Ничего не получилось. Он вырывался, брыкался, пнул меня в грудь… Затем он подбежал ко мне, схватил за руки и потянул к себе в постель. Я вырвалась. Он снова, заламывая мне руки, толкал меня в постель. Я снова вырвалась и стала поспешно надевать чулки, собираясь убегать.
– Я уйду.
– Нет, ты не уйдешь! Ты хочешь меня оставить в унижении, чтобы надо мной все смеялись?! Прежде я раскрою тебе череп!
Он был страшен. Стремительно пробежал к окну, оттуда рванулся в ванную. Я слышала, как он шарит под ванной, ища молоток… Надо бежать! Но я не одета! Однако животный страх кинул меня к двери. Он увидел, мгновенно выпрямился. В одной руке он держал ком белья (взял его из-под ванны). Простыня вдруг развилась и покрыла Рубцова от подбородка до ступней. «Господи, мертвец!» – мелькнуло у меня в сознании. Одно мгновение, и Рубцов кинулся на меня, с силой толкнул обратно в комнату, роняя на пол белье. Теряя равновесие, я схватилась за него, и мы упали. Та страшная сила, которая долго копилась во мне, вдруг вырвалась, словно лава, ринулась, как обвал… Рубцов тянулся ко мне рукой, я перехватила ее своей и сильно укусила. Другой своей рукой, вернее, двумя пальцами правой руки, большим и указательным, стала теребить его за горло. Он крикнул мне: «Люда, прости! Люда, я люблю тебя!» Вероятно, он испугался меня, вернее, той страшной силы, которую сам у меня вызвал, и этот крик был попыткой остановить меня. Вдруг неизвестно отчего рухнул стол, на котором стояли иконы, прислоненные к стене. На них мы ни разу не перекрестились, о чем я сейчас горько сожалею. Все иконы рассыпались по полу вокруг нас. Сильным толчком Рубцов откинул меня от себя и перевернулся на живот. Отброшенная, я увидела его посиневшее лицо. Испугавшись, вскочила на ноги и остолбенела на месте. Он упал ничком, уткнувшись лицом в то самое белье, которое рассыпалось по полу при нашем падении. Я стояла над ним, приросшая к полу, пораженная шоком. Все это произошло в считаные секунды. Но я не могла еще подумать, что это конец. Теперь я знаю: мои пальцы парализовали сонные артерии, его толчок был агонией. Уткнувшись лицом в белье и не получая доступа воздуха, он задохнулся…
Тихо прикрыв дверь, я спустилась по лестнице и поплелась в милицию. Отделение было совсем рядом, на Советской улице…»
А вот как описал эти же события в своем «Дневнике» Ю. Нагибин:
«Когда он хрипя лежал на полу, она опомнилась и выбежала на улицу. „Я убила своего мужа!“ – сказала она первому встречному милиционеру. „Идите-ка спать, гражданка, – отозвался блюститель порядка. – Вы сильно выпимши“. – „Я убила своего мужа, поэта Рубцова“, – настаивала женщина. „Добром говорю, спать идите. Не то в вытрезвитель“. Неизвестно, чем бы все кончилось, но тут случился лейтенант милиции, слышавший имя Рубцова. Когда они пришли, Рубцов не успел остыть. Минут бы на пять раньше его еще можно было бы спасти…»
В протоколе о гибели Н. Рубцова зафиксированы икона, пластинка песен Вертинского и 18 бутылок из-под вина.
Вологодский городской суд приговорил Л. Дербину к 7 годам лишения свободы за умышленное убийство в ссоре, на почве неприязненных отношений. Стоит отметить, что за несколько месяцев до этого убийства Дербина отдала в набор свой второй (первый «Сиверко» вышел в свет в 1969 г .) поэтический сборник «Крушина», предисловие к которому написал Н. Рубцов. В этом сборнике было стихотворение, которое просто мистически предрекало будущую беду. Приведу отрывок из него:
О, так тебя я ненавижу!
И так безудержно люблю,
Что очень скоро (я предвижу!)
Забавный номер отколю.
Когда-нибудь в пылу азарта
Взовьюсь я ведьмой из трубы
И перепутаю все карты
Твоей блистательной судьбы…
В 1973 году на могиле Н. Рубцова поставили надгробие – мраморную плиту с барельефом поэта и надписью: «Россия, Русь! Храни себя, храни!»
Л. Дербина отсидела в неволе пять лет и семь месяцев, после чего ее амнистировали в связи с Международным женским днем. После этого она приехала в Ленинград и устроилась на работу в библиотеку Академии наук. В те же годы она стала работать над книгой «Воспоминаний». Она отправила несколько писем с отрывками из этой книги известным писателям и поэтам. Приведу лишь два отклика.
В. Боков: «Пишу Вам без промедления. Вчера вечером я, вскрыв бандероль, бросился читать. Уехал на ночь в Переделкино, читал до двух ночи, в семь часов продолжил и вот прочел. Написано потрясающе правдиво, сильно… Никогда и никто так о нем проникновенно не напишет и дело не в таланте писательском, а в том, что Судьба и еще Судьба встретились и узнали друг о друге все по праву такой горькой, исступленной, трагической, роковой любви…»
Е. Евтушенко: «…Я и не мог подумать, что Вы умышленно убили Колю. Это действительно был нервный взрыв. А разве не убивает каждый из нас своих близких словом, поступками, и порой тоже неумышленными? Я понимаю, как Вы ужаснулись, когда это произошло, и что в Вашей душе сейчас. Злодейка – жизнь, а не Вы. Но все-таки Вы совершили грех и должны его отмолить всей своей жизнью».
В 1994 году свет увидели «Воспоминания» Дербиной. И тут же вызвали яростные споры. Одни называли их «кощунственными», писали, что имя Дербиной проклято навеки, другие давали право этой женщине на покаяние. Сама Л. Дербина рассказывает:
«Меня немного отпустило только восемнадцать лет спустя в 89-м, 3 января, на Колин день рождения. Три года до этого епитимью исполняла, наказание за грехи. Раньше все это угнетало, очень тяжело было жить. А снял отец Иринарх епитимью, сразу стало легче, что-то я познала такое, такую истину… Мне и Коля приснился, в его день рождения. Будто ведут меня на расстрел за то, что его погубила. Идем, сбоку ров глубокий, а на той стороне группа морячков. Один оборачивается, улыбается, я смотрю – Коля. Вдруг он отделился от этой группы и идет ко мне. У меня сердце замерло. А он перепрыгнул через ров, подошел, приобнял меня. „Вот видишь, говорю, меня из-за тебя расстрелять хотят“. А он в ответ с улыбкой: „Знаю…“ А в этом „знаю“ тут все: и надежда, и утешение, и желание ободрить. Он вернулся к товарищам, а меня ведут дальше, и уже ничего черного, только покой…»
В 1996 году, к 60-летию поэта, в Вологде открыли мемориальную доску на «хрущевке», где он жил и погиб.
РУМЯНОВА КЛАРА
РУМЯНОВА КЛАРА (актриса театра и кино: «Сельский врач» (1952), «Воскресение» (1960), «Звонят, откройте дверь» (1966), «12 стульев» (1971), «Сказ про то, как царь Петр арапа женил» (1976) и др.; озвучила более 200 мультфильмов: «Ну, погоди!», «Малыш и Карлсон», «Крокодил Гена», «Сладкая сказка», «Крошка Енот» и др.; скончалась 18 сентября 2004 года на 76-м году жизни; похоронена на Донском кладбище в Москве).
Незадолго до своей смерти К. Румянова признавалась: «В начале 90-х жизнь стала уходить от меня. Судьба выбила почву из-под моих ног. Сначала у нас отняли Театр киноактера, я потеряла возможность выходить на сцену, затем закрыли „Союзмультфильм“ – я лишилась и трона, и королевства, ведь в отечественной мультипликации я была первой актрисой… Затем ушла на тот свет мама, я потеряла плечо, в которое могла поплакать. Стало так тоскливо, что всерьез помышляла о самоубийстве. Вообразите: я никому не нужна, даже старые подруги (Мордюкова, Носова, Самойлова, Ладынина) и те почти не звонят, хотя и им тоже одиноко…»
Последнее время Румянова практически не выходила из дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225
– Я уйду.
– Нет, ты не уйдешь! Ты хочешь меня оставить в унижении, чтобы надо мной все смеялись?! Прежде я раскрою тебе череп!
Он был страшен. Стремительно пробежал к окну, оттуда рванулся в ванную. Я слышала, как он шарит под ванной, ища молоток… Надо бежать! Но я не одета! Однако животный страх кинул меня к двери. Он увидел, мгновенно выпрямился. В одной руке он держал ком белья (взял его из-под ванны). Простыня вдруг развилась и покрыла Рубцова от подбородка до ступней. «Господи, мертвец!» – мелькнуло у меня в сознании. Одно мгновение, и Рубцов кинулся на меня, с силой толкнул обратно в комнату, роняя на пол белье. Теряя равновесие, я схватилась за него, и мы упали. Та страшная сила, которая долго копилась во мне, вдруг вырвалась, словно лава, ринулась, как обвал… Рубцов тянулся ко мне рукой, я перехватила ее своей и сильно укусила. Другой своей рукой, вернее, двумя пальцами правой руки, большим и указательным, стала теребить его за горло. Он крикнул мне: «Люда, прости! Люда, я люблю тебя!» Вероятно, он испугался меня, вернее, той страшной силы, которую сам у меня вызвал, и этот крик был попыткой остановить меня. Вдруг неизвестно отчего рухнул стол, на котором стояли иконы, прислоненные к стене. На них мы ни разу не перекрестились, о чем я сейчас горько сожалею. Все иконы рассыпались по полу вокруг нас. Сильным толчком Рубцов откинул меня от себя и перевернулся на живот. Отброшенная, я увидела его посиневшее лицо. Испугавшись, вскочила на ноги и остолбенела на месте. Он упал ничком, уткнувшись лицом в то самое белье, которое рассыпалось по полу при нашем падении. Я стояла над ним, приросшая к полу, пораженная шоком. Все это произошло в считаные секунды. Но я не могла еще подумать, что это конец. Теперь я знаю: мои пальцы парализовали сонные артерии, его толчок был агонией. Уткнувшись лицом в белье и не получая доступа воздуха, он задохнулся…
Тихо прикрыв дверь, я спустилась по лестнице и поплелась в милицию. Отделение было совсем рядом, на Советской улице…»
А вот как описал эти же события в своем «Дневнике» Ю. Нагибин:
«Когда он хрипя лежал на полу, она опомнилась и выбежала на улицу. „Я убила своего мужа!“ – сказала она первому встречному милиционеру. „Идите-ка спать, гражданка, – отозвался блюститель порядка. – Вы сильно выпимши“. – „Я убила своего мужа, поэта Рубцова“, – настаивала женщина. „Добром говорю, спать идите. Не то в вытрезвитель“. Неизвестно, чем бы все кончилось, но тут случился лейтенант милиции, слышавший имя Рубцова. Когда они пришли, Рубцов не успел остыть. Минут бы на пять раньше его еще можно было бы спасти…»
В протоколе о гибели Н. Рубцова зафиксированы икона, пластинка песен Вертинского и 18 бутылок из-под вина.
Вологодский городской суд приговорил Л. Дербину к 7 годам лишения свободы за умышленное убийство в ссоре, на почве неприязненных отношений. Стоит отметить, что за несколько месяцев до этого убийства Дербина отдала в набор свой второй (первый «Сиверко» вышел в свет в 1969 г .) поэтический сборник «Крушина», предисловие к которому написал Н. Рубцов. В этом сборнике было стихотворение, которое просто мистически предрекало будущую беду. Приведу отрывок из него:
О, так тебя я ненавижу!
И так безудержно люблю,
Что очень скоро (я предвижу!)
Забавный номер отколю.
Когда-нибудь в пылу азарта
Взовьюсь я ведьмой из трубы
И перепутаю все карты
Твоей блистательной судьбы…
В 1973 году на могиле Н. Рубцова поставили надгробие – мраморную плиту с барельефом поэта и надписью: «Россия, Русь! Храни себя, храни!»
Л. Дербина отсидела в неволе пять лет и семь месяцев, после чего ее амнистировали в связи с Международным женским днем. После этого она приехала в Ленинград и устроилась на работу в библиотеку Академии наук. В те же годы она стала работать над книгой «Воспоминаний». Она отправила несколько писем с отрывками из этой книги известным писателям и поэтам. Приведу лишь два отклика.
В. Боков: «Пишу Вам без промедления. Вчера вечером я, вскрыв бандероль, бросился читать. Уехал на ночь в Переделкино, читал до двух ночи, в семь часов продолжил и вот прочел. Написано потрясающе правдиво, сильно… Никогда и никто так о нем проникновенно не напишет и дело не в таланте писательском, а в том, что Судьба и еще Судьба встретились и узнали друг о друге все по праву такой горькой, исступленной, трагической, роковой любви…»
Е. Евтушенко: «…Я и не мог подумать, что Вы умышленно убили Колю. Это действительно был нервный взрыв. А разве не убивает каждый из нас своих близких словом, поступками, и порой тоже неумышленными? Я понимаю, как Вы ужаснулись, когда это произошло, и что в Вашей душе сейчас. Злодейка – жизнь, а не Вы. Но все-таки Вы совершили грех и должны его отмолить всей своей жизнью».
В 1994 году свет увидели «Воспоминания» Дербиной. И тут же вызвали яростные споры. Одни называли их «кощунственными», писали, что имя Дербиной проклято навеки, другие давали право этой женщине на покаяние. Сама Л. Дербина рассказывает:
«Меня немного отпустило только восемнадцать лет спустя в 89-м, 3 января, на Колин день рождения. Три года до этого епитимью исполняла, наказание за грехи. Раньше все это угнетало, очень тяжело было жить. А снял отец Иринарх епитимью, сразу стало легче, что-то я познала такое, такую истину… Мне и Коля приснился, в его день рождения. Будто ведут меня на расстрел за то, что его погубила. Идем, сбоку ров глубокий, а на той стороне группа морячков. Один оборачивается, улыбается, я смотрю – Коля. Вдруг он отделился от этой группы и идет ко мне. У меня сердце замерло. А он перепрыгнул через ров, подошел, приобнял меня. „Вот видишь, говорю, меня из-за тебя расстрелять хотят“. А он в ответ с улыбкой: „Знаю…“ А в этом „знаю“ тут все: и надежда, и утешение, и желание ободрить. Он вернулся к товарищам, а меня ведут дальше, и уже ничего черного, только покой…»
В 1996 году, к 60-летию поэта, в Вологде открыли мемориальную доску на «хрущевке», где он жил и погиб.
РУМЯНОВА КЛАРА
РУМЯНОВА КЛАРА (актриса театра и кино: «Сельский врач» (1952), «Воскресение» (1960), «Звонят, откройте дверь» (1966), «12 стульев» (1971), «Сказ про то, как царь Петр арапа женил» (1976) и др.; озвучила более 200 мультфильмов: «Ну, погоди!», «Малыш и Карлсон», «Крокодил Гена», «Сладкая сказка», «Крошка Енот» и др.; скончалась 18 сентября 2004 года на 76-м году жизни; похоронена на Донском кладбище в Москве).
Незадолго до своей смерти К. Румянова признавалась: «В начале 90-х жизнь стала уходить от меня. Судьба выбила почву из-под моих ног. Сначала у нас отняли Театр киноактера, я потеряла возможность выходить на сцену, затем закрыли „Союзмультфильм“ – я лишилась и трона, и королевства, ведь в отечественной мультипликации я была первой актрисой… Затем ушла на тот свет мама, я потеряла плечо, в которое могла поплакать. Стало так тоскливо, что всерьез помышляла о самоубийстве. Вообразите: я никому не нужна, даже старые подруги (Мордюкова, Носова, Самойлова, Ладынина) и те почти не звонят, хотя и им тоже одиноко…»
Последнее время Румянова практически не выходила из дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225