Возможно, что в этих решениях какую-то роль будут играть убеждения. Он полагает, что некоторые дела будут успешны, а некоторые – нет, что такой-то человек платежеспособен, а этот – на грани банкротства. Исходя из этих соображений, он действует. И это только потому, что он должен действовать на основании скорее убеждений, чем просто по привычке, что он рассуждает как более ответственный человек, чем простой клерк, и способен заработать гораздо больше денег, – при условии, что его убеждения правильны.
В его семейной жизни будет такой же процент ситуаций, когда убеждение является причиной для действия. В обычное время его поведение по отношению к жене и детям будет управляться привычкой или инстинктом, видоизмененным привычкой. В принципиальных случаях: когда он предлагает девушке выйти за него замуж, когда он решает, в какую школу отдать сына, или когда он находит причину подозревать свою жену в неверности, – он не может целиком руководствоваться привычкой. Предлагая девушке выйти за него замуж, он может руководствоваться простым инстинктом или он может находиться под влиянием веры, что леди богата. Если он руководствуется инстинктом, он, без сомнения, верит, что леди обладает всеми добродетелями, и это может казаться ему причиной его поступка, но в действительности это просто другое проявление инстинкта, которого итак достаточно для объяснения его поступка. Выбирая школу для своего сына, он, вероятно, будет действовать во многом так же, как принимая трудные деловые решения; здесь убеждение обычно играет важную роль. Если у него появляются данные, свидетельствующие, что его жена неверна, его поведение похоже на чисто инстинктивное, но инстинкт запускается в действие убеждением, являющимся первой причиной всего, что потом произойдет.
Таким образом, хотя убеждения не ответственны непосредственно за немалую часть наших действий, действия, за которые они ответственны, являются наиболее важными и в значительной степени определяют основную структуру нашей жизни. В частности, наши религиозные и политические действия связаны с убеждениями.
(2) Теперь я перехожу ко второму вопросу, который, в свою очередь, состоит из двух: (а) в какой мере убеждения на самом деле основаны на фактах? (б) насколько возможно или желательно, чтобы они были таким образом обоснованы? (а) То, в какой мере убеждения основаны на фактах, гораздо меньше предполагаемого. Возьмем деятельность, которая в наибольшей степени близка рациональной: вложение денег богатым финансистом из Лондон-Сити. Вы скоро обнаружите, что его мнение, скажем, по вопросу, поднимется или упадет французский франк, зависит от политических симпатий, и, более того, настолько сильно зависит, что он готов рисковать деньгами ради этого. При банкротствах часто случается, что какой-то сентиментальный фактор оказался действительной причиной крушения. Политические мнения едва ли когда-либо основывались на фактах, за исключением мнений государственных служащих, которым запрещено их высказывать. Это, конечно, исключение. В полемике о тарифной реформе, которая началась несколько лет назад, большинство производителей поддерживали сторону, которая бы увеличила их собственные доходы, показывая, что их мнения действительно были основаны на фактах; однако их высказывания меньше всего позволяли это предположить. В данном случае ситуация усложняется. Фрейдисты приучили нас к «рационализации», то есть к процессу изобретения того, что представляется нам рациональными основаниями для принятия решения или мнения, что на самом деле довольно иррационально. Но существует, особенно в англоязычных странах, обратный процесс, который может быть назван «иррационализацией». Проницательный человек суммирует более или менее подсознательно «про» и «контра» вопроса с эгоистической точки зрения. (Неэгоистические соображения редко взвешиваются подсознательно, за исключением тех случаев, когда это касается собственных детей.) Придя к здравому эгоистическому решению с помощью бессознательного, человек продолжает выдумывать или заимствовать у других набор весьма здравых фраз, показывая, как он способствует общественному благу ценой безмерной личной жертвы. Любой человек, верящий, что эти фразы отражают реальные причины его действий, должен предположить, что он не совсем способен оценить реальные факты, поскольку его действия не ведут к предполагаемому общественному благу. В этом случае человек представляется менее рациональным, чем он есть; но, что более странно, его иррациональный пласт сознателен, а рациональный пласт – бессознателен. Именно эта черта характеров делает англичан и американцев такими удачливыми.
Проницательность, если она настоящая, принадлежит более к бессознательной, чем к сознательной части нашей натуры. Это, я полагаю, основное качество, необходимое для успеха в бизнесе. С моральной точки зрения, это – скромное качество, так как оно всегда эгоистично; и тем не менее, его достаточно, чтобы удержать людей от наихудших преступлений. Если бы этим качеством обладали немцы, они бы не выбрали неограниченную войну подводных лодок. Если бы этим качеством обладали французы, они бы не вели себя так, как они это сделали в Руре. Если бы этим качеством обладал Наполеон, он бы не возобновил войну после битвы под Амьеном. Можно сформулировать основное правило, для которого существует лишь несколько исключений, что когда люди ошибаются в том, что касается их собственных интересов, то, что они считают разумным, является более губительным для других, чем то, что на самом деле разумно. Следовательно, все, что заставляет людей задуматься над их собственными интересами, служит во благо. Существуют бесчисленные примеры того, как люди становились счастливыми потому, что по соображения чисто моральным они поступали таким образом, который, как они полагали, противоречит их собственным интересам. Например, среди первых квакеров был ряд лавочников, которые выбрали практику запрашивать за свои товары не больше, чем люди соглашались платить, вместо того чтобы торговаться с каждым покупателем, как это делали все остальные. Они выбрали эту практику потому, что считали ложью запрашивать больше, чем они могут взять. Но выгода покупателей была так велика, что каждый приходил в их магазины, и они богатели. (Я забыл, где я читал это, но если моя память мне не изменяет, это был какой-то надежный источник.) Подобная политика могла основываться просто на проницательности, но фактически никто не был в достаточной мере проницателен. Наше бессознательное более недоброжелательно, чем оно нам представляется; поэтому люди, которые в основном делают то, что действительно в их интересах, – это те, кто обдуманно, с моральной точки зрения, делают то, что как они думают, против их интересов. Следом за ними идут люди, которые пытаются обдумывать рационально и сознательно то, что в их собственных интересах, выводя за пределы мысли влияние страстей настолько, насколько это возможно. Третьими идут люди, которые обладают инстинктивной проницательностью. Самыми последними идут те, чье злорадство уравновешивает их проницательность, заставляя их разрушать жизнь других и в конце концов разрушить самих себя.
1 2 3 4
В его семейной жизни будет такой же процент ситуаций, когда убеждение является причиной для действия. В обычное время его поведение по отношению к жене и детям будет управляться привычкой или инстинктом, видоизмененным привычкой. В принципиальных случаях: когда он предлагает девушке выйти за него замуж, когда он решает, в какую школу отдать сына, или когда он находит причину подозревать свою жену в неверности, – он не может целиком руководствоваться привычкой. Предлагая девушке выйти за него замуж, он может руководствоваться простым инстинктом или он может находиться под влиянием веры, что леди богата. Если он руководствуется инстинктом, он, без сомнения, верит, что леди обладает всеми добродетелями, и это может казаться ему причиной его поступка, но в действительности это просто другое проявление инстинкта, которого итак достаточно для объяснения его поступка. Выбирая школу для своего сына, он, вероятно, будет действовать во многом так же, как принимая трудные деловые решения; здесь убеждение обычно играет важную роль. Если у него появляются данные, свидетельствующие, что его жена неверна, его поведение похоже на чисто инстинктивное, но инстинкт запускается в действие убеждением, являющимся первой причиной всего, что потом произойдет.
Таким образом, хотя убеждения не ответственны непосредственно за немалую часть наших действий, действия, за которые они ответственны, являются наиболее важными и в значительной степени определяют основную структуру нашей жизни. В частности, наши религиозные и политические действия связаны с убеждениями.
(2) Теперь я перехожу ко второму вопросу, который, в свою очередь, состоит из двух: (а) в какой мере убеждения на самом деле основаны на фактах? (б) насколько возможно или желательно, чтобы они были таким образом обоснованы? (а) То, в какой мере убеждения основаны на фактах, гораздо меньше предполагаемого. Возьмем деятельность, которая в наибольшей степени близка рациональной: вложение денег богатым финансистом из Лондон-Сити. Вы скоро обнаружите, что его мнение, скажем, по вопросу, поднимется или упадет французский франк, зависит от политических симпатий, и, более того, настолько сильно зависит, что он готов рисковать деньгами ради этого. При банкротствах часто случается, что какой-то сентиментальный фактор оказался действительной причиной крушения. Политические мнения едва ли когда-либо основывались на фактах, за исключением мнений государственных служащих, которым запрещено их высказывать. Это, конечно, исключение. В полемике о тарифной реформе, которая началась несколько лет назад, большинство производителей поддерживали сторону, которая бы увеличила их собственные доходы, показывая, что их мнения действительно были основаны на фактах; однако их высказывания меньше всего позволяли это предположить. В данном случае ситуация усложняется. Фрейдисты приучили нас к «рационализации», то есть к процессу изобретения того, что представляется нам рациональными основаниями для принятия решения или мнения, что на самом деле довольно иррационально. Но существует, особенно в англоязычных странах, обратный процесс, который может быть назван «иррационализацией». Проницательный человек суммирует более или менее подсознательно «про» и «контра» вопроса с эгоистической точки зрения. (Неэгоистические соображения редко взвешиваются подсознательно, за исключением тех случаев, когда это касается собственных детей.) Придя к здравому эгоистическому решению с помощью бессознательного, человек продолжает выдумывать или заимствовать у других набор весьма здравых фраз, показывая, как он способствует общественному благу ценой безмерной личной жертвы. Любой человек, верящий, что эти фразы отражают реальные причины его действий, должен предположить, что он не совсем способен оценить реальные факты, поскольку его действия не ведут к предполагаемому общественному благу. В этом случае человек представляется менее рациональным, чем он есть; но, что более странно, его иррациональный пласт сознателен, а рациональный пласт – бессознателен. Именно эта черта характеров делает англичан и американцев такими удачливыми.
Проницательность, если она настоящая, принадлежит более к бессознательной, чем к сознательной части нашей натуры. Это, я полагаю, основное качество, необходимое для успеха в бизнесе. С моральной точки зрения, это – скромное качество, так как оно всегда эгоистично; и тем не менее, его достаточно, чтобы удержать людей от наихудших преступлений. Если бы этим качеством обладали немцы, они бы не выбрали неограниченную войну подводных лодок. Если бы этим качеством обладали французы, они бы не вели себя так, как они это сделали в Руре. Если бы этим качеством обладал Наполеон, он бы не возобновил войну после битвы под Амьеном. Можно сформулировать основное правило, для которого существует лишь несколько исключений, что когда люди ошибаются в том, что касается их собственных интересов, то, что они считают разумным, является более губительным для других, чем то, что на самом деле разумно. Следовательно, все, что заставляет людей задуматься над их собственными интересами, служит во благо. Существуют бесчисленные примеры того, как люди становились счастливыми потому, что по соображения чисто моральным они поступали таким образом, который, как они полагали, противоречит их собственным интересам. Например, среди первых квакеров был ряд лавочников, которые выбрали практику запрашивать за свои товары не больше, чем люди соглашались платить, вместо того чтобы торговаться с каждым покупателем, как это делали все остальные. Они выбрали эту практику потому, что считали ложью запрашивать больше, чем они могут взять. Но выгода покупателей была так велика, что каждый приходил в их магазины, и они богатели. (Я забыл, где я читал это, но если моя память мне не изменяет, это был какой-то надежный источник.) Подобная политика могла основываться просто на проницательности, но фактически никто не был в достаточной мере проницателен. Наше бессознательное более недоброжелательно, чем оно нам представляется; поэтому люди, которые в основном делают то, что действительно в их интересах, – это те, кто обдуманно, с моральной точки зрения, делают то, что как они думают, против их интересов. Следом за ними идут люди, которые пытаются обдумывать рационально и сознательно то, что в их собственных интересах, выводя за пределы мысли влияние страстей настолько, насколько это возможно. Третьими идут люди, которые обладают инстинктивной проницательностью. Самыми последними идут те, чье злорадство уравновешивает их проницательность, заставляя их разрушать жизнь других и в конце концов разрушить самих себя.
1 2 3 4