И знал других, которые, зажмурив глаза, перепрыгнули через этот рубикон и, очутившись в непривычной для них обстановке, утеряли всякое чувство меры»[433].
– Напоследок вопрос несколько иного ракурса. Вам не кажется, что своими выступлениями на еврейскую тематику Вы помешали евреям прийти в Церковь?
– Не думаю. Вся эта книжечка просит у евреев немного: во-первых – осторожности, во вторых – толики покаяния.
Когда я говорю об осторожности, то имею в виду и обретение навыка замечать собственные двойные стандарты, которые столь изумляют в еврейской полемической манере.
Разве не двойной стандарт проявляет “демократическая” пресса, освещая параллельные события в Магадане и в Освенциме? В Освенциме польские католики установили крест на месте расстрела полутора сотен поляков. “Поскольку крест хорошо виден из лагеря, это сразу же вызвало протесты иудеев. Как объяснил мне главный редактор издающегося в Варшаве еврейского журнала “Мидраж” Константин Геберт, с крестом у евреев ассоциируется тысяча лет преследований, потому, по его словам, христианский символ на самом большом в мире кладбище евреев “неприемлем для нашего народа”"[434].
А что в Магадане? – Над колымским городом, бывшем столицей ГУЛАГа, вознесен памятник жертвам репрессий, изготовленный скульптором Э. Неизвестным. В центре изваяния – фигура как бы распятого человека, гневно вздымающего сжатые кулаки, обращенные к небу… С точки зрения православных христиан, скульптура несомненно кощунственна. Но протест магаданского епископа Ростислава не был услышан. Жаждущее мести чудовище, срывающееся со креста, увенчало сопку, что возвышается над городом[435]… Так почему о боли евреев так громко печалуются, в то время как совершенно аналогичную боль православных не замечают?
Другой пример “двойных стандартов”: в либеральной публицистике считается хорошим тоном показывать пальцем на Церковь, иерархи которой произносили в послевоенные годы хвалебные оды в адрес Сталина. "Из отравленного имперским соблазном семени вырастает Московская патриархия, представляющая собой уродливое воплощение и завершение основного исторического греха сложившейся в России церковной организации – ее близости с государством. Своего рода классическим примером отступничества от Христа войдет в историю осанна товарищу Сталину, вдохновенно провозглашенная Патриархом и архиереями”[436].
Но дерзнет ли Нежный заявить, что классическим примером предательства был Борис Пастернак? Его слова о Сталине вряд ли можно назвать менее “вдохновенными”, чем слова Патриарха Алексия I: “Дорогой Саша! – пишет Пастернак Фадееву, – Когда я прочел в “Правде” твою статью “О гуманизме Сталина”, мне захотелось написать тебе". Прерву цитату: в статье Фадеева была фраза об отличии сталинского гуманизма “от всех и всяческих форм христианского гуманизма и от всех разновидностей старого “классического” гуманизма буржуазно-демократического толка”. Снова Пастернак: "Мне подумалось, что облегчение от чувств, теснящихся во мне всю последнюю неделю, я мог бы найти в письме к тебе. Как поразительна была сломившая все границы очевидность этого события, и его необозримость! Это тело в гробу с такими исполненными мысли и впервые отдыхающими руками вдруг покинуло рамки отдельного явления и заняло место какого-то то как бы олицетворенного начала, широчайшей общности, рядом с могуществом смерти и музыки, могуществом подытожившего себя века и могуществом пришедшего ко гробу народа… Какое счастье и гордость, что из всех стран мира именно наша земля стала родиной чистой мысли, всемирно признанным местом осушенных слез и смытых обид!”[437].
Странно не то, что Пастернак понудил себя написать такие строки (впрочем, он был одним их первых создателей стихотворного сталинского культа). Странно то, что либеральная пресса ни словом его за это не попрекнула. А вот патриарха Алексия I за подобные же слова, сказанные в те же дни, она поносит неустанно. Почему грех, не прощаемый Патриарху, не замечается, когда вспоминают поэта? Дело в различии их служений, или все же в национальности? Если уж не судить за те слова, что тогда говорились по сути из-под пытки (пытки страхом), то не судить никого: ни Пастернака, ни церковных иерархов.
А ведь в культе Сталина раввины заходили значительно дальше, чем православные епископы. 21 декабря 1949 года в симферопольской синагоге "состоялось богослужение в честь 70-летия со дня рождения Великого Вождя и учителя Иосифа Виссарионовича Сталина. В помещении синагоги (напротив кафедры) были вывешены две доски (изготовленные с разделкой под мрамор) с надписями на русском и еврейском со следующим содержанием: «Благословение ко дню исполнения 70-летия товарища И. В. Сталина. Тот, кто благословил наших предков Авраама, Исаака и Иакова, он же пусть благословит, возвысит и возвеличит вождя народов, мудрого учителя трудящихся всего мира, борца за мир во всем мире Генералиссимуса тов. И. В. Сталина. Господь Бог сохранит его на долгие, долгие годы, продлит ему жизнь на благо и счастье нашей любимой Родины и всего человечества. Аминь»[438].
Кто-то видел мраморные таблички, висевшие в православных храмах с сообщениями о «богослужении в честь Великого Вождя и учителя Иосифа Виссарионовича Сталина»?
Так что не надо искусственно противопоставлять русский народ и еврейский. Вместе мы делали революции, вместе славили Сталина, вместе разваливали СССР. Вопрос только – кто стремился возглавить все эти примечательные движения…[439]
И разве призыв к покаянию мешает найти Христа? Увы, все «либеральные» (или еврейские) журналисты, откликнувшиеся на первое издание этой моей книги, проявили железобетонную решимость встать на защиту безупречности всех следов, оставляемых евреями в русской истории и культуре. Я же вновь скажу: для меня обсуждение темы ответственности христианства за холокост возможно только в жесткой увязке с осмыслением другой и одновременной трагедии – русской.
Хамство еврейских комиссаров и публицистов способствует распространению антисемитизма. А, значит, хочешь сделать шаг к преодолению антисемитизма – признай существование хамов-провокаторов и осади их… О чем тут спорить-то?
Да, апостол Павел говорил, что с эллинами надо быть как эллин, а с иудеями – как иудей. Но иногда надо с «иудеями» говорить именно в качестве «эллина»: на языке, понятном для «иудеев», но тем не менее о вещах, которые болезненны именно для «эллина». Появилась феминистская литература, которая пробует объяснить мужчинам, насколько мир женщины не похож на мир мужчин[440]. Появились работы, в которых представители одной культуры обращаются к носителям иной культуры с пояснениями, где именно от их контакта возникают не только пространства творческого взрыва[441], но и зоны болевого шока (например, африканцы объясняют свою боль от европейской колонизации). Есть множество работ, в которых евреи предъявляют свои раны и болячки миру (причем обвиняя этот самый не-еврейский мир). Естественно, что появляются и исповеди обратной адресации.
Если же для кого-то эти мои размышления станут препятствием[442] – это не фатально. Милостью Божией, в Русской Православной Церкви есть немало священников-евреев. Это их естественная (хотя и очень трудная) задача – приводить своих братьев к вере во Христа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
– Напоследок вопрос несколько иного ракурса. Вам не кажется, что своими выступлениями на еврейскую тематику Вы помешали евреям прийти в Церковь?
– Не думаю. Вся эта книжечка просит у евреев немного: во-первых – осторожности, во вторых – толики покаяния.
Когда я говорю об осторожности, то имею в виду и обретение навыка замечать собственные двойные стандарты, которые столь изумляют в еврейской полемической манере.
Разве не двойной стандарт проявляет “демократическая” пресса, освещая параллельные события в Магадане и в Освенциме? В Освенциме польские католики установили крест на месте расстрела полутора сотен поляков. “Поскольку крест хорошо виден из лагеря, это сразу же вызвало протесты иудеев. Как объяснил мне главный редактор издающегося в Варшаве еврейского журнала “Мидраж” Константин Геберт, с крестом у евреев ассоциируется тысяча лет преследований, потому, по его словам, христианский символ на самом большом в мире кладбище евреев “неприемлем для нашего народа”"[434].
А что в Магадане? – Над колымским городом, бывшем столицей ГУЛАГа, вознесен памятник жертвам репрессий, изготовленный скульптором Э. Неизвестным. В центре изваяния – фигура как бы распятого человека, гневно вздымающего сжатые кулаки, обращенные к небу… С точки зрения православных христиан, скульптура несомненно кощунственна. Но протест магаданского епископа Ростислава не был услышан. Жаждущее мести чудовище, срывающееся со креста, увенчало сопку, что возвышается над городом[435]… Так почему о боли евреев так громко печалуются, в то время как совершенно аналогичную боль православных не замечают?
Другой пример “двойных стандартов”: в либеральной публицистике считается хорошим тоном показывать пальцем на Церковь, иерархи которой произносили в послевоенные годы хвалебные оды в адрес Сталина. "Из отравленного имперским соблазном семени вырастает Московская патриархия, представляющая собой уродливое воплощение и завершение основного исторического греха сложившейся в России церковной организации – ее близости с государством. Своего рода классическим примером отступничества от Христа войдет в историю осанна товарищу Сталину, вдохновенно провозглашенная Патриархом и архиереями”[436].
Но дерзнет ли Нежный заявить, что классическим примером предательства был Борис Пастернак? Его слова о Сталине вряд ли можно назвать менее “вдохновенными”, чем слова Патриарха Алексия I: “Дорогой Саша! – пишет Пастернак Фадееву, – Когда я прочел в “Правде” твою статью “О гуманизме Сталина”, мне захотелось написать тебе". Прерву цитату: в статье Фадеева была фраза об отличии сталинского гуманизма “от всех и всяческих форм христианского гуманизма и от всех разновидностей старого “классического” гуманизма буржуазно-демократического толка”. Снова Пастернак: "Мне подумалось, что облегчение от чувств, теснящихся во мне всю последнюю неделю, я мог бы найти в письме к тебе. Как поразительна была сломившая все границы очевидность этого события, и его необозримость! Это тело в гробу с такими исполненными мысли и впервые отдыхающими руками вдруг покинуло рамки отдельного явления и заняло место какого-то то как бы олицетворенного начала, широчайшей общности, рядом с могуществом смерти и музыки, могуществом подытожившего себя века и могуществом пришедшего ко гробу народа… Какое счастье и гордость, что из всех стран мира именно наша земля стала родиной чистой мысли, всемирно признанным местом осушенных слез и смытых обид!”[437].
Странно не то, что Пастернак понудил себя написать такие строки (впрочем, он был одним их первых создателей стихотворного сталинского культа). Странно то, что либеральная пресса ни словом его за это не попрекнула. А вот патриарха Алексия I за подобные же слова, сказанные в те же дни, она поносит неустанно. Почему грех, не прощаемый Патриарху, не замечается, когда вспоминают поэта? Дело в различии их служений, или все же в национальности? Если уж не судить за те слова, что тогда говорились по сути из-под пытки (пытки страхом), то не судить никого: ни Пастернака, ни церковных иерархов.
А ведь в культе Сталина раввины заходили значительно дальше, чем православные епископы. 21 декабря 1949 года в симферопольской синагоге "состоялось богослужение в честь 70-летия со дня рождения Великого Вождя и учителя Иосифа Виссарионовича Сталина. В помещении синагоги (напротив кафедры) были вывешены две доски (изготовленные с разделкой под мрамор) с надписями на русском и еврейском со следующим содержанием: «Благословение ко дню исполнения 70-летия товарища И. В. Сталина. Тот, кто благословил наших предков Авраама, Исаака и Иакова, он же пусть благословит, возвысит и возвеличит вождя народов, мудрого учителя трудящихся всего мира, борца за мир во всем мире Генералиссимуса тов. И. В. Сталина. Господь Бог сохранит его на долгие, долгие годы, продлит ему жизнь на благо и счастье нашей любимой Родины и всего человечества. Аминь»[438].
Кто-то видел мраморные таблички, висевшие в православных храмах с сообщениями о «богослужении в честь Великого Вождя и учителя Иосифа Виссарионовича Сталина»?
Так что не надо искусственно противопоставлять русский народ и еврейский. Вместе мы делали революции, вместе славили Сталина, вместе разваливали СССР. Вопрос только – кто стремился возглавить все эти примечательные движения…[439]
И разве призыв к покаянию мешает найти Христа? Увы, все «либеральные» (или еврейские) журналисты, откликнувшиеся на первое издание этой моей книги, проявили железобетонную решимость встать на защиту безупречности всех следов, оставляемых евреями в русской истории и культуре. Я же вновь скажу: для меня обсуждение темы ответственности христианства за холокост возможно только в жесткой увязке с осмыслением другой и одновременной трагедии – русской.
Хамство еврейских комиссаров и публицистов способствует распространению антисемитизма. А, значит, хочешь сделать шаг к преодолению антисемитизма – признай существование хамов-провокаторов и осади их… О чем тут спорить-то?
Да, апостол Павел говорил, что с эллинами надо быть как эллин, а с иудеями – как иудей. Но иногда надо с «иудеями» говорить именно в качестве «эллина»: на языке, понятном для «иудеев», но тем не менее о вещах, которые болезненны именно для «эллина». Появилась феминистская литература, которая пробует объяснить мужчинам, насколько мир женщины не похож на мир мужчин[440]. Появились работы, в которых представители одной культуры обращаются к носителям иной культуры с пояснениями, где именно от их контакта возникают не только пространства творческого взрыва[441], но и зоны болевого шока (например, африканцы объясняют свою боль от европейской колонизации). Есть множество работ, в которых евреи предъявляют свои раны и болячки миру (причем обвиняя этот самый не-еврейский мир). Естественно, что появляются и исповеди обратной адресации.
Если же для кого-то эти мои размышления станут препятствием[442] – это не фатально. Милостью Божией, в Русской Православной Церкви есть немало священников-евреев. Это их естественная (хотя и очень трудная) задача – приводить своих братьев к вере во Христа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62