хорошо.
О чем ни зайдет разговор — все у Большого Индейца один доллар. Не знает, что на свете существуют четвертаки? Или слишком хитер, чтобы интересоваться ими?
По словам Рирдона, покойный больше одной порции не выпил и ушел, не задерживаясь. В карты, значит, не играл.
Улица за улицей Чантри обходил город, заглядывая в каждую конюшню и в каждый загон. Гнедого с тремя белыми чулками не было. Вообще в городе не оказалось ни одной незнакомой лошади, какой бы то ни было масти. Последней он обследовал конюшню Джонни Маккоя.
Билли Маккой стоял во дворе и крутил веревку, безуспешно пытаясь сделать круг, в который мог бы запрыгнуть и выпрыгнуть.
— Привет, маршал! Все ищем лошадь того покойничка?
— Точно. Не помнишь, какое на ней было клеймо?
Билли оставил веревку и нахмурился, очевидно, напрягая мозги.
— Нет, сэр. Никак не припомню. Сдается, я его и не видел.
Чантри взглянул на Билли внимательнее. На Западе мужчина или мальчик смотрит на клеймо, даже не думая об этом. Обязательно смотрит. Может ли Билли врать? И зачем ему это?
— Ничего, если я погляжу в ваш амбар? Я у всех смотрю.
— Давайте. Там нету лошадей. Наши все в коррале.
В маленьком амбаре было темновато и тихо. Ни одной лошади в нем не было, имелись только разрозненные части старой сбруи, несколько мотков веревки, старые сношенные сапоги, к которым давно уже не притрагивались, и обычный набор инструментов.
В одном стойле лежали лошадиные яблоки, и Чантри остановился, чтобы осмотреть это место во второй раз.
Джонни Маккой содержал помещение в чистоте… либо за этим следил Билли. Примерно раз в неделю его убирали и посыпали земляной пол свежей соломой. Навоз был только в одном стойле, но Борден Чантри обратил внимание на то, где он лежал. Его, верно, оставил крупный конь или такой, который прежде попятился, натянув привязь до отказа.
Сняв шляпу, Чантри вытер ее изнутри. Привычка у него такая появляется — вытирать изнутри шляпу, когда думает… если это можно так назвать — рассердился он на себя.
Он внимательно оглядел все в амбаре. Как будто помещение в порядке. Вот только навоз этот. Мог оказаться именно там по десяткам причин, вполне естественных причин, но мог ведь являться следом высокого коня с длинным туловищем. Скажем, семнадцати ладоней в вышину.
Он открыл дверь пошире, чтобы впустить больше света, прошел обратно к стойлу и принялся его изучать. На заусеницах с правой стороны дощатой перегородки обнаружил несколько красновато-коричневых волосков. Ну и что с этого? В стойле в разное время могла перебывать дюжина гнедых лошадей.
Он уже направился к выходу, когда его взгляд зацепил нечто неожиданное. Здесь среди висящих на гвоздях лассо… три на одном гвозде… и одно… Чантри поднял две пеньковые веревки, под ними обнаружилась третья — из сырой кожи. Длинная.
Услышав шорох, повернулся и встретил пристальный взгляд мальчика.
— Билли, — мягко обратился он к нему, — откуда взялась эта веревка?
— Не знаю. Одна из папиных, наверно.
— Ну, Билли, для тебя же не секрет, что твой па в жизни не дотронется до сыромятного лассо. Я штамповал коров вместе с ним, и лучшего в этом деле на свете не бывало, но с веревкой из кожи я его не видел ни разу.
— Ладно… я ее нашел.
— Где нашел?
— Там. — Он показал на проход в кустах, виднеющийся в некотором отдалении. — Думал… ну… может, никто не придет искать… ну, вроде как она мне останется.
— Это понятно. Но это очень ценная вещь, и кто-то наверняка расстроился, потеряв ее. Лучше бы ты сначала принес ее мне, тогда, если никто за ней не явится, она по-настоящему стала бы твоей.
— Правда? — Билли жадно смотрел на лассо. — Никогда такого длинного не видал.
— Это мексиканская веревка, Билли, или одна из тех, какие употребляют калифорнийцы. Это у них в ходу арканы из сыромятной кожи. Я видел, как они их плетут. Заходи ко мне как-нибудь, покажу, как это делается.
Чантри присел на корточки.
— Билли, я считаю, веревка принадлежала убитому человеку. Есть у тебя какие соображения на этот счет?
— Нет, сэр. Пожалуй, нет.
— А тот гнедой? Ступал он хоть раз сюда в амбар?
— Нет, насколько я знаю, нет. — В глазах мальчика внезапно появился страх. — Вы… вы не думаете, что это сделал па?
— Нет, Билли, не думаю. Совсем не могу взять в толк, кто это сделал и как. Твой па — хороший человек. Свои проблемы у него есть — у всех они есть, — но такого он не сделает. Мог бы застрелить человека в открытом бою, но не сзади.
Борден поднялся на ноги.
— Вот что, мне необходимо найти ту лошадь. Первое, что я должен, — это найти лошадь и прочесть клеймо. Мне намекнули, что тот убитый принадлежал к очень воинственной команде, и, случись им узнать, что он стал жертвой преступления, они способны прискакать сюда с оружием. При таком обороте многие из твоих лучших друзей могут пострадать, поэтому мне надо разыскать преступника… очень быстро.
— Да, сэр. Думаете, та лошадь была у нас в амбаре?
— Не знаю. Когда ты тут был последний раз? В амбаре, хотел я сказать?
— Не помню. Позавчера, может. Особенно сюда ходить незачем, а я манежил Хайэтовых лошадей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42