Он пытался найти утешение в беседе с нарциссами, но они совсем отвернулись от цветка, которого считали сумасшедшим. Даже добрый ученый нарцисс больше не разговаривал с цветком-полюбившим-ветер, боясь за свою репутацию.
Одуванчик отчаянно пытался забыть о Ветре, но думал только о нем. Ничего не помогало.
— Может, он не принял мои слова всерьез и прилетит снова? — гооворил Одуванчик. И надежда на мгновение облегчала страдания бедного цветка. Но тут же до того незнакомая боль охватывала все его существо.
— Что это за боль?! — кричал Одуванчик в пустоту, которая образовалась вокруг него. — Почему я не могу быть счастлив тем, чем счастливы другие цветы?!
День шел за днем, и Одуванчик потерял надежду снова ощутить прикосновение Ветра. И Одуванчик узнал, как называется боль, разрывающая его.
— Разлука… Нет ничего больнее разлуки с любимым, особенно когда нет надежды на встречу… — говорил он, словно в бреду. Он стал меняться. Исчезла беззаботная солнечная улыбка, и желтая головка Одуванчика вдруг стала белой…
— Что это с нашим сумасшедшим? — с отвращением спрашивали нарциссы, глядя на новый облик Одуванчика. — Если раньше он хоть чем-то напоминал цветок, то посмотрите сейчас!…
И даже ученый нарцисс нехотя признал:
— Да, наверное, я ошибся, и это не цветок!… Теперь это слишком очевидно! Пожалуй, для уродства нет границ! Раньше мы думали, что Одуванчик — просто на редкость уродливый, непохожий на нас, цветок! Но посмотрите на него сейчас! В его облике не осталось ничего цветочного! Просто что-то белое и непонятное!
Одуванчик не слышал ничего. Он плакал от разлуки, и его пушистая белая головка становилась все легче и тоньше, словно стремясь стать невидимой.
Как Ветер…
* * *
Он появился неожиданно. Ветер сразу узнал Одуванчик, который любил. Несмотря на то, что тот сильно изменился.
— Какой ты удивительный… — прошептал Ветер. — Я знаю, что не должен был возвращаться. Но я не смог! Я люблю тебя. И прилетел, чтобы еще раз увидеть, пусть и в последний раз…
Ветер едва-едва подул вокруг Одуванчика, словно извиняясь.
— Я хочу лететь с тобой! — без лишних слов начал Одуванчик. — Я не могу без тебя! Вырви меня и унеси!
— Но как я могу?! — возразил Ветер. — Ведь твой корень очень глубоко в земле этой поляны. Я не могу причинить боль, насильно забирая тебя…
— Пожалуйста, возьми меня с собой! — взмолился Одуванчик. — Не может быть боли, сильнее боли разлуки! Мой корень высох от разлуки с тобой!
— Но цветок не может быть с Ветром! Я размышлял над этим. И ты был прав! Чтобы по-настоящему любить, надо стать тем, кого любишь. Я не могу стать цветком, а ты не можешь стать ветром…
— Я смогу… — сказал Одуванчик. — Просто возьми меня с собой!
И ветер подул… Не сильно, чтобы не сделать Одуванчику больно, чтобы не вырвать его с корнем.
И произошло чудо! На земле, на ядовитой поляне осталось мертвое сухое тело, а сам одуванчик превратился в прекрасные белые пушинки и понесся по небу, став Ветром!
Эта полянка пользовалась дурной славой. Жители Леса обходили ее стороной. Потому что на поляне росли только ядовитые нарциссы, а над ними летали жирные трутни, больше похожие на синих навозных мух.
Нарциссы очень гордились своей красотой и своей полянкой, на которой, кроме них, никого не росло. И у каждого нарцисса был свой трутень, очень хорошо умевший жужжать о любви, при этом думая только о том, как залезть в цветок и поесть пыльцы. Ведь больше на поляне нечем было поживиться, так что трутни приспособились наслаждаться тем, что было: гордой красотой нарциссов, их тычинками-пестиками. Для этого надо было всего лишь немного пожужжать, и любой нарцисс раскрывался, веря во все, о чем жужжали трутни. Ведь ни один нарцисс на поляне не сомневался, что именно он самый прекрасный, самый удивительный и неповторимый. И каждый трутень очень хорошо научился говорить то, что от него хотели слышать, чтобы получить свое. Ведь жужжать о любви очень просто. Намного проще, чем любить…
Но однажды на полянке проклюнулся странный росток. Сначала все нарциссы вокруг подумали, что это родился один из них, и с нетерпением ждали, когда появится цветок, чтобы рассказать ему о себе, о своей удивительной красоте. Каждый нарцисс на поляне только и делал, что без устали говорил о своей красоте и удивительных качествах, и всегда искал тех, кто еще не знал об этом. Но когда новый цветок наконец раскрылся, нарциссы вокруг ахнули.
— Кто это? — почти хором спросили они. А потом также хором воскликнули:
— Какой уродливый цветок! Он совсем не похож на нас!
Такое единодушие среди нарциссов случалось редко, но тут они вместе неодобрительно загалдели:
— Посмотрите на этот цветок! У него нет ни одного гладкого лепестка! А цвет?! Нет, вы посмотрите! Какой вульгарный цвет! Нет даже белого пятнышка!
— Он совсем не такой, как мы… — повторяли нарциссы. И это был приговор. Они отвернулись от только что появившегося на свет цветка. — Он чужой! Ему не место на нашей поляне! И пусть не рассчитывает, что мы примем его в свой круг только потому, что он появился здесь! Таким, как он, не место среди нарциссов!…
Когда Одуванчик раскрыл свою мохнатую желтую головку, то первым делом увидел огромный яркий цветок высоко-высоко в небе.
— Привет! — сказал ему Одуванчик и счастливо улыбнулся. Солнце улыбнулось Одуванчику в ответ, и он спросил: — Я родился! Кто я?…
Одуванчик с восторгом огляделся и увидел, что окружен красивыми цветами, которые смотрели на него.
Одуванчик хотел и им сказать «Привет!», но не успел, потому что цветы дружно загалдели. Сначала Одуванчик не понимал их, а когда наконец понял, то ему стало очень грустно. «Он урод! Он не такой, как мы! Чужак! Зачем он появился на нашей поляне?! Мы никогда не примем в свой круг такой цветок! Посмотрите, как он отличается?! Разве можно жить таким уродом?!»
— Очень грустно родиться и узнать, что ты урод… — прошептал Одуванчик. Но потом подумал и вдруг снова улыбнулся: — Но зато вы все такие красивые! Особенно вон тот большой цветок на небе!
Нарциссы на секунду умолкли, а потом загалдели с новой силой:
— Нет, вы только посмотрите! Он не только уродлив, но еще и глуп!
— Да! Сравнить нас с этим дурацким желтым шаром!…
— Который только и годен на то, чтобы греть нас!
— Да что мы обращаем внимание на слова чужака? Он даже не знает, что такое солнце!
— Уродлив и глуп! — хором сказали нарциссы и окончательно отвернулись.
— Простите… — сказал Одуванчик. Ему было неловко, что он обидел такие красивые цветы. — Наверное, я и в правду глуп и уродлив…
Он еще немножко погрустил, а потом не выдержал молчания и вежливо спросил:
— Дорогие прекрасные цветы, скажите, пожалуйста, где я?
Но ему никто не ответил. Нарциссы говорили друг с другом о своей красоте, слыша только себя.
— Где я?! — громко повторил Одуванчик. Но никто не хотел разговаривать с чужаком. Одуванчик потупился, уже не рассчитывая получить ответ, но тут один из нарциссов гордо ответил:
— Ты на нашей поляне!
— Да? — обрадовался Одуванчик. — А кто вы?
— Мы нарциссы, и мы… Особенно я! Очень прекрасны! Впрочем, ты и сам это видишь!…
— Да, — согласился Одуванчик. — А почему ты отвечаешь мне? Ведь все остальные отвернулись…
— Я говорю с тобой, чтобы все видели мое благородство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
Одуванчик отчаянно пытался забыть о Ветре, но думал только о нем. Ничего не помогало.
— Может, он не принял мои слова всерьез и прилетит снова? — гооворил Одуванчик. И надежда на мгновение облегчала страдания бедного цветка. Но тут же до того незнакомая боль охватывала все его существо.
— Что это за боль?! — кричал Одуванчик в пустоту, которая образовалась вокруг него. — Почему я не могу быть счастлив тем, чем счастливы другие цветы?!
День шел за днем, и Одуванчик потерял надежду снова ощутить прикосновение Ветра. И Одуванчик узнал, как называется боль, разрывающая его.
— Разлука… Нет ничего больнее разлуки с любимым, особенно когда нет надежды на встречу… — говорил он, словно в бреду. Он стал меняться. Исчезла беззаботная солнечная улыбка, и желтая головка Одуванчика вдруг стала белой…
— Что это с нашим сумасшедшим? — с отвращением спрашивали нарциссы, глядя на новый облик Одуванчика. — Если раньше он хоть чем-то напоминал цветок, то посмотрите сейчас!…
И даже ученый нарцисс нехотя признал:
— Да, наверное, я ошибся, и это не цветок!… Теперь это слишком очевидно! Пожалуй, для уродства нет границ! Раньше мы думали, что Одуванчик — просто на редкость уродливый, непохожий на нас, цветок! Но посмотрите на него сейчас! В его облике не осталось ничего цветочного! Просто что-то белое и непонятное!
Одуванчик не слышал ничего. Он плакал от разлуки, и его пушистая белая головка становилась все легче и тоньше, словно стремясь стать невидимой.
Как Ветер…
* * *
Он появился неожиданно. Ветер сразу узнал Одуванчик, который любил. Несмотря на то, что тот сильно изменился.
— Какой ты удивительный… — прошептал Ветер. — Я знаю, что не должен был возвращаться. Но я не смог! Я люблю тебя. И прилетел, чтобы еще раз увидеть, пусть и в последний раз…
Ветер едва-едва подул вокруг Одуванчика, словно извиняясь.
— Я хочу лететь с тобой! — без лишних слов начал Одуванчик. — Я не могу без тебя! Вырви меня и унеси!
— Но как я могу?! — возразил Ветер. — Ведь твой корень очень глубоко в земле этой поляны. Я не могу причинить боль, насильно забирая тебя…
— Пожалуйста, возьми меня с собой! — взмолился Одуванчик. — Не может быть боли, сильнее боли разлуки! Мой корень высох от разлуки с тобой!
— Но цветок не может быть с Ветром! Я размышлял над этим. И ты был прав! Чтобы по-настоящему любить, надо стать тем, кого любишь. Я не могу стать цветком, а ты не можешь стать ветром…
— Я смогу… — сказал Одуванчик. — Просто возьми меня с собой!
И ветер подул… Не сильно, чтобы не сделать Одуванчику больно, чтобы не вырвать его с корнем.
И произошло чудо! На земле, на ядовитой поляне осталось мертвое сухое тело, а сам одуванчик превратился в прекрасные белые пушинки и понесся по небу, став Ветром!
Эта полянка пользовалась дурной славой. Жители Леса обходили ее стороной. Потому что на поляне росли только ядовитые нарциссы, а над ними летали жирные трутни, больше похожие на синих навозных мух.
Нарциссы очень гордились своей красотой и своей полянкой, на которой, кроме них, никого не росло. И у каждого нарцисса был свой трутень, очень хорошо умевший жужжать о любви, при этом думая только о том, как залезть в цветок и поесть пыльцы. Ведь больше на поляне нечем было поживиться, так что трутни приспособились наслаждаться тем, что было: гордой красотой нарциссов, их тычинками-пестиками. Для этого надо было всего лишь немного пожужжать, и любой нарцисс раскрывался, веря во все, о чем жужжали трутни. Ведь ни один нарцисс на поляне не сомневался, что именно он самый прекрасный, самый удивительный и неповторимый. И каждый трутень очень хорошо научился говорить то, что от него хотели слышать, чтобы получить свое. Ведь жужжать о любви очень просто. Намного проще, чем любить…
Но однажды на полянке проклюнулся странный росток. Сначала все нарциссы вокруг подумали, что это родился один из них, и с нетерпением ждали, когда появится цветок, чтобы рассказать ему о себе, о своей удивительной красоте. Каждый нарцисс на поляне только и делал, что без устали говорил о своей красоте и удивительных качествах, и всегда искал тех, кто еще не знал об этом. Но когда новый цветок наконец раскрылся, нарциссы вокруг ахнули.
— Кто это? — почти хором спросили они. А потом также хором воскликнули:
— Какой уродливый цветок! Он совсем не похож на нас!
Такое единодушие среди нарциссов случалось редко, но тут они вместе неодобрительно загалдели:
— Посмотрите на этот цветок! У него нет ни одного гладкого лепестка! А цвет?! Нет, вы посмотрите! Какой вульгарный цвет! Нет даже белого пятнышка!
— Он совсем не такой, как мы… — повторяли нарциссы. И это был приговор. Они отвернулись от только что появившегося на свет цветка. — Он чужой! Ему не место на нашей поляне! И пусть не рассчитывает, что мы примем его в свой круг только потому, что он появился здесь! Таким, как он, не место среди нарциссов!…
Когда Одуванчик раскрыл свою мохнатую желтую головку, то первым делом увидел огромный яркий цветок высоко-высоко в небе.
— Привет! — сказал ему Одуванчик и счастливо улыбнулся. Солнце улыбнулось Одуванчику в ответ, и он спросил: — Я родился! Кто я?…
Одуванчик с восторгом огляделся и увидел, что окружен красивыми цветами, которые смотрели на него.
Одуванчик хотел и им сказать «Привет!», но не успел, потому что цветы дружно загалдели. Сначала Одуванчик не понимал их, а когда наконец понял, то ему стало очень грустно. «Он урод! Он не такой, как мы! Чужак! Зачем он появился на нашей поляне?! Мы никогда не примем в свой круг такой цветок! Посмотрите, как он отличается?! Разве можно жить таким уродом?!»
— Очень грустно родиться и узнать, что ты урод… — прошептал Одуванчик. Но потом подумал и вдруг снова улыбнулся: — Но зато вы все такие красивые! Особенно вон тот большой цветок на небе!
Нарциссы на секунду умолкли, а потом загалдели с новой силой:
— Нет, вы только посмотрите! Он не только уродлив, но еще и глуп!
— Да! Сравнить нас с этим дурацким желтым шаром!…
— Который только и годен на то, чтобы греть нас!
— Да что мы обращаем внимание на слова чужака? Он даже не знает, что такое солнце!
— Уродлив и глуп! — хором сказали нарциссы и окончательно отвернулись.
— Простите… — сказал Одуванчик. Ему было неловко, что он обидел такие красивые цветы. — Наверное, я и в правду глуп и уродлив…
Он еще немножко погрустил, а потом не выдержал молчания и вежливо спросил:
— Дорогие прекрасные цветы, скажите, пожалуйста, где я?
Но ему никто не ответил. Нарциссы говорили друг с другом о своей красоте, слыша только себя.
— Где я?! — громко повторил Одуванчик. Но никто не хотел разговаривать с чужаком. Одуванчик потупился, уже не рассчитывая получить ответ, но тут один из нарциссов гордо ответил:
— Ты на нашей поляне!
— Да? — обрадовался Одуванчик. — А кто вы?
— Мы нарциссы, и мы… Особенно я! Очень прекрасны! Впрочем, ты и сам это видишь!…
— Да, — согласился Одуванчик. — А почему ты отвечаешь мне? Ведь все остальные отвернулись…
— Я говорю с тобой, чтобы все видели мое благородство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10