— Можете идти, обер-лейтенант, — приказал он. — Закройте дверь и сделайте так, чтобы нам не мешали.
— Но… — Обер-лейтенант посмотрел на майора.
Комендант бросил кочергу, застегнул китель.
— Идите, Генрих, и закройте дверь.
Посетитель снял плащ, небрежно бросил его на спинку кресла. Майор внимательно разглядывал элегантный штатский костюм вошедшего.
— Ну? — спросил он.
— Служба безопасности, майор. — Посетитель улыбнулся. — Всего-навсего служба безопасности. Оберштурмбаннфюрер Колецки.
Майор продолжал молча глядеть на него. Человек в штатском вынул из кармана удостоверение. Майор взял черную книжку, прочел.
— Слушаю вас, оберштурмбаннфюрер.
— У вас, как в крематории, пепел.
— Крематории больше по вашей части.
Колецки расхохотался.
— А вы не очень-то гостеприимный хозяин, майор.
— Я не люблю гостей из вашего ведомства. После них одна головная боль.
— Ну зачем так прямо! Вам звонили?
— Да.
— Где наши люди?
— В городе.
— Они надежно укрыты?
— А что надежно в наше время?
— Ваша правда, майор, ваша правда, но зачем же столько скептицизма? Надеюсь, что вы сожгли все, что надо, и не откажетесь проводить меня. Кстати, кто еще знает об агентах?
— Я, начальник охраны фельдфебель Кестер и четверо рядовых.
— Прекрасно, — Колецки подошел к окну, — прекрасно. Вы точно выполнили инструкцию.
Он достал портсигар, предложил майору, щелкнул зажигалкой.
— Когда вы хотите ехать? — Майор с удовольствием затянулся.
— Мы с вами поедем немедленно.
— Но я должен эвакуироваться вместе с комендатурой.
— Эту акцию проведет ваш заместитель.
— Но…
— Ах, майор, я бы никогда не стал настаивать ни на чем противозаконном.
Колецки достал из кармана пакет. Майор прочел бумагу, пожал плечами.
— Другое дело. Приказ есть приказ.
***
На улице их ждал большой, покрытый маскировочной сеткой «опель-капитан». За рулем сидел солдат в полевой форме с буквами СС в петлицах. Он выскочил из машины и распахнул дверцу. Когда «опель» двинулся, из-за угла вслед за ним выехал грузовик и пристроился сзади.
Машины подрулили к зданию бывшей ссудной кассы, стоявшему в глубине березового парка. Из дверей, поправляя ремень, выбежал фельдфебель.
— Все в порядке, Кестер, — сказал майор, — снимайте караул.
— Распорядитесь, — приказал Колецки, — чтобы солдаты помогли разгрузить машину!
***
В комнате, куда сразу прошел Колецки, находилось пятнадцать человек.
Лейтенант и четырнадцать солдат.
— Приветствую вас, Поль. Не будем терять ни минуты. Немедленно переодеться в польскую форму, взять рацию и документы.
Увидев поляков, комендант схватился за кобуру.
— Вы слишком нервный, майор, — усмехнулся Колецки, — зовите ваших людей и постройте в коридоре.
— Кестер!
Стуча сапогами, прибежал фельдфебель.
— Вам надо будет помочь кое-что погрузить, положите пока оружие, — сказал Колецки.
Солдаты построились в коридоре.
— Пойдемте со мной и вы, майор. Сюда, в эту комнату.
Последнее, что увидел майор — польского офицера и сноп огня, огромный и желтый, выбивающийся из автоматного ствола. В коридоре люди в польской форме расстреливали немцев.
— Скорее в лес, — крикнул Поль.
…Колецки остановил машину на городской площади, улицы были пусты, только у костела покосился подбитый вездеход. Он закурил. Прислушался к канонаде, достал пистолет, обошел машину и выстрелил шоферу в голову.
Открыл дверцу, и труп вывалился на мостовую. Колецки сел за руль и развернул машину.
***
Старшина Гусев прощался с заставой. Везде, начиная от свежевыкрашенного зеленой краской дома и кончая посыпанными речным песком дорожками, чувствовалась заботливая рука старшины. Он огляделся. Сопки, поросшие дальневосточной елью, кедрачи у ворот. Медленно шел по двору, привычно фиксируя наметанным глазом мелкие недостатки и упущения.
— Дежурный! — крикнул Гусев.
К нему подбежал сержант с красной повязкой на руке.
— Слушаю вас, товарищ старшина.
— Почему пустые бочки от солярки не убраны?
— Не успели.
— Надо успевать, служба короткая, а дел много.
— Слушаю. — Дежурный повернулся и пошел выполнять приказание, думая о том, что старшина остается старшиной даже в день отъезда с заставы.
Гусев отправился на конюшню. Высокий, туго затянутый ремнем, не старшина, а картинка из строевого устава.
В тридцать шестом на плацу вручили ему петлицы с одним треугольником, так стал он отделенным командиром. А через год, в тридцать седьмом, за лучшие показатели в службе и учебе прибавил Гусев на зеленые петлицы еще один треугольник. Потом стал старшим сержантом. А на сверхсрочную остался уже старшиной. Десять лет накрепко связали его с заставой. Здесь был его дом, все личные и служебные устремления. Началась война, и граница, и до этих дней неспокойная, полыхнула прорывами банд, диверсантов-одиночек, контрабандистов.
На западе шла война, а у них тревоги по три раза на день. За ликвидацию банды семеновских белоказаков получил старшина Гусев медаль «За боевые заслуги». Вот теперь самое время поехать в отпуск, но отзывают его на западную границу.
Старшина шел прощаться с конем.
Почувствовав хозяина, Алмаз забил копытами, заржал призывно и негромко. Гусев достал круто посоленный кусок хлеба, протянул коню. Алмаз жевал, кося на хозяина огромный фиолетовый глаз, а старшина прижался щекой к теплой шее коня, гладил его по шелковистой шкуре и повторял:
— Ничего, Алмаз. Так надо, Алмаз. Служба у меня такая.
***
Поезд нещадно трясло на стыках, старые вагоны скрипели, подпрыгивали, и иногда казалось, что они вот-вот развалятся.
Поезд шел на запад по вновь восстановленной железнодорожной колее. Вернее, не шел, а крался, опасаясь налета немецких самолетов. И хотя бомбежки стали уже значительно реже, все равно в центре состава стояла платформа со спаренными пулеметами.
Капитан Тамбовцев лежал на жесткой полке, положив под голову скрученную шинель и полевую сумку. Все, что нужно ему, поместилось в вещмешке, заброшенном под полку.
В сороковом году лейтенанта Тамбовцева назначили офицером штаба одной из погранчастей НКВД. Потом началась война. Да много чего было потом. И задержание диверсионных групп в тылу, и маршрутная агентура абвера и СД.
Тамбовцев лежал на полке и никак не мог уснуть. В Москве он, кажется, выспался за всю войну сразу. Его вызвали пять дней назад, прилетел в столицу из Молдавии, где его полк нес службу по охране тыла.
— Поедешь на западную границу, — сказал ему в управлении полковник Губин. — Туда, где служил раньше, на должность старшего помощника начальника штаба отряда. Обстановку, Тамбовцев, знаешь сам. Сейчас на территории освобожденной Польши создан Корпус национальной безопасности.
Поддерживай связь с ними. Помни другое: наш человек жив. Помогал фронтовым чекистам. Живет там же. Ждет тебя. Тебе придется столкнуться со многими неожиданностями.
— Что вы имеете в виду, товарищ полковник?
— Несколько странно ведут себя наши союзники. Есть данные, что они хотят воспользоваться немецкой агентурой. На, смотри. — Полковник положил на стол фотографии.
Тамбовцев взял немного нечеткий снимок. Два человека стояли, видимо, на берегу реки. Один, в шляпе, низко надвинутой на глаза, опирался на трость, второй был схвачен объективом в профиль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11