ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Федра.
ФЕДРА
Ушел… Но страшное услышала я слово.
Едва потушенный, пожар пылает снова.
О!… Роковая весть обрушилась, как гром!
Я бросилась его спасать. О нем одном
Я помнила в тот миг, я о себе забыла…
Энона в ужасе рыдала и молила, –
Напрасно. Совести суровой уступив,
Я шла сюда. К чему привел бы мой порыв?
Быть может, – хоть о том, помыслив, цепенею, –
Быть может, истину открыла б я Тесею?
И вот я узнаю, что любит Ипполит,
Что любит – не меня! Что он принадлежит
И сердцем, и душой не мне, но Арикии!
О боги вечные! О боги всеблагие!…
Гордец отверг меня. И думала я так:
Он враг всем женщинам, самой любви он враг.
Но нет, есть женщина (как я узнала ныне),
Что одержала верх над этою гордыней.
Так, значит, нежное тепло и страстный зной
Ему не чужды? Он жесток ко мне одной?
А я, безумная, спасать его бежала…

ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Федра, Энона.
ФЕДРА
Энона! Знаешь ли, что я здесь услыхала?
ЭНОНА
Не знаю, но страшусь, меня колотит дрожь.
Ужели до конца ты вправду доведешь
Свое намеренье? В смертельной я тревоге.
ФЕДРА
Знай: у меня была соперница.
ЭНОНА
О, боги!
ФЕДРА
Да, любит Ипполит! О, нет сомнений в том!
Надменный враг любви, гордец суровый, в ком,
Казалось, пробудить немыслимо участье,
Глухой к мольбам, к слезам, живой пример бесстрастья,
Жестокосердый тигр, – осилен, приручен.
Узнай: хранил себя для Арикии он!
ЭНОНА
Для Арикии?
ФЕДРА
О!… Иль вынесла я мало?
Но муки самой злой еще не испытала.
Все, что меня снести заставил Ипполит,
Все – страсть палящая и нестерпимый стыд,
Терзанья совести и жгучий страх разлуки, –
Все было слабым лишь предвестьем этой муки…
Меж них – любовь! А я – не знаю ни о чем!
Иль отвели глаза они мне волшебством?
Где это началось? Когда было начало?
Ты знала? Отвечай! Зачем мне не сказала?
Встречали их вдвоем? Где виделись они?
Должно быть, прятались в густой лесной тени!
Но что я? Вместе быть не всюду ль им доступно?
Иль совесть их корит? Иль чувство их преступно?
Их страсть взаимная чиста, и перед ней –
Бескрайняя чреда незамутненных дней.
А я, как дети тьмы, отверженцы природы,
Я прятаться должна под каменные своды,
Мне избавленье даст лишь смерть, – вот мой оплот.
А в ожидании, пока она придет,
Питаюсь желчью я, слезами умываюсь.
Но на виду живу, – и вот я притворяюсь,
Я сладость горести вкушаю лишь тайком.
С отчаяньем в душе, но с поднятым челом
Величественные я принимаю позы,
Лишенная всех прав и даже прав на слезы.
ЭНОНА
Их счастьем, госпожа, не растравляй себя:
Жить будут врозь они.
ФЕДРА
Но будут жить – любя!
Ведь даже в этот миг – мне сознавать ужасно! –
Их забавляет гнев ревнивицы несчастной.
Разлука им грозит, уже близка беда,
Но все же связаны их судьбы навсегда…
О нет! И мысль одну о счастье их любовном
Встречаю с яростью, со скрежетом зубовным!
Смерть Арикии!… Смерть!… Я мужу нашепчу, –
Сестру своих врагов отдаст он палачу.
Еще опаснее сестра, чем были братья!
Палима ревностью, сумею настоять я…
Постой!… Что говорю? Лишилась я ума?
Ревную! И хочу признаться в том сама?
Тесею? Расскажу, как при живом я муже
Горю неистовой любовью… И к кому же?
О!… Дыбом волосы встают от этих слов.
Нет, переполнилось вместилище грехов!
Я в любострастии повинна неуемном,
В кровосмешении, в обмане вероломном,
И льщу заранее я мстительность свою
Надеждою, что кровь безвинную пролью.
О!… И земля еще меня не поглотила?
И смотрит на меня прекрасное светило,
Светило, от кого произошел мой род!
И синий на меня взирает небосвод,
Откуда предкам всем божественным видна я!
Где спрятаться?… Пусть твердь раскроется земная!…
Да, да, – бежать в Аид! Лишь там укроюсь я…
Но что я? Мой отец – ведь он там судия!
И с дрожью ужаса услышит он, как Федра,
Сошедшая с земли в ее глухие недра,
Ему поведает свой беспредельный стыд,
Злодейства, о каких не знал досель Аид.
Отец! Ты в ужасе от дочери отпрянешь
И по грехам моим искать мне кару станешь,
Какой не ведали еще в краю теней, –
Сам будешь палачом для дочери своей.
Прости! Но лютый гнев безжалостной богини
Сгубил твою семью. И сгину я в пучине
Неискупимого, ужасного стыда.
Нет, преступленье мне не принесло плода.
Был рок враждебен мне вплоть до могилы хладной,
И в муках расстаюсь я с жизнью безотрадной.
ЭНОНА
Царица, ложный страх ты от себя отбрось.
Все ошибаются, так в мире повелось.
Напрасно на себя ты призываешь кары.
Ты любишь. Что ж, судьба! Любви всевластны чары.
Иль не слыхала ты о волшебстве любви?
Ты разве первая? Бессмертных не гневи.
Судили, видимо, так силы всеблагие:
Мы – люди, свойственны нам слабости людские.
Зачем под тяжестью любовного ярма
Так убиваешься? Ведь знаешь ты сама,
Что боги, за грехи суля нам наказанье,
Шли, как и мы, порой на прелюбодеянье.
ФЕДРА
Что слышу? О каких мне гнусностях твердят?
Ты долго ли в меня вливать свой будешь яд?
Несчастная! Меня ты искушаешь снова?
Уже была уйти из жизни я готова, –
Ты помешала мне. Сказала я прости
Своей любви, но ты пыталась нас свести.
Зачем вмешалась ты? Как смела Ипполита
Чернить перед отцом бесстыдно, ядовито?
Быть может, он умрет! Быть может, божество,
Мольбам Тесея вняв, уж обрекло его?
Уйди, чудовище! Мне мерзко быть с тобою.
Оставь наедине меня с моей судьбою.
Пусть небеса отмстят злодейке поделом!
Да будет казнь твоя вовеки образцом:
Да видят все, что ждет низкопоклонных тварей,
Потворствующих всем порокам государей,
Готовых слабости господ своих раздуть,
Готовых выровнять им к злодеянью путь!
Во гневе на дурных владык, – теперь я знаю, –
Им дарят небеса льстецов бесчестных стаю.
ЭНОНА
(одна)
Чтоб госпожу свою избавить от беды,
Я шла на все. И вот – награда за труды!

ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Ипполит, Арикия, Исмена.
АРИКИЯ
Как! Стало быть, отец остался в заблужденье?
Ты промолчал? С себя не снял ты подозренье
Перед лицом его неистовых угроз?
Жестокий! Если уж потоки этих слез
Тебе – ничто, и ты решил меня оставить, –
Ступай! Но хоть не дай себя ты обесславить,
Сначала защити и жизнь свою и честь –
Пусть отвратит отец божественную месть
От головы твоей. Дай отповедь царице.
Ужель ты без борьбы уступишь клеветнице?
Открой Тесею все.
ИППОЛИТ
Ах! Иль не знаешь ты,
Как я оборонял себя от клеветы?
Но честь отцовская мне правоты дороже.
Не мог я запятнать родительское ложе,
Сказав всю истину. Чтоб мой отец краснел
Пред сыном? Лишь тебе я все сказать посмел –
Нет от любимой тайн. Ты знаешь все событья,
И те, что от себя предпочитал бы скрыть я.
Но не забудь, что ты мне поклялась молчать.
На милые уста я наложил печать, –
Чтоб до скончания веков они не смели
И слова проронить об этом страшном деле.
Нам надлежит вручить судьбу свою богам.
Я твердо верю в их благоволенье к нам.
И рано ль, поздно ли, но Федре нечестивой
Они свой приговор объявят справедливый.
Итак, ты поклялась, – ни слова никому.
Во всем же остальном я гневу своему
Дам волю. Вынужден бежать я из Трезена.
Беги со мной! Беги из тягостного плена, –
Здесь власть безжалостна и к истине глуха,
Здесь воздух напоен миазмами греха.
Не сразу хватятся тебя: моя опала
Все заняла умы, все души взволновала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11