Горький Максим
Весенние мелодии
М.Горький
Весенние мелодии
Фантазия
В саду, за окном моей комнаты, по голым ветвям акации прыгают воробьи и оживлённо разговаривают, а на коньке крыши соседнего дома сидит почтенная ворона и, слушая говор серых птичек, важно покачивает головой. Тёплый воздух, пропитанный солнечным светом, приносит мне в комнату каждый звук, я слышу торопливый и негромкий голос ручья, слышу тихий шорох ветвей, понимаю, о чём воркуют голуби на карнизе моего окна, и вместе с воздухом мне в душу льётся музыка весны.
- Чик-чирик! - говорит старый воробей, обращаясь к товарищам. - Вот и снова мы дождались весны... не правда ли? Чирик-чирик!
- Фа-акт, фа-акт! - важно вытягивая шею, отзывается ворона.
Я хорошо знаю эту солидную птицу: она всегда выражается кратко и не иначе, как в утвердительном смысле. Будучи от природы глупой, она ещё и пуганая, как большинство ворон. Но она занимает в обществе прекрасное положение и каждую зиму устраивает что-нибудь "благотворительное" для бедных галок и старых голубей.
Я знаю воробья, хотя с виду он кажется легкомысленным и даже либералом, а в сущности это - птица себе на уме. Он прыгает около вороны с виду почтительно, но в глубине души хорошо знает ей цену и никогда не прочь рассказать о ней две-три пикантных истории.
А на карнизе окна молодой щеголеватый голубь горячо убеждает скромную голубку:
- Я умр-ру, умр-ру от разочарованья, если ты не разделишь со мною любовь мою.
- А знаете, сударыня, чижики прилетели! - сообщает воробей.
- Фа-акт! - отвечает ворона.
- Прилетели и шумят, порхают, щебечут. Ужасно беспокойные птицы! И синицы явились с ними... как всегда... хе-хе-хе! Вчера, знаете, я спросил, в шутку, одного из них: "Что, голубчик, вылетели?" Ответил дерзостью... В этих птицах совершенно нет уважения к чину, званию и общественному положению собеседника... Я, надворный воробей...
Но тут из-за трубы на крыше неожиданно явился молодой ворон и вполголоса отрапортовал:
- Внимательно по долгу службы прислушиваясь к разговорам тварей, населяющих воздух, воду и недра земли, неукоснительно следя за их поведением, честь имею донести, что означенные чижики щебечут о весне и осмеливаются надеяться на якобы скорое обновление природы.
- Чик-чирик! - воскликнул воробей, беспокойно оглядываясь на доносителя. А ворона благонамеренно покачала головой.
- Весна уже была, она была не однажды, - сказал старый воробей. - А насчёт обновления всей природы - это... конечно, приятно... если происходит с разрешения тех сил, коим сие надлежит ведать...
- Фа-акт! - сказала ворона, окинув собеседника благосклонным оком.
- К вышеизложенному должен добавить, - продолжал ворон, - означенные чижики выражают недовольство по поводу того, что ручьи, из коих они утоляют жажду, якобы - мутны, некоторые же из них дерзают даже мечтать о свободе...
- Ах, это они всегда так! - воскликнул старый воробей. - Это от молодости у них, это ничуть не опасно! Я тоже был молод и тоже мечтал о... о ней...
- О - ком?
- О ко... ко-ко-ко-кон...
- Конституции?
- Только мечтал! Только мечтал-с! Разумеется - скромно мечтал... Но потом - это прошло, явилась другая "она", более реальная... хе-хе-хе! и, знаете, пожалуй, более приятная, более необходимая воробью... хе-хе...
- Э-гм! - раздалось внушительное кряхтенье. На ветвях липы явился действительный статский снегирь, он милостиво раскланялся с птицами и заскрипел:
- Э, н-не за-амечаете ли вы, господа, что в воздухе пахнет чем-то, э...
- Весенний воздух, ваше-ство, - сказал воробей. А ворона томно склонила голову набок и каркнула звуком нежным, как блеяние овцы:
- Факк!
- Н-да... Вчера за винтом то же самое говорил мне один потомственный почетный филин... "Чем-то, говорит, э, пахнет..." А я ответил: "Заметим, понюхаем, - разберём!" Резонно, а?
- Так точно, ваше-ство! Вполне резонно! - почтительно согласился старый воробей. - Всегда, ваше-ство, надо подождать... Солидная птица всегда ждёт...
На проталину сада спустился с неба жаворонок и, озабоченно бегая по ней, забормотал:
- И заря улыбкой нежной гасит в небе ночи звёзды, ночь бледнеет, ночь трепещет, и - как лёд на солнце - тает тьмы ночной покров тяжёлый. Как легко и сладко дышит сердце, полное надежды, встречу солнцу, встречу утру, встречу света и свободы!
- Эт-то что за птица? - спросил снегирь, прищуриваясь.
- Жаворонок, ваше-ство! - строго сказал ворон из-за трубы.
- Поэт, ваше-ство! - снисходительно добавил воробей.
Снегирь искоса посмотрел на поэта и проскрипел:
- Мм... какой серый... прохвост! Он что-то там насчёт солнца, свободы прошёлся, кажется? а?
- Так точно, ваше-ство! - подтвердил ворон. - Занимается возбуждением неосновательных надежд в сердцах молодых птенцов, - ваше-ство!
- Предосудительно и... глупо!
- Совершенно справедливо, ваше-ство, - отозвался старый воробей, глупо-с! Свобода, ваше-ство, суть нечто неопределённое и, так сказать, неуловимое...
- Однако, если не ошибаюсь, кажется, вы сами к ней... взывали?
- Фа-акт! - вдруг крикнула ворона.
Воробей несколько смутился.
- Действительно, ваше-ство, однажды воззвал... но при смягчающих вину обстоятельствах...
- А... то есть как?
- После обеда, ваше-ство! Под влиянием... то есть под давлением винных паров... И с ограничением воззвал, ваше-ство!
- То есть как?
- Тихо сказал: "Да здравствует свобода" и тотчас же громко добавил: "в пределах законности".
Снегирь посмотрел на ворона.
- Так точно, ваше-ство, - ответил ворон.
- Я, ваше-ство, будучи старым воробьём, не могу себе позволить серьёзного отношения к вопросу о свободе, ибо сей вопрос не значится в числе разрабатываемых ведомством, в котором я имею честь служить.
- Факт! - снова каркнула ворона.
Ей ведь всё равно, что ни подтверждать. А по улице текли ручьи и пели тихую песнь о реке, куда они вольются в конце пути в своём близком будущем:
- Широкие, быстрые волны нас примут, обнимут и в море с собой унесут, и снова, быть может, нас в небо поднимут горячего солнца лучи, а с неба мы снова на землю падём прохладной росою в ночи, снежинками или обильным дождём.
Солнце, великолепное, ласковое солнце весны, улыбается в ясном небе улыбкой бога, полного любви, пылающего страстью творчества.
В углу сада, на ветвях старой липы сидит стайка чижиков, и один из них вдохновенно поёт товарищам где-то слышанную им песню о Буревестнике.
Далее следует текст "Песни о Буревестнике" - Ред.
март 1901 г.

1