происходят именно из принципа удовольствия -- революции не исключение).
Классическая этика предполагала человека, как некое верное отражение высшего принципа (рационального, божественного), мудрость понималась как постижение этого принципа, в котором обреталось единство. Но, преступая принцип удовольствия и покидая лоно компенсационной машины этики (мифа или мимезиса) человек оказывается в реальном, в области, где его привычные суждения, прежде всего о себе, теряют силу, ничего не описывая, где его язык полностью неадекватен ничему, а более того любой попытке описания факта--почему или что отделяет нас от самих ____________________ 3 Гегель, Фенеменология духа, пер. Г. Шпета, Собр. соч., Москва, 1959, стр. 314. 4 Gilles Deleuze - Felix Guattari, A Thousand Plateaus, University of Minnesota Press, Minneapolis, 1987, стр. xiii. 5 Poul de Mann, Blindness and Insight, Minnesota Press, Minneapolis, 1983. стр. 73. себя а, следовательно, друг от друга. Но чем заполняется это смыслообразующее н-и-ч-е-г-о, каким образом возникает в нем бесконечная недостаточность воображения, локуса одновременно соединяющего и разъединяющего? Чистое искусство (каково бы оно ни было -- романтизм, реализм, модернизм и пр), чистая книга, культура, сияющая, как тигель зеркала без отражения (не говоря о "отображении"), как точка схода всех устремлений, превращаются в разомкнутый осознанный процесс исследования возможности самой возможности, сокрытой в нескончаемых слоях выставляемой явности. Выход к бреши, отделяющей себя от себя подобен неустанно повторяющемуся выходу на/за край культуры в тот момент, когда та становится лишь только убежищем и ничем больше. Возможно именно здесь Бодрияр совершает легкую ошибку, начинаю свою сагу о симулякрах и обольщениях, не учитывая того, что по словам Феликса Гватарри эффективность такого изследования "коренится по существу в его способности осуществлять активные, процессуальные разрывы внутри семиотически структурированных значенствующих и означающих тканей, исходя из которых оно запускает новые референционные универсумы"6.
Эти иные практики требуют иного конституирования "Я", иного подхода к языковым практикам, к вещи, и было бы наивным утверждать, что мол все исчерпывается только особенностями риторики, технологией дискурса, -впрочем, стоит ли это понимать, если оно есть?
Ну, а после всего каждый с полным правом тащит с елки свой единственный, сверкающий шар. И тогда, до Рождества...
19 October, 1992
(2035 слов)
тел: 543 0304 ____________________ 6 Феликс Гватарри, Текст для русских, пер. В. Лапицкого. Как "Текст для русских", статья не была опубликована, впоследствие измененной вошла в работу "О производстве субъетивности", Логос #1, изд-во Ленинградского университета, 1990.
1 2 3
Классическая этика предполагала человека, как некое верное отражение высшего принципа (рационального, божественного), мудрость понималась как постижение этого принципа, в котором обреталось единство. Но, преступая принцип удовольствия и покидая лоно компенсационной машины этики (мифа или мимезиса) человек оказывается в реальном, в области, где его привычные суждения, прежде всего о себе, теряют силу, ничего не описывая, где его язык полностью неадекватен ничему, а более того любой попытке описания факта--почему или что отделяет нас от самих ____________________ 3 Гегель, Фенеменология духа, пер. Г. Шпета, Собр. соч., Москва, 1959, стр. 314. 4 Gilles Deleuze - Felix Guattari, A Thousand Plateaus, University of Minnesota Press, Minneapolis, 1987, стр. xiii. 5 Poul de Mann, Blindness and Insight, Minnesota Press, Minneapolis, 1983. стр. 73. себя а, следовательно, друг от друга. Но чем заполняется это смыслообразующее н-и-ч-е-г-о, каким образом возникает в нем бесконечная недостаточность воображения, локуса одновременно соединяющего и разъединяющего? Чистое искусство (каково бы оно ни было -- романтизм, реализм, модернизм и пр), чистая книга, культура, сияющая, как тигель зеркала без отражения (не говоря о "отображении"), как точка схода всех устремлений, превращаются в разомкнутый осознанный процесс исследования возможности самой возможности, сокрытой в нескончаемых слоях выставляемой явности. Выход к бреши, отделяющей себя от себя подобен неустанно повторяющемуся выходу на/за край культуры в тот момент, когда та становится лишь только убежищем и ничем больше. Возможно именно здесь Бодрияр совершает легкую ошибку, начинаю свою сагу о симулякрах и обольщениях, не учитывая того, что по словам Феликса Гватарри эффективность такого изследования "коренится по существу в его способности осуществлять активные, процессуальные разрывы внутри семиотически структурированных значенствующих и означающих тканей, исходя из которых оно запускает новые референционные универсумы"6.
Эти иные практики требуют иного конституирования "Я", иного подхода к языковым практикам, к вещи, и было бы наивным утверждать, что мол все исчерпывается только особенностями риторики, технологией дискурса, -впрочем, стоит ли это понимать, если оно есть?
Ну, а после всего каждый с полным правом тащит с елки свой единственный, сверкающий шар. И тогда, до Рождества...
19 October, 1992
(2035 слов)
тел: 543 0304 ____________________ 6 Феликс Гватарри, Текст для русских, пер. В. Лапицкого. Как "Текст для русских", статья не была опубликована, впоследствие измененной вошла в работу "О производстве субъетивности", Логос #1, изд-во Ленинградского университета, 1990.
1 2 3