— Дай нам короля, но не из бриттов, пиктов или галлов, и мы умрем за тебя. Но если ты нам его не дашь, завтра мы будем драться на стороне могущественнейшего из владык мира — римского цезаря!
Кормаку показалось на секунду, что король пиктов не сдержится и обнажит меч. Ярость, пылавшая в черных глазах Брана, заставила Вулфера отступить на шаг и положить руку на рукоять меча.
— Глупец! — процедил Мак Морн сквозь зубы дрожащим от гнева голосом. — Я сотру вас в порошок еще до того, как римляне приблизятся настолько, чтобы услышать ваши предсмертные хрипы. Выбирайте: или вы завтра будете сражаться за меня или сегодня ляжете под черной тучей пиктских стрел и вас захлестнет волна боевых колесниц!
Услышав о боевых колесницах, единственном оружии, ломавшем знаменитую северную стену из сомкнутых щитов, Вулфер изменился в лице, но по-прежнему стоял на своем.
— Умрем, но не отступим, — сказал он упрямо. — Дай нам короля.
Викинги поддержали его слова коротким гортанным рыком и стуком мечей по щитам. Глаза Брана пылали ненавистью, он хотел что-то сказать, но тут в освещенный пламенем костров круг бесшумно скользнула белая фигура старца.
— Слова, пустые слова... — промолвил Гонар невозмутимо. — Остановись, о король. Итак, Вулфер, если найдется король, достойный вас, ты и твои товарищи будете сражаться под пиктскими знаменами?
— Мы поклялись.
— Тогда успокойтесь, — сказал маг, — утром, еще до начала сражения вы увидите короля. Он не будет ни пиктом, ни галлом, ни бриттом. Сам римский цезарь в сравнении с ним не более, чем деревенский староста.
Все застыли в замешательстве, а Гонар взял под руки Кормака и Брана.
— Идем. А вы, викинги, помните о присяге и моем обещании, я никогда не нарушал данного мною слова. Теперь ложитесь спать и даже не пытайтесь тайком прокрасться в римский лагерь. Пиктские стрелы пощадят вас, быть может, но от моих заклятий вам не уйти. И, кстати, не мне вам рассказывать, как недоверчивы бывают римляне.
Трое мужчин молча шли по волнообразно колыхавшемуся вереску, и тихий ветер нашептывал им на ухо какие-то свои жуткие секреты.
— Много веков назад, — произнес Гонар, — когда мир был еще молод, там, где сейчас бушует океан, лежал огромный материк. Обитавшие на нем народы объединены были в королевства, из которых величайшим была Валузия — Мир Очарования. Рим — деревня по сравнению с самым невзрачным из ее городов. Могущественнейшим из валузианских королей был Кулл, пришедший туда из Атлантиды и отобравший трон и корону у местной, клонившейся к упадку династии. Пикты в те далекие времена жили на островах и были союзниками Валузии. Знаменитейшим из них был Брул Пикинер, основатель рода Мак Морнов.
После страшной битвы в Стране Теней Кулл подарил Брулу алмаз, который ты, король носишь теперь на своей короне. Многие века этот камень переходил из рук в руки, став талисманом рода Мак Морнов, символом утраченного величия. Ибо, когда однажды море всколыхнулось и поглотило Валузию, Атлантиду и Лемурию, только пиктам удалось выжить, хотя спаслись немногие из них. Им предстояло заново идти долгим и трудным путем развития.
Они многое по дороге утратили, но приобрели также немало. Разучившись работать с металлом, они достигли совершенства в обработке камня, особенно кремня.
Этот народ заселил новые земли, которые мы сейчас называем Европой, появившиеся из океанских пучин после потопа. Но тут с севера потянулись на юг новые племена и народы. Раньше они жили среди льдов у самого полюса, понятия не имели об утраченном величии Семи Империй и почти ничего не знали о потопе, изменившем лицо мира. Они шли друг за другом: арии, кельты, германцы, появляясь из некой колыбели рас на севере и спускаясь к югу. Так развитие пиктов снова оказалось заторможенным и их вновь отбросили к варварству.
И вот сейчас мы, их потомки, стоим на краю пропасти, припертые к Стене, и теперь уже речь идет о том, быть нам или не быть. Здесь, в Каледонии, последняя наша ставка, здесь все, что осталось от нашего некогда могучего народа. Правда, мы тоже сильно изменились...
— Все это так... — нетерпеливо бросил король. — Но какое это имеет отношение к...
— Кулл, король Валузии, — невозмутимо продолжал маг, — был когда-то таким же варваром, как ты сейчас. Он твердой рукой правил в своей огромной империи. Со дня его смерти прошло сто тысяч лет, давно уже умер Гонар, друг твоего предка Брула. Но не прошло и часа с тех пор, как я говорил с ним.
— Ты говорил с духом?
— Или он с моим? Это я уходил в прошлое на сто тысяч лет или, быть может, он приходил ко мне оттуда... Думаю, что это все же не я говорил с покойником, это он беседовал с человеком, еще не родившимся. Так или иначе, я говорил с Гонаром, и мы оба были живыми. Мы встретились там, где понятия времени и пространства теряют смысл. Он многое мне рассказал.
Близился рассвет, и все вокруг начало постепенно набирать краски. По вересковым полям бежали вдаль волны — казалось, вереск кланялся восходящему солнцу.
— Алмаз в твоей короне способен притягивать к себе сквозь столетия, — сказал Гонар. — Поднимается солнце. И с ним появится кое-кто еще.
Кормак и король вздрогнули. Из-за холмов на востоке показался краешек багрового диска. В его огненном ореоле возникла вдруг словно из ничего фигура мужчины. Огромный ростом, он был подобен богам давно ушедшего прошлого. В пробуждающемся от сна лагере послышались изумленные возгласы, там тоже заметили незнакомца.
— Кто это? — с трудом выдавил король.
— Пойдем встретим его, Бран, — ответил спокойно маг. — Это король, которого послал Гонар, чтобы спасти народ Брула.
2
В лагере пиктов воцарилось молчание, когда Бран, Кормак и Гонар направились к неизвестному. Тот приближался к ним мерным быстрым шагом. Подойдя на расстояние нескольких шагов, они увидели, что это человек действительно высокого роста, хоть и не такой громадный, каким он показался им вначале. Кормак даже принял было его за викинга, но сразу уяснил свою ошибку.
Еще никогда до сих пор ему не приходилось видеть воина, подобного незнакомцу. Фигурой он и правда напоминал викинга, но черты его лица были совершенно иными. Его ровно подстриженные волосы падали на шею львиной гривой и были столь же черными, как и волосы Брана. На гладко выбритом лице с энергично очерченным подбородком блестели серые, как сталь, и холодные, как лед, глаза. Высокий лоб свидетельствовал о могучем уме, квадратная челюсть и тонкая линия губ указывали на силу и отвагу, властность и величественность читались в каждом его движении.
На его ногах были тонкой работы сандалии, тело покрывала сплетенная из стальной проволоки кольчуга, спускавшаяся чуть ли не до колен, бедра охватывал широкий пояс с золотой пряжкой, на котором висел длинный прямой меч в крепких кожаных ножнах. Голову украшал золотой обруч.
Незнакомец остановился перед молча поджидавшей его группой людей, и по лицу его скользнула тень удивления, или, скорее даже, веселого недоумения. Когда его взгляд упал на Брана, он шагнул вперед и произнес:
— Приветствую тебя, Брул. Гонар не говорил мне, что ты появишься в моем сне!
Язык, на котором говорил незнакомец, был, несомненно, пиктским, но слова звучали очень странно и архаично, и Кормак понимал его с трудом.
Он скосил взгляд на Брана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11
Кормаку показалось на секунду, что король пиктов не сдержится и обнажит меч. Ярость, пылавшая в черных глазах Брана, заставила Вулфера отступить на шаг и положить руку на рукоять меча.
— Глупец! — процедил Мак Морн сквозь зубы дрожащим от гнева голосом. — Я сотру вас в порошок еще до того, как римляне приблизятся настолько, чтобы услышать ваши предсмертные хрипы. Выбирайте: или вы завтра будете сражаться за меня или сегодня ляжете под черной тучей пиктских стрел и вас захлестнет волна боевых колесниц!
Услышав о боевых колесницах, единственном оружии, ломавшем знаменитую северную стену из сомкнутых щитов, Вулфер изменился в лице, но по-прежнему стоял на своем.
— Умрем, но не отступим, — сказал он упрямо. — Дай нам короля.
Викинги поддержали его слова коротким гортанным рыком и стуком мечей по щитам. Глаза Брана пылали ненавистью, он хотел что-то сказать, но тут в освещенный пламенем костров круг бесшумно скользнула белая фигура старца.
— Слова, пустые слова... — промолвил Гонар невозмутимо. — Остановись, о король. Итак, Вулфер, если найдется король, достойный вас, ты и твои товарищи будете сражаться под пиктскими знаменами?
— Мы поклялись.
— Тогда успокойтесь, — сказал маг, — утром, еще до начала сражения вы увидите короля. Он не будет ни пиктом, ни галлом, ни бриттом. Сам римский цезарь в сравнении с ним не более, чем деревенский староста.
Все застыли в замешательстве, а Гонар взял под руки Кормака и Брана.
— Идем. А вы, викинги, помните о присяге и моем обещании, я никогда не нарушал данного мною слова. Теперь ложитесь спать и даже не пытайтесь тайком прокрасться в римский лагерь. Пиктские стрелы пощадят вас, быть может, но от моих заклятий вам не уйти. И, кстати, не мне вам рассказывать, как недоверчивы бывают римляне.
Трое мужчин молча шли по волнообразно колыхавшемуся вереску, и тихий ветер нашептывал им на ухо какие-то свои жуткие секреты.
— Много веков назад, — произнес Гонар, — когда мир был еще молод, там, где сейчас бушует океан, лежал огромный материк. Обитавшие на нем народы объединены были в королевства, из которых величайшим была Валузия — Мир Очарования. Рим — деревня по сравнению с самым невзрачным из ее городов. Могущественнейшим из валузианских королей был Кулл, пришедший туда из Атлантиды и отобравший трон и корону у местной, клонившейся к упадку династии. Пикты в те далекие времена жили на островах и были союзниками Валузии. Знаменитейшим из них был Брул Пикинер, основатель рода Мак Морнов.
После страшной битвы в Стране Теней Кулл подарил Брулу алмаз, который ты, король носишь теперь на своей короне. Многие века этот камень переходил из рук в руки, став талисманом рода Мак Морнов, символом утраченного величия. Ибо, когда однажды море всколыхнулось и поглотило Валузию, Атлантиду и Лемурию, только пиктам удалось выжить, хотя спаслись немногие из них. Им предстояло заново идти долгим и трудным путем развития.
Они многое по дороге утратили, но приобрели также немало. Разучившись работать с металлом, они достигли совершенства в обработке камня, особенно кремня.
Этот народ заселил новые земли, которые мы сейчас называем Европой, появившиеся из океанских пучин после потопа. Но тут с севера потянулись на юг новые племена и народы. Раньше они жили среди льдов у самого полюса, понятия не имели об утраченном величии Семи Империй и почти ничего не знали о потопе, изменившем лицо мира. Они шли друг за другом: арии, кельты, германцы, появляясь из некой колыбели рас на севере и спускаясь к югу. Так развитие пиктов снова оказалось заторможенным и их вновь отбросили к варварству.
И вот сейчас мы, их потомки, стоим на краю пропасти, припертые к Стене, и теперь уже речь идет о том, быть нам или не быть. Здесь, в Каледонии, последняя наша ставка, здесь все, что осталось от нашего некогда могучего народа. Правда, мы тоже сильно изменились...
— Все это так... — нетерпеливо бросил король. — Но какое это имеет отношение к...
— Кулл, король Валузии, — невозмутимо продолжал маг, — был когда-то таким же варваром, как ты сейчас. Он твердой рукой правил в своей огромной империи. Со дня его смерти прошло сто тысяч лет, давно уже умер Гонар, друг твоего предка Брула. Но не прошло и часа с тех пор, как я говорил с ним.
— Ты говорил с духом?
— Или он с моим? Это я уходил в прошлое на сто тысяч лет или, быть может, он приходил ко мне оттуда... Думаю, что это все же не я говорил с покойником, это он беседовал с человеком, еще не родившимся. Так или иначе, я говорил с Гонаром, и мы оба были живыми. Мы встретились там, где понятия времени и пространства теряют смысл. Он многое мне рассказал.
Близился рассвет, и все вокруг начало постепенно набирать краски. По вересковым полям бежали вдаль волны — казалось, вереск кланялся восходящему солнцу.
— Алмаз в твоей короне способен притягивать к себе сквозь столетия, — сказал Гонар. — Поднимается солнце. И с ним появится кое-кто еще.
Кормак и король вздрогнули. Из-за холмов на востоке показался краешек багрового диска. В его огненном ореоле возникла вдруг словно из ничего фигура мужчины. Огромный ростом, он был подобен богам давно ушедшего прошлого. В пробуждающемся от сна лагере послышались изумленные возгласы, там тоже заметили незнакомца.
— Кто это? — с трудом выдавил король.
— Пойдем встретим его, Бран, — ответил спокойно маг. — Это король, которого послал Гонар, чтобы спасти народ Брула.
2
В лагере пиктов воцарилось молчание, когда Бран, Кормак и Гонар направились к неизвестному. Тот приближался к ним мерным быстрым шагом. Подойдя на расстояние нескольких шагов, они увидели, что это человек действительно высокого роста, хоть и не такой громадный, каким он показался им вначале. Кормак даже принял было его за викинга, но сразу уяснил свою ошибку.
Еще никогда до сих пор ему не приходилось видеть воина, подобного незнакомцу. Фигурой он и правда напоминал викинга, но черты его лица были совершенно иными. Его ровно подстриженные волосы падали на шею львиной гривой и были столь же черными, как и волосы Брана. На гладко выбритом лице с энергично очерченным подбородком блестели серые, как сталь, и холодные, как лед, глаза. Высокий лоб свидетельствовал о могучем уме, квадратная челюсть и тонкая линия губ указывали на силу и отвагу, властность и величественность читались в каждом его движении.
На его ногах были тонкой работы сандалии, тело покрывала сплетенная из стальной проволоки кольчуга, спускавшаяся чуть ли не до колен, бедра охватывал широкий пояс с золотой пряжкой, на котором висел длинный прямой меч в крепких кожаных ножнах. Голову украшал золотой обруч.
Незнакомец остановился перед молча поджидавшей его группой людей, и по лицу его скользнула тень удивления, или, скорее даже, веселого недоумения. Когда его взгляд упал на Брана, он шагнул вперед и произнес:
— Приветствую тебя, Брул. Гонар не говорил мне, что ты появишься в моем сне!
Язык, на котором говорил незнакомец, был, несомненно, пиктским, но слова звучали очень странно и архаично, и Кормак понимал его с трудом.
Он скосил взгляд на Брана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11