— зуагирец крякнул. — Ты больше похож на серого волка с окровавленными клыками.
— Если на них и есть немного свежей крови, то это кровь тех глупцов, которые не выполняют приказы своих начальников. Последней ночью, в ущелье Призраков…
— Ради Ханумана! Так это с тобой дрались эти глупые сабатинцы? Они говорили, что убили вендийского купца и его слуг в ущелье.
Так вот почему часовые были так беспечны! Из каких-то соображений сабатинцы солгали об исходе битвы и Часовые на Дороге не ожидали преследования.
— Никого из вас не было там? — спросил Конан.
— Разве кто-то из нас хромает? Кто-то окровавлен? Кто-то изнемогает от ран? Нет, мы не дрались, Конан!
— Тогда будьте мудрее и не повторяйте их ошибки. Вы поведете меня к тому, кто ждет меня, или хотите испачкать свои бороды в дерьме, проигнорировав его команды?
— Да хранят нас от этого боги! — сказал высокий зуагирец.
— Не было ни одного приказа, который бы соответствовал тому, что ты говоришь. Но если это ложь, наш господин увидит твою смерть, а если не ложь, то к нам не будет претензий. Дай нам свое оружие и мы отведем тебя к нему.
Конан отдал свое оружие. Обычно он дрался до конца, не позволяя себя разоружить. Но сейчас ставка в игре была слишком высока. Старший ударил молодого зуагирца пинком под зад, сказав ему стеречь Лестницу так, будто от этого зависела его жизнь; потом дал приказы остальным.
Когда они сомкнулись вокруг невооруженного киммерийца, Конан знал, что их руки чешутся от непреодолимого желания всадить ему нож в спину. Но он посеял семена сомнения в их примитивные мозги, так что они не посмеют ударить.
Они отправились по широкой дороге, ведущей к городу. Конан спросил небрежно:
— Сабатинцы пришли в город как раз перед рассветом?
— Да, — последовал короткий ответ.
— Они не могли двигаться быстро, — рассуждал Конан. — У них были раненые и взятая в плен девушка, которую они тянули с собой.
Один начал отвечать:
— Почему, что касается девушки…
Высокий начальник рявкнул на него, заставив замолчать и со злостью посмотрел на Конана.
— Не отвечайте ему. Если будет насмехаться над вами, не огрызайтесь. Змея и та менее коварна. Если мы заговорим с ним, он обведет нас вокруг пальца еще до того, как мы достигнем Янаидара.
Конан отметил, что название города соответствует легенде, рассказанной Балашем.
— Почему вы мне не доверяете? Разве я не пришел с открытыми руками?
— Да! — зуагирец невесело рассмеялся. — Однажды я видел, как ты пришел к гирканским вельможам Корузуна с открытыми руками, но когда ты закрыл свои руки, улицы стали красными. Нет, Конан, я давно тебя знаю, еще с тех времен, когда ты водил своих разбойников по степям Турана. Мой разум не может тягаться с твоим, но я могу держать свой язык за зубами. Ты не обманешь и не ослепишь меня словами. Я не буду разговаривать с тобой, а если кто-то из моих людей будет отвечать тебе, я разобью ему голову.
— Мне кажется, я знаю тебя, — сказал Конан. — Ты Антар, сын Ади. Ты был отважным воином.
Покрытое шрамами лицо зуагирца засветилось от похвалы. Затем он опомнился, нахмурился, выругал одного из своих ни в чем не повинного человека и чопорно зашагал впереди отряда.
Конан шел с видом человека, сопровождаемого почетным эскортом, и его спокойствие повлияло на воинов. Когда группа приблизилась к городу, они уже не держали свои дротики наизготовку, а несли их на плечах.
Когда они подошли к Янаидару, стал ясен секрет растительности. Плодородная почва, доставленная из удаленных равнин, заполняла углубления, сделанные в плато. Тщательно разработанная система глубоких, узких оросительных каналов, беря начало в природном бассейне недалеко от центра города, пронизывала сады. В плато, укрытом кольцом пиков, климат был мягче, чем в горах.
Дорога бежала между больших фруктовых садов и входила собственно в город — ряды каменных домов с плоскими крышами стоящих друг против друга по бокам широкой, мощеной главной улицы, с садами, примыкающими к ним. В дальнем конце улицы начиналась расщелина с полмили длиной, резко отделявшая город от гор, которые хмурились над ним и позади него. Плато было похоже на большой уступ, выпирающий из массивного склона.
Люди работали в садах или слонялись без дела вдоль улицы, наблюдая за зуагирцами и их пленником. Конан видел иранистанцев, гирканцев, шемитов и даже немного вендийцев и черных кушитов. Но ни одного иллбарца; очевидно, смешанное население не объединялось с коренными жителями гор.
Улица расширялась, переходя в сак, заканчивавшийся у южной стороны широкой стены, которая окружала дворцовое здание с пышным куполом.
У массивных, отделанных золотом ворот с бронзовым засовом не было никакой охраны, кроме пестро одетого негра, низко склонившего голову, когда он открывал главный вход. Конан и его эскорт вошли в широкий внутренний двор, вымощенный цветной плиткой, посреди которого играл фонтан и порхали голуби. С запада и востока двор был ограничен внутренними стенами, из-за которых выглядывала зеленая растительность других садов. Конан увидел высокую башню, которая поднималась до уровня купола. Ее изящная плиточная отделка блестела в солнечном свете.
Зуагирцы прошли через двор, где их остановила у дворцового портика охрана из тридцати гирканцев, сверкающих в своих украшенных плюмажем шлемами из посеребренной стали, позолоченными латами, щитами из кожи носорога и отделанными золотом кривыми саблями. Ястреболицый капитан охран коротко поговорил с Антаром, сыном Ади. По их манерам Конан определил, что никакой симпатии друг к другу они не испытывают.
Затем капитан, которого называли Захак, махнул своей тонкой желтой рукой, и Конан был окружен дюжиной сверкающих гирканцев и его повели по широким мраморным ступеням и сквозь широкую арку, дверь которой была открыта. Зуагирцы, понурившись, последовали за ними.
Они проходили сквозь широкие, тускло освещенные залы, под сводчатыми, украшенными резьбой потолками которых висели дымящие бронзовые курильницы, а покрытые бархатными занавесками альковы намекали о своих тайнах. Таинственность и неуловимая угроза скрывалась в темных, пышных залах.
Вскоре они перешли в более широкий коридор и приблизились к двустворчатой бронзовой двери, по бокам которой стояли еще более пышно одетые часовые. Они стояли равнодушно, как статуи, когда гирканцы прошли со своим пленником или гостем в мимо них и вошли в полукруглую комнату. В ней украшенные драконами гобелены закрывали стены, скрывая все окна и проходы, кроме того, в который они вошли. Под сводчатым потолком висели золотые лампы, украшенные золотой и эбонитовой резьбой.
Напротив большого дверного проема стояло мраморное возвышение. На возвышении стояло покрытое балдахином кресло, выгравированное и отделанное как трон, и на бархатной подушке, подстеленной на сиденье, сидела тонкая фигура в усыпанной жемчугом одежде. На тюрбане розового цвета блестела большая золотая брошь в форме руки, держащей кинжал в форме пламени. Лицо под тюрбаном было овальным, светло-коричневым, с маленькой остроконечной черной бородой. Конан предположил, что этот человек с дальнего востока, Вендии или Косалы. Темные глаза смотрели на кусок отшлифованного кристалла, лежащего на пьедестале перед человеком, кусок размером с кулак Конана, грубой сферической формы, но отделанный как большой драгоценный камень.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
— Если на них и есть немного свежей крови, то это кровь тех глупцов, которые не выполняют приказы своих начальников. Последней ночью, в ущелье Призраков…
— Ради Ханумана! Так это с тобой дрались эти глупые сабатинцы? Они говорили, что убили вендийского купца и его слуг в ущелье.
Так вот почему часовые были так беспечны! Из каких-то соображений сабатинцы солгали об исходе битвы и Часовые на Дороге не ожидали преследования.
— Никого из вас не было там? — спросил Конан.
— Разве кто-то из нас хромает? Кто-то окровавлен? Кто-то изнемогает от ран? Нет, мы не дрались, Конан!
— Тогда будьте мудрее и не повторяйте их ошибки. Вы поведете меня к тому, кто ждет меня, или хотите испачкать свои бороды в дерьме, проигнорировав его команды?
— Да хранят нас от этого боги! — сказал высокий зуагирец.
— Не было ни одного приказа, который бы соответствовал тому, что ты говоришь. Но если это ложь, наш господин увидит твою смерть, а если не ложь, то к нам не будет претензий. Дай нам свое оружие и мы отведем тебя к нему.
Конан отдал свое оружие. Обычно он дрался до конца, не позволяя себя разоружить. Но сейчас ставка в игре была слишком высока. Старший ударил молодого зуагирца пинком под зад, сказав ему стеречь Лестницу так, будто от этого зависела его жизнь; потом дал приказы остальным.
Когда они сомкнулись вокруг невооруженного киммерийца, Конан знал, что их руки чешутся от непреодолимого желания всадить ему нож в спину. Но он посеял семена сомнения в их примитивные мозги, так что они не посмеют ударить.
Они отправились по широкой дороге, ведущей к городу. Конан спросил небрежно:
— Сабатинцы пришли в город как раз перед рассветом?
— Да, — последовал короткий ответ.
— Они не могли двигаться быстро, — рассуждал Конан. — У них были раненые и взятая в плен девушка, которую они тянули с собой.
Один начал отвечать:
— Почему, что касается девушки…
Высокий начальник рявкнул на него, заставив замолчать и со злостью посмотрел на Конана.
— Не отвечайте ему. Если будет насмехаться над вами, не огрызайтесь. Змея и та менее коварна. Если мы заговорим с ним, он обведет нас вокруг пальца еще до того, как мы достигнем Янаидара.
Конан отметил, что название города соответствует легенде, рассказанной Балашем.
— Почему вы мне не доверяете? Разве я не пришел с открытыми руками?
— Да! — зуагирец невесело рассмеялся. — Однажды я видел, как ты пришел к гирканским вельможам Корузуна с открытыми руками, но когда ты закрыл свои руки, улицы стали красными. Нет, Конан, я давно тебя знаю, еще с тех времен, когда ты водил своих разбойников по степям Турана. Мой разум не может тягаться с твоим, но я могу держать свой язык за зубами. Ты не обманешь и не ослепишь меня словами. Я не буду разговаривать с тобой, а если кто-то из моих людей будет отвечать тебе, я разобью ему голову.
— Мне кажется, я знаю тебя, — сказал Конан. — Ты Антар, сын Ади. Ты был отважным воином.
Покрытое шрамами лицо зуагирца засветилось от похвалы. Затем он опомнился, нахмурился, выругал одного из своих ни в чем не повинного человека и чопорно зашагал впереди отряда.
Конан шел с видом человека, сопровождаемого почетным эскортом, и его спокойствие повлияло на воинов. Когда группа приблизилась к городу, они уже не держали свои дротики наизготовку, а несли их на плечах.
Когда они подошли к Янаидару, стал ясен секрет растительности. Плодородная почва, доставленная из удаленных равнин, заполняла углубления, сделанные в плато. Тщательно разработанная система глубоких, узких оросительных каналов, беря начало в природном бассейне недалеко от центра города, пронизывала сады. В плато, укрытом кольцом пиков, климат был мягче, чем в горах.
Дорога бежала между больших фруктовых садов и входила собственно в город — ряды каменных домов с плоскими крышами стоящих друг против друга по бокам широкой, мощеной главной улицы, с садами, примыкающими к ним. В дальнем конце улицы начиналась расщелина с полмили длиной, резко отделявшая город от гор, которые хмурились над ним и позади него. Плато было похоже на большой уступ, выпирающий из массивного склона.
Люди работали в садах или слонялись без дела вдоль улицы, наблюдая за зуагирцами и их пленником. Конан видел иранистанцев, гирканцев, шемитов и даже немного вендийцев и черных кушитов. Но ни одного иллбарца; очевидно, смешанное население не объединялось с коренными жителями гор.
Улица расширялась, переходя в сак, заканчивавшийся у южной стороны широкой стены, которая окружала дворцовое здание с пышным куполом.
У массивных, отделанных золотом ворот с бронзовым засовом не было никакой охраны, кроме пестро одетого негра, низко склонившего голову, когда он открывал главный вход. Конан и его эскорт вошли в широкий внутренний двор, вымощенный цветной плиткой, посреди которого играл фонтан и порхали голуби. С запада и востока двор был ограничен внутренними стенами, из-за которых выглядывала зеленая растительность других садов. Конан увидел высокую башню, которая поднималась до уровня купола. Ее изящная плиточная отделка блестела в солнечном свете.
Зуагирцы прошли через двор, где их остановила у дворцового портика охрана из тридцати гирканцев, сверкающих в своих украшенных плюмажем шлемами из посеребренной стали, позолоченными латами, щитами из кожи носорога и отделанными золотом кривыми саблями. Ястреболицый капитан охран коротко поговорил с Антаром, сыном Ади. По их манерам Конан определил, что никакой симпатии друг к другу они не испытывают.
Затем капитан, которого называли Захак, махнул своей тонкой желтой рукой, и Конан был окружен дюжиной сверкающих гирканцев и его повели по широким мраморным ступеням и сквозь широкую арку, дверь которой была открыта. Зуагирцы, понурившись, последовали за ними.
Они проходили сквозь широкие, тускло освещенные залы, под сводчатыми, украшенными резьбой потолками которых висели дымящие бронзовые курильницы, а покрытые бархатными занавесками альковы намекали о своих тайнах. Таинственность и неуловимая угроза скрывалась в темных, пышных залах.
Вскоре они перешли в более широкий коридор и приблизились к двустворчатой бронзовой двери, по бокам которой стояли еще более пышно одетые часовые. Они стояли равнодушно, как статуи, когда гирканцы прошли со своим пленником или гостем в мимо них и вошли в полукруглую комнату. В ней украшенные драконами гобелены закрывали стены, скрывая все окна и проходы, кроме того, в который они вошли. Под сводчатым потолком висели золотые лампы, украшенные золотой и эбонитовой резьбой.
Напротив большого дверного проема стояло мраморное возвышение. На возвышении стояло покрытое балдахином кресло, выгравированное и отделанное как трон, и на бархатной подушке, подстеленной на сиденье, сидела тонкая фигура в усыпанной жемчугом одежде. На тюрбане розового цвета блестела большая золотая брошь в форме руки, держащей кинжал в форме пламени. Лицо под тюрбаном было овальным, светло-коричневым, с маленькой остроконечной черной бородой. Конан предположил, что этот человек с дальнего востока, Вендии или Косалы. Темные глаза смотрели на кусок отшлифованного кристалла, лежащего на пьедестале перед человеком, кусок размером с кулак Конана, грубой сферической формы, но отделанный как большой драгоценный камень.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24