Наконец, ему удалось завязать знакомство с несколькими евреями, которым его хозяин оказывал услуги в их темных делах. Убедить их в том, что расчеты его реальны, было нетрудно, так как его уверения могли быть проверены на завещании его отца в Doctors'commons (адвокатская контора, в которой было зарегистрировано завещание отца автора). Но оставался совершенно непредвиденный им вопрос -об удостоверении его личности. Он предъявил тогда несколько писем, полученных им во время пребывания в Галлии от молодых друзей, в том числе от графа *** и даже от отца его, маркиза ***, которые он всегда носил в кармане. Евреи пообещали, наконец, ссудить ему двести-триста фунтов, при условии, что молодой граф *** (который, к слову сказать, был постарше автора) поручится, что деньги будут возвращены по достижении молодыми людьми совершеннолетия. Легко догадаться, что кредитор рассчитывал' в этом деле не столько на прибыль, в конце концов, слишком ничтожную, сколько на возможность вступить в сношения с молодым графом, бывшим наследником несметного богатства. И вот, получив, наконец, десять фунтов, наш юный странник собрался в Этон. Около трех фунтов оставлено будущему кредитору на расходы по заключению актов; некоторая сумма вручена также хозяину - за его помещение без мебели; пятнадцать шиллингов ушло на то, чтобы обновить костюм (чудный костюм!): наконец, несчастная Анна тоже получила свою долю при распределении этого богатства. В темный зимний вечер направился он с бедной девушкой к Пикадилли, собираясь доехать с бристольской почтой до Солт-Хилла. Так как у них оставалось еще время, они зашли в Голден-сквер на углу Шерард-стрит, чтобы укрыться от шума и света Пикадилли. Он обещал не забывать ее и прийти ей на помощь, как только это окажется возможным. В самом деле, это был его долг. Властный, настоятельный долг, и в эту минуту он был полон нежности к этой случайной сестре, нежности, усиливаемой жалостью к ее ужасному отчаянию. Несмотря на все потрясения, которым подверглось его здоровье, он был весел и полон надежд, тогда как Анна была смертельно грустна. В момент прощания она обвила его шею руками и, не произнося ни слова, залилась слезами. Он надеялся вернуться не позже, чем через неделю, и они условились, что начиная с пятого дня после его отъезда, она каждый вечер будет приходить к шести часам и ждать его в конце Грейт-Тич-филд-стрит, бывшей их обычным прибежищем и местом отдыха в великом океане Оксфорд-стрит. Он думал, что таким образом все было уже предусмотрено, чтобы он мог вновь найти ее; одно только он упустил из виду; Анна никогда не называла ему своей фамилии, или, если и называла, он позабыл ее, как нечто несущественное. Проститутки с большими претензиями, зачитывающиеся романами, любят называть себя такими именами, как miss Дуглас, miss Монтегью и т.п., но наиболее простые из этих несчастных бывают известны просто под своим именем: Мери, Джейн, Фрэнсис и т. п. К тому же в момент расставанья Анна была простужена и сильно охрипла, и, поглощенный в эту тяжелую минуту мыслью о том, как бы подбодрить ее и убедить принять какие-нибудь меры против простуды, он совершенно забыл спросить ее фамилию, что было бы самым верным средством восстановить связь в случае несостоявшегося свидания или продолжительного перерыва в их сношениях. Я сокращаю подробности путешествия, в том числе рассказ о нежном и сострадательном обхождении толстого дворецкого, в отеческих объятиях которого наш герой, истомленный усталостью и тряской кареты, спал, как на груди кормилицы, и затем - о продолжительном сне на чистом воздухе, ибо ему пришлось пройти пешком шесть-семь миль, заспавшись в объятиях своего соседа. Достигнув конечной цели своего путешествия, он узнает, что молодого лорда нет более в Этоне, В отчаянии он идет в дом к лорду Д***, другому старому товарищу, с которым он не был однако так тесно связан. В первый раз за несколько месяцев он снова сидел за хорошим столом, и однако он ни к чему не мог прикоснуться. Еще в Лондоне, в тот день, когда он получил спасительный чек, он купил два небольших хлебца в булочной, которую он в течение двух месяцев пожирал глазами с такой жадностью, что впоследствии самое воспоминание об этом казалось ему унизительным. Но этот давно желанный хлеб вызвал у него расстройство желудка, и в течение нескольких недель он не мог, без риска опять подвергнуться заболеванию, прикоснуться к какой бы то ни было полноценной еде. И теперь, посреди комфорта и роскоши, у него не было ни малейшего аппетита. Узнав о плачевном состоянии его желудка, лорд Д*** приказал подать вина, доставившего ему большое удовольствие. Что касается реальной цели его путешествия, то ему не удалось вполне заручиться той услугой, о которой он хотел просить графа*** и о которой, ввиду отсутствия последнего, вынужден был просить лорда Д***. Не желая сразить его решительным отказом, лорд согласился дать свое поручительство, но лишь в известных выражениях и на известных условиях. Подбодренный даже этим частичным успехом, он возвратился в Лондон после трехдневного отсутствия и отправился к своим друзьям - евреям. К несчастью, кредиторы отказались принять условия лорда Д***, и ему угрожало прежнее ужасное существование, которое теперь было бы еще гибельнее для него, но в этот критический момент, благодаря случайности, о которой он ничего не сообщает нам, он получил письмо от своих опекунов, и полное примирение изменило всю его жизнь. Он немедленно уехал из Лондона и некоторое время спустя поступил, наконец, в университет. Только через несколько месяцев он получил возможность снова увидеть место своих страданий. Но что сталось с бедной Анной? Каждый вечер он искал ее; каждый вечер он поджидал ее на углу Тичфилд-стрит. Он справляется о ней у всех, кто мог ее знать: в последние часы своего пребывания в Лондоне он пустил в ход все средства, какие только были в его распоряжении, чтобы найти ее. Он знал улицу, на которой она жила, но не знал ее дома: кроме того, ему смутно вспоминалось, что незадолго до их расставания она вынуждена была бежать от грубости своего хозяина. Среди людей, к которым он обращался, одни только смеялись над его горячими расспросами, считая мотивы его поисков безнравственными; другие, думая, что он разыскивает девушку, укравшую у него какую.-нибудь безделушку, были, конечно, мало расположены брать на себя роль доносчиков, Наконец, перед тем, как окончательно покинуть Лондон, он оставил свой будущий адрес человеку, который знал Анну в лицо, но, несмотря на все это, он никогда ' больше не слыхал о ней. Среди всех превратностей его жизни, это было для него самым большим из огорчений. Заметьте, что это человек серьезный, столь же заслуживающий уважения чистотою нравственного характера, как и возвышенностью своих писаний: "Если только она осталась в живых, мы оба часто искали друг друга в бесконечном лабиринте Лондона; быть может, нас разделяло пространство в несколько шагов, достаточное на лондонской улице, чтобы разъединить людей навеки! В течение нескольких лет я все еще надеялся, что она жива, и за время моих путешествий по Лондону я пересмотрел тысячи женских лиц, в надежде встретить ее лицо. Если бы я хоть на мгновение увидел ее, я узнал бы ее среди тысячи других, ибо хотя она не была красива, но у нее было удивительно кроткое выражение лица и необычайно изящный поворот головы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22