- Ты! Вы, пострелята!
Но пострелят это не смущало, и они задорно, как ерши в садке, снуют между "настоящей публикой".
Играл оркестр господина Моттл, и мальчики кричали ему "браво" и хлопали в ладоши, похваливая маленького барабанщика и солиста на корнет-а-пистоне за то, что оба они так "ловко задувают".
Пиротехник Буров угостил мальчиков фейерверком и удостоился их благосклонного одобрения, чего едва ли дождутся от них те, что заставляют их работать над набором фейерверков слов и фраз.
Затем мальчикам показывали те орудия, которые их истязуют, и машины, сокращающие век мальчиков и здоровье их.
Показывали верстатку и наборную кассу, линейки и рамы и всё другое, с чем ежедневно имеют дело чумазые мальчики.
Они стояли густой толпой пред экраном и кричали, видя всё это:
- Знаем!
Потом им показали Гутенберга.
Мальчики встретили его изображение молча, хотя им сказали, что это именно он изобрёл печатный станок.
Но пока печатный станок ещё только усложнил жизнь мальчиков и не дал им почти ничего хорошего, - они молчали.
Вслед за Гутенбергом они увидали Фонвизина в мундире и с нахмуренными бровями.
Его тоже встретили молча, и только один мальчик заметил:
- Полицейский будто.
Шекспир, гладко причёсанный, с красным носом и с румяными щеками, не произвёл никакого впечатления на мальчиков, но "настоящая публика" заявила, что знакома с ним.
- Это Камоэнс! - предупредительно сообщил кавалер в пенснэ даме в богатой тальме (плащ-накидка без рукавов. По имени французского актёра Ф.Тальмы, который изобрёл много предметов одежды, названных его именем Ред.)
- Ах, какой здоровый! - сказала дама.
- Это английский генерал Шекспир, победивший Наполеона! - рассказывал человек типа отставных военных, стоявший сзади меня, своему товарищу юноше.
- А говорят, это писатель? - зевая, спросил юноша.
- Врут! - отрезал его собеседник.
За Шекспиром вскоре появился бедняга Тредиаковский, и на экране вызвавший смех над собой.
Григорович с лицом дипломата появился и исчез, не возбудив никаких толков в публике, кроме чьего-то замечания: "Скобелев в штатском платье".
- Гоголь!
- Знаем! - раздались два-три звонких голоса, прозвучавшие самодовольно и весело.
И мне стало весело...
А трое из "настоящей публики" расхохотались над Гоголем, находя, что у него смешной нос и допотопный костюм.
Впрочем, какая-то барышня нашла его "очень миленьким".
- Писатель Тургенев!
- Знаем! - врассыпную вскричало несколько детских голосов.
С экрана смотрело не публику и мальчиков умное и доброе старческое лицо с задумчивыми глазами, - смотрела и публика на него.
Смотрела и молчала.
Что она могла бы сказать?
И старый поэт, дрогнув, исчез.
И за всеми этими людьми на экране появилось изображение человека, которого я не знаю.
Я несколько испугался, увидав этот портрет.
Он напомнил мне издателя одной газеты, именуемой "Волгарь" и представляющей из себя водянистый волдырь на физиономии поволжской прессы.
Оказалось, что это пиротехник Буров, "мастер фейерверков".
Тут я понял, почему мой знакомый издатель похож на пиротехника, - он чисто пишет в своей газете передовые статьи.
Мальчики смеялись над господином Буровым, видя его рядом с Нестором, Гутенбергом, Шекспиром и другими великими мира сего.
Мальчики были довольны вечером.
Общество книгопечатников, устроив своё гулянье, поступило прекрасно уже по одному тому, что сумело развлечь чумазых крошек - слуг печатного станка.
Я выражаю скромную надежду, что это симпатичное общество и впредь не обойдёт своим вниманием и заботой тружеников-детей.
Общество могло бы, например, показать мальчикам посредством туманных картин и объяснительных чтений, что сделало для человечества печатное слово, которому они служат пока механически и, может быть, будут служить - кто знает как?!
И затем от души желаю обществу всякого преуспеяния, а его членам солидарности, уважения друг к другу, солидарности, ясного понимания преследуемых целей и точного представления о путях к достижению их...
И снова и ещё - солидарности.
[6]
...Центром общего внимания ярмарочной публики служат балаганы, вполне удовлетворяющие вкусы, о необходимости развития которых так много говорят...
Пред одним из балаганов ошалелый от водки, которой он "греется", и охрипший от зазывания зрителей к себе в "миниатюрный цирк" субъект, в красном трико, засовывает себе в разинутую пасть голову удава, обвивающего ему шею, и благим матом орёт:
- Видите?! Смотрите!
Змея, окоченевшая от холода, еле движется на его плечах...
- Это что! - скептически говорит парень, с ног до головы выпачканный в муке. - Нет, кабы к твоей-то шее наш Иван Митрич присосался - ты бы узнал, каков он есть, настоящий-то удав...
- Н-да! - вторит ему товарищ...
- Тот поживее ворочается... Тот не токмо что свою голову в чужой рот совать, - он сам живьём людей глотает...
И, довольные своей аналогией, зрители отходят...
[7]
Учебный сезон начался, а около трёхсот мальчиков остались с желанием учиться, но, по недостатку места в городских школах, должны получить домашнее воспитание.
Поздравляю Самару - она в скором времени будет иметь ещё целую роту горчишников. Совершенно свежих, ещё не бывших в "делах" полиции и не совершавших разных диких "актов" - роту молодых пареньков, обалделых от скуки и пустоты жизни и развлекающихся творением диких выходок против мирных обывателей.
Обыватели будут жаловаться и негодовать, новоиспечённые буяны и озорники не будут обращать на обывательские вопли никакого внимания, а мудрые люди, основываясь на подвигах горчишников, - будут трактовать о порче нравов и о том, что в доброе старое время буянов и озорников "драли" и "лупили", - отчего и нравы были строже и жилось проще и так далее, и прочее, и тому подобное.
Полиции, которой у нас мало, будет ещё больше дела.
Придёт время, и в городской думе появятся доклады и проекты лучших и удобнейших средств искоренения горчишников...
Сей гласный предложит переловить их и сослать на пожизненное проживание куда-нибудь в дикие страны.
Оный порекомендует отдать их поголовно в солдаты.
А там, глядишь, начитавшись "Света", "Сына отечества" и других специально и специфически патриотических печатных бумажек, - предложит образовать из горчишников вольный кадр и послать их на завоевание Китая.
О мальчиках, не нашедших себе мест в городских школах, я имел суждение с одним из папаш города.
- Как же теперь мальчики эти? Куда их? - спросил я.
А он глубокомысленно высморкался и бессмысленно изрёк:
- Куда? Это вопрос, стоящий вне компетенции городского самоуправления... У каждого порядочного мальчика, предполагается, есть папаша и мамаша. Сии субъекты и должны ответить на ваш вопрос... Н-да... Они мальчиков народили? Мы их об этом не просили? Так? Ну и... извольте управляться своими средствами...
- Но однако предполагается, что орган самоуправления обязан, до некоторой степени, способствовать развитию грамотности среди...
- Это, положим, есть, но в этом нет солидных оснований. Наука ещё пока не установила точно и незыблемо необходимость и пользу грамоты. Есть даже мудрые мужи, относящиеся к грамоте явно отрицательно. Например, князь Мещерский... со слов сотрудников его "Гражданина" и "Руси". Прислушайтесь-ка к ним!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14