А что касается еды, воды и жилья, тут вам придется самим пораскинуть мозгами.
Он отвернулся. Взревев, Чемберлен внезапно бросился на удаляющегося арктурца, но тот отшвырнул его прочь небрежным взмахом руки.
Дверь шлюза закрылась, и почти немедленно корабль оторвался от земли и рванулся вверх. Наконец Уильямс прервал всеобщее оцепенение:
– Они оставили хлысты. Я возьму один, а ты, Эрик, можешь взять второй.
Один за другим испуганные, дрожащие от возбуждения земляне уселись возле костра, Уильямс выдавил из себя улыбку.
– Местность тут лесистая, так что в дичи недостатка не будет. Ну, чего приуныли? Нас тут десять человек, а рано или поздно, но они за нами вернутся. Давайте лучше покажем им, что земляне могут пережить и такое, Что скажете, парни?
Слова его словно упали в пустоту, и лишь Мортон раздраженно посоветовал:
– Почему бы тебе не заткнуться? И без тебя тошно.
Уильямс сдался. В желудке у него застыл холодный комок.
Сумерки перешли в ночь, и круг света вокруг костра сжался до маленького мерцающего пятнышка с пляшущими по краям тенями. Внезапно Марш ахнул, глаза его округлились.
– Там… там что-то приближается!
Все вздрогнули, готовые вскочить, но тут же замерли, затаив дыхание и пристально вслушиваясь.
– Ты просто свихнулся… – начал было Уильямс, но оборвал себя, услышав характерный скользящий звук, который ни с чем невозможно спутать.
– Доставай свой хлыст! – рявкнул он Чемберлену. Джо Свини внезапно истерично рассмеялся.
И тут воздух содрогнулся от вопля, а со всех сторон на них обрушились тени.
На корабле тем временем тоже кое-что происходило.
Корабль Тубала набирал скорость, удаляясь от четвертой планеты Спики. За пультом сидел Билл Сефан, а сам Тубал, сидя в тесной каютке, двумя глотками прикончил содержимое огромной плоской бутылки с денебианским ликером.
Ври Форасе с грустью наблюдал за этой операцией.
– Он стоит двадцать кредитов бутылка, – сказал он, – а у меня осталось всего две.
– Ну, так не позволяй мне его заграбастывать, – великодушно произнес Тубал. – Меняю пустую бутылку на полную.
– Один такой глоток, – пробормотал денебианец, – и я отключусь до осенних экзаменов.
Тубал не обратил на его слова внимания.
– Это, – начал он, – войдет в историю университета как самый потрясающий прикол за…
И тут послышался звонкий щелчок, почти не приглушенный слоями обшивки, и свет в каютке погас.
Ври Форасе вдавило в переборку, да так сильно, что он мог дышать лишь короткими судорожными вздохами.
– О к-космос! П-полпое уск-корение! Что с-случи-лось с ур-равнителем?
– К чертям уравнитель! – взревел Тубал, с трудом поднимаясь. – Что случилось с кораблем?
Спотыкаясь, он выбрался через дверь в столь же темный коридор. Форасе полз следом. Когда они ворвались в рубку, Сефан сидел за пультом. Его заливал тусклый свет аварийных ламп, зеленая кожа блестела от пота.
– Метеор, – прохрипел он. – Вывел из строя распределители мощности, и теперь вся энергия идет на разгон. Освещение, обогрев и радио также накрылись, а вентиляторы еле крутятся. В четвертом отсеке пробоина.
Тубал вперил в Сефана безумный взгляд.
– Идиот! Почему ты не смотрел на индикатор массы?
– Смотрел, еще как смотрел! – взвыл Сефан. – Так знай, комок шпатлевки, что он ничего не показывал. Он – ничего – не – показывал! А чего еще ожидать от раздолбанной жестянки, взятой напрокат за две сотни? Метеор прошел сквозь защитный экран, как сквозь бумагу.
– Заткнись!
Тубал распахнул дверцу шкафчика со скафандрами и застонал.
– Тут только арктурские модели. Черт, забыл проверить перед вылетом. Справишься с таким, Сефан?
– Может быть, – протянул Сефан, с сомнением почесывая ухо.
Через пять минут Тубал протиснулся в шлюз, за ним последовал Сефан, неуклюже путаясь в складках огромного скафандра. Через полчаса они вернулись.
– Заслонки! – процедил Тубал, стянув шлем.
Ври Форасе ахнул:
– Выходит… нам крышка?
Арктурец покачал головой.
– Мы сможем их починить, но это займет некоторое время. Радио накрылось окончательно, так что на помощь рассчитывать нечего.
– Помощь! – встрепенулся Форасе. – Только ее нам еще не хватало! А как мы объясним, что оказались в системе Спики? Нам теперь что радио включить, что покончить жизнь самоубийством – все едино. Пока мы в состоянии вернуться сами, мы в безопасности. Если и пропустим парочку лекций, ничего страшного не случится.
– А что станет с пугливыми землянами на четвертой планете Спики? – мрачно поинтересовался Сефан.
Форасе открыл рот, собираясь ответить, но так и не смог произнести ни слова. Когда он его закрыл, вид у него стал такой, что денебианца можно было демонстрировать студентам-психологам как типичного гуманоида, охваченного отчаянием.
Но это было только начало неприятностей.
Полтора дня ушло на то, чтобы разобраться в схемах энергетической установки. Еще два дня пришлось тормозить, сбрасывая скорость для разворота, На возвращение к Спике-4 потратили еще четыре. На все вместе – восемь.
Когда корабль снова завис над холмом, на котором они оставили землян, день только начинался. Лицо Тубала, изучавшего район недавней посадки через телевизор, все более вытягивалось, и вскоре он нарушил затянувшееся гробовое молчание.
– Кажется, мы ухитрились совершить все возможные ошибки до единой. Мы высадили их возле туземной деревни. От землян не осталось и следов.
– Дело скверно, – уныло покачал головой Сефан. Охваченный отчаянием Тубал закрыл лицо руками.
– Все, конец. Или они сами напугали друг друга до смерти, или их прикончили туземцы. Мы прилетели в запретную зону, что само по себе скверно… а теперь, полагаю, нас можно обвинить в преднамеренном убийстве.
– Нам остается только одно, – сказал Сефан, – совершить посадку и проверить, не остался ли кто из них в живых. Это наш долг. А потом…
Он судорожно сглотнул.
– А потом, – шепотом закончил за него Форасе, – нас ждет исключение из университета, психоревизия… и физический труд до конца жизни.
– Заткнитесь! – рявкнул Тубал. – О наказании еще будет время подумать. За дело.
Медленно совершая круги, корабль начал опускаться и сел на каменистую площадку, где восемь дней назад они бросили десятерых ошеломленных землян.
– Как нам общаться с туземцами? – спросил Тубал у Форасе, вопросительно приподняв надбровные складки (на которых, разумеется, не росли волосы). – Валяй, парень, выдай нам что-нибудь из субгуманоидной психологии. Нас тут только трое, и я не хочу лишних неприятностей.
Форасе пожал плечами, его мохнатое лицо сморщилось.
– Как раз об этом я только что подумал, Тубал. Я ничего о ней не знаю.
– Что?! – одновременно выпалили Тубал и Сефан.
– Никто не знает, – торопливо добавил денебианец. – Это факт. В конце концов, мы ведь не позволяем субгуманоидам вступать в Федерацию до тех пор, пока они не станут полностью цивилизованными, а пока подобное не произойдет, всякие контакты с ними запрещены. Или ты полагаешь, что у нас было много возможностей изучать их психологию?
Арктурец тяжело уселся на землю.
– Да, все лучше и лучше. Так думай, лохматая твоя морда. Предложи хоть что-нибудь!
Форасе почесал макушку.
– Ну… гм… полагаю, лучше всего будет обращаться с ними как с нормальными гуманоидами.
1 2 3 4 5
Он отвернулся. Взревев, Чемберлен внезапно бросился на удаляющегося арктурца, но тот отшвырнул его прочь небрежным взмахом руки.
Дверь шлюза закрылась, и почти немедленно корабль оторвался от земли и рванулся вверх. Наконец Уильямс прервал всеобщее оцепенение:
– Они оставили хлысты. Я возьму один, а ты, Эрик, можешь взять второй.
Один за другим испуганные, дрожащие от возбуждения земляне уселись возле костра, Уильямс выдавил из себя улыбку.
– Местность тут лесистая, так что в дичи недостатка не будет. Ну, чего приуныли? Нас тут десять человек, а рано или поздно, но они за нами вернутся. Давайте лучше покажем им, что земляне могут пережить и такое, Что скажете, парни?
Слова его словно упали в пустоту, и лишь Мортон раздраженно посоветовал:
– Почему бы тебе не заткнуться? И без тебя тошно.
Уильямс сдался. В желудке у него застыл холодный комок.
Сумерки перешли в ночь, и круг света вокруг костра сжался до маленького мерцающего пятнышка с пляшущими по краям тенями. Внезапно Марш ахнул, глаза его округлились.
– Там… там что-то приближается!
Все вздрогнули, готовые вскочить, но тут же замерли, затаив дыхание и пристально вслушиваясь.
– Ты просто свихнулся… – начал было Уильямс, но оборвал себя, услышав характерный скользящий звук, который ни с чем невозможно спутать.
– Доставай свой хлыст! – рявкнул он Чемберлену. Джо Свини внезапно истерично рассмеялся.
И тут воздух содрогнулся от вопля, а со всех сторон на них обрушились тени.
На корабле тем временем тоже кое-что происходило.
Корабль Тубала набирал скорость, удаляясь от четвертой планеты Спики. За пультом сидел Билл Сефан, а сам Тубал, сидя в тесной каютке, двумя глотками прикончил содержимое огромной плоской бутылки с денебианским ликером.
Ври Форасе с грустью наблюдал за этой операцией.
– Он стоит двадцать кредитов бутылка, – сказал он, – а у меня осталось всего две.
– Ну, так не позволяй мне его заграбастывать, – великодушно произнес Тубал. – Меняю пустую бутылку на полную.
– Один такой глоток, – пробормотал денебианец, – и я отключусь до осенних экзаменов.
Тубал не обратил на его слова внимания.
– Это, – начал он, – войдет в историю университета как самый потрясающий прикол за…
И тут послышался звонкий щелчок, почти не приглушенный слоями обшивки, и свет в каютке погас.
Ври Форасе вдавило в переборку, да так сильно, что он мог дышать лишь короткими судорожными вздохами.
– О к-космос! П-полпое уск-корение! Что с-случи-лось с ур-равнителем?
– К чертям уравнитель! – взревел Тубал, с трудом поднимаясь. – Что случилось с кораблем?
Спотыкаясь, он выбрался через дверь в столь же темный коридор. Форасе полз следом. Когда они ворвались в рубку, Сефан сидел за пультом. Его заливал тусклый свет аварийных ламп, зеленая кожа блестела от пота.
– Метеор, – прохрипел он. – Вывел из строя распределители мощности, и теперь вся энергия идет на разгон. Освещение, обогрев и радио также накрылись, а вентиляторы еле крутятся. В четвертом отсеке пробоина.
Тубал вперил в Сефана безумный взгляд.
– Идиот! Почему ты не смотрел на индикатор массы?
– Смотрел, еще как смотрел! – взвыл Сефан. – Так знай, комок шпатлевки, что он ничего не показывал. Он – ничего – не – показывал! А чего еще ожидать от раздолбанной жестянки, взятой напрокат за две сотни? Метеор прошел сквозь защитный экран, как сквозь бумагу.
– Заткнись!
Тубал распахнул дверцу шкафчика со скафандрами и застонал.
– Тут только арктурские модели. Черт, забыл проверить перед вылетом. Справишься с таким, Сефан?
– Может быть, – протянул Сефан, с сомнением почесывая ухо.
Через пять минут Тубал протиснулся в шлюз, за ним последовал Сефан, неуклюже путаясь в складках огромного скафандра. Через полчаса они вернулись.
– Заслонки! – процедил Тубал, стянув шлем.
Ври Форасе ахнул:
– Выходит… нам крышка?
Арктурец покачал головой.
– Мы сможем их починить, но это займет некоторое время. Радио накрылось окончательно, так что на помощь рассчитывать нечего.
– Помощь! – встрепенулся Форасе. – Только ее нам еще не хватало! А как мы объясним, что оказались в системе Спики? Нам теперь что радио включить, что покончить жизнь самоубийством – все едино. Пока мы в состоянии вернуться сами, мы в безопасности. Если и пропустим парочку лекций, ничего страшного не случится.
– А что станет с пугливыми землянами на четвертой планете Спики? – мрачно поинтересовался Сефан.
Форасе открыл рот, собираясь ответить, но так и не смог произнести ни слова. Когда он его закрыл, вид у него стал такой, что денебианца можно было демонстрировать студентам-психологам как типичного гуманоида, охваченного отчаянием.
Но это было только начало неприятностей.
Полтора дня ушло на то, чтобы разобраться в схемах энергетической установки. Еще два дня пришлось тормозить, сбрасывая скорость для разворота, На возвращение к Спике-4 потратили еще четыре. На все вместе – восемь.
Когда корабль снова завис над холмом, на котором они оставили землян, день только начинался. Лицо Тубала, изучавшего район недавней посадки через телевизор, все более вытягивалось, и вскоре он нарушил затянувшееся гробовое молчание.
– Кажется, мы ухитрились совершить все возможные ошибки до единой. Мы высадили их возле туземной деревни. От землян не осталось и следов.
– Дело скверно, – уныло покачал головой Сефан. Охваченный отчаянием Тубал закрыл лицо руками.
– Все, конец. Или они сами напугали друг друга до смерти, или их прикончили туземцы. Мы прилетели в запретную зону, что само по себе скверно… а теперь, полагаю, нас можно обвинить в преднамеренном убийстве.
– Нам остается только одно, – сказал Сефан, – совершить посадку и проверить, не остался ли кто из них в живых. Это наш долг. А потом…
Он судорожно сглотнул.
– А потом, – шепотом закончил за него Форасе, – нас ждет исключение из университета, психоревизия… и физический труд до конца жизни.
– Заткнитесь! – рявкнул Тубал. – О наказании еще будет время подумать. За дело.
Медленно совершая круги, корабль начал опускаться и сел на каменистую площадку, где восемь дней назад они бросили десятерых ошеломленных землян.
– Как нам общаться с туземцами? – спросил Тубал у Форасе, вопросительно приподняв надбровные складки (на которых, разумеется, не росли волосы). – Валяй, парень, выдай нам что-нибудь из субгуманоидной психологии. Нас тут только трое, и я не хочу лишних неприятностей.
Форасе пожал плечами, его мохнатое лицо сморщилось.
– Как раз об этом я только что подумал, Тубал. Я ничего о ней не знаю.
– Что?! – одновременно выпалили Тубал и Сефан.
– Никто не знает, – торопливо добавил денебианец. – Это факт. В конце концов, мы ведь не позволяем субгуманоидам вступать в Федерацию до тех пор, пока они не станут полностью цивилизованными, а пока подобное не произойдет, всякие контакты с ними запрещены. Или ты полагаешь, что у нас было много возможностей изучать их психологию?
Арктурец тяжело уселся на землю.
– Да, все лучше и лучше. Так думай, лохматая твоя морда. Предложи хоть что-нибудь!
Форасе почесал макушку.
– Ну… гм… полагаю, лучше всего будет обращаться с ними как с нормальными гуманоидами.
1 2 3 4 5