Простоявши двое суток в пустыне, где не было ни хат, ни шалашей, они отступили. Тогда предводители нашли, что взять Очаков, как намеревались, трудно. «Нам, — говорили они в свое собственное извинение, — не образец запорожцы, которые в малолюдстве ночью воровски проплывают или сухопутьем пробираются к морю. У нас большие обозы. Как только мы туда дойдем, в Царьграде узнают и пришлют против нас на каторгах войско. И теперь стоять нам под Кизикерменем и Гаванском невозможно: люди от недостатка продовольствия разбегаются; запасов на пять месяцев на подводах привезти сюда трудно, а те, что отправлены были на судах, пропали на порогах, и здесь ни за деньги купить, ни саблею достать ничего нельзя. Поэтому лучше нам воротиться». По таким соображениям оба войска отступили назад.
Если первый поход князя Долгорукого с гетманом нельзя было назвать блестящим, то этот второй по своему окончанию можно было назвать постыдным, под стать походу князя Вас. Вас. Голицына с Самойловичем. Но гетман, сколько нам известно, не испытал от царя никакого знака неудовольства, хотя и не получил награждения.
Завоевание турецких городков не приносило малороссийскому краю ни малейшей пользы, а только прибавляло народу большие тягости. Нужно было починять разоренные городки, содержать там гарнизоны, а для них доставлять хлебные и боевые запасы. Такая доставка ложилась бременем на народ. Терпел нужду преимущественно Полтавский полк, расположенный на перепутьи Москвы и Украины с низовьев Днепра. Весною 1698 года полковник полтавский доносил, что после праздника Рождества Христова пять раз была посылка с запасами к Таванску, и городки Полтавского полка давали каждый по нескольку десятков подвод на весь тот неближний путь. Гетман, передавая в Приказ этот доклад полтавского полковника, с своей стороны замечал: «Вот уже одиннадцать лет варится война с Крымом, и все военные силы идут через Полтавский полк. Люди терпят убытки через топтание и вытравление трав и хлебов, через опустошение рощ в их старинных займищах. Гонцы беспрестанно ездят не только по царским грамотам, но и по воеводским памятям, требуют от жителей себе корма и питья, а иные осмеливаются бить и бесчестить городовых старшин. Хотя и есть царский указ начальным людям без царских грамот и без гетманских проезжих листов никому ничего не брать, но многие на то не смотрят и знать этого не хотят». В подобных выражениях отзывался гетман и после похода с князем Долгоруким: «Вот уже в продолжение 12 лет, с начала своего гетманства, я совершил 11 летних и 10 зимних походов, и нетрудно всякому рассудить, какие трудности, убытки, разорения от этих беспрестанных походов терпит Войско Запорожское и вся Малая Россия».
К довершению тягостей в 1698 году постиг Малороссию хлебный недород. Край был так несчастлив, что это явление беспрестанно повторялось в последние лета почти каждый год, то в большей, то в меньшей степени. Отсюда — скудость и дороговизна. В январе 1699 года гетман в своем донесении в приказ резкими чертами изображает это народное бедствие, увеличивавшееся от военных обстоятельств.
Такое печальное положение усиливало у малороссов охоту к шатанию и исканию новых мест жительства. Переселившиеся с правого берега Днепра на левый опять порывались в отечество своих предков. Так, прилуцкий полковник Горленко доносил гетману, что в его полку козаки и поселяне (мужики) распродают свои грунты и поля и спешат переселяться заДнепр. В Черниговщине толпа организовалась самовольно в полк под начальством какого-то бродяги, поляка Кулаковского, и ушла за Днепр в Полесье, собираясь на службу к польскому королю; но Палей не пустил их и заворотил под гетманский регимент. Переяславский полковник Мирович доносил, что в городках, местечках и селах, прилежащих к Днепру, натолпились люди, пришедшие из разных полков гетманского регимента: у всех у них на уме — каким-нибудь способом перебраться на противную сторону Днепра и там поселиться.
Поляки старались тогда заселить и упрочить за собою украинские пустыни и, проведавши о настроении народа левой стороны Днепра, наслали «осадчих», которых должность состояла в том, чтобы зазывать людей в новоосновываемые слободы, определять им именем своих панов льготы на известное число лет от всяких повинностей или подманивать обещаниями всегдашних выгод на новоселье. Таким способом завелись немалые слободы в Корсуне, Богуславе, Драбовце и Мошнах. Из этих слобод осадчие отправляли посыльных на левую сторону Днепра завлекать жителей рассказами о привольном житье-бытье за Днепром. Так, от некоей княгини Анны Вишневецкой (имевшей впоследствии важное значение в жизни Мазепы) и от ее сына был отправлен в Переяславский полк какой-то Могильницкий с двумя товарищами — одним мазуром, другим русином — подущать малороссиян к переселению в слободу Мошны: двое попались стороже, поставленной на берегу Днепра, а Могильницкий едва ушел. Мирович указывал на другого такого же подговорщика, Феофана Воронича, именовавшего себя корсунским игуменом. Некоторые из зажиточных левобережных жителей, не переходя совсем на жительство в правобережные слободы, заводили на правой стороне в пустых лесах и полях пасеки и хутора, сами оставались на прежнем своем жительстве, а в заведенных правобережных поселках держали своих подручных. Земли, на которых основались эти поселки, никому перед тем не принадлежали, и хозяева, живя сами на левой стороне Днепра, считали их своею собственностью по праву займанщины, и притом тянувшею к гетманскому регименту. Там между выселенными людьми и польскими осадчими возникали ссоры. Такие случаи не отбивали, однако, в народе охоты к бегству и к поселениям на правой стороне Днепра под разными видами: не удерживали их ни угрозы, ни кары за побеги, а сторожи, располагаемые по днепровскому побережью, не в силах были останавливать перехожих чересчур длинно это побережье и не было возможности заставить его караулами на всем его протяжении; зимою по льду , а летом на челнах легко было пробираться на правый берег. Гетман жаловался царю, что нет мер удержать народного стремления к переселениям на слободы; он просил царя войти в сношения с польским королем и привести дело так, чтобы гетман мог послать своих вооруженных людей разорить эти слободы и убежавших туда для поселения перевести на прежние места, на том основании, что по мирному договору России с Польшею отнюдь не следовало возобновлять запустелых городов в Правобережной Украине.
На неоднократные донесения о том гетмана царь Петр в марте 1699 года относился к польскому королю с просьбою — не дозволять ни коронному гетману, ни кому-нибудь другому из польских панов заселять оставленную впусте Украину. Тогда же царь поручал гетману удвоить строгость надзора, чтобы жители не бегали в слободы на правую сторону Днепра. Но побеги не прекращались, и спустя почти год после того царский указ всем пограничным воеводам предписывал ловить малороссийских беглецов и отправлять к гетману, который должен чинить им жестокое наказание и потом водворять на прежних местах их жительства.
Прежде, недавно еще, обетованною страною для переселенцев была Слободская Украина. В настоящее время она не привлекала беглецов в прежней степени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
Если первый поход князя Долгорукого с гетманом нельзя было назвать блестящим, то этот второй по своему окончанию можно было назвать постыдным, под стать походу князя Вас. Вас. Голицына с Самойловичем. Но гетман, сколько нам известно, не испытал от царя никакого знака неудовольства, хотя и не получил награждения.
Завоевание турецких городков не приносило малороссийскому краю ни малейшей пользы, а только прибавляло народу большие тягости. Нужно было починять разоренные городки, содержать там гарнизоны, а для них доставлять хлебные и боевые запасы. Такая доставка ложилась бременем на народ. Терпел нужду преимущественно Полтавский полк, расположенный на перепутьи Москвы и Украины с низовьев Днепра. Весною 1698 года полковник полтавский доносил, что после праздника Рождества Христова пять раз была посылка с запасами к Таванску, и городки Полтавского полка давали каждый по нескольку десятков подвод на весь тот неближний путь. Гетман, передавая в Приказ этот доклад полтавского полковника, с своей стороны замечал: «Вот уже одиннадцать лет варится война с Крымом, и все военные силы идут через Полтавский полк. Люди терпят убытки через топтание и вытравление трав и хлебов, через опустошение рощ в их старинных займищах. Гонцы беспрестанно ездят не только по царским грамотам, но и по воеводским памятям, требуют от жителей себе корма и питья, а иные осмеливаются бить и бесчестить городовых старшин. Хотя и есть царский указ начальным людям без царских грамот и без гетманских проезжих листов никому ничего не брать, но многие на то не смотрят и знать этого не хотят». В подобных выражениях отзывался гетман и после похода с князем Долгоруким: «Вот уже в продолжение 12 лет, с начала своего гетманства, я совершил 11 летних и 10 зимних походов, и нетрудно всякому рассудить, какие трудности, убытки, разорения от этих беспрестанных походов терпит Войско Запорожское и вся Малая Россия».
К довершению тягостей в 1698 году постиг Малороссию хлебный недород. Край был так несчастлив, что это явление беспрестанно повторялось в последние лета почти каждый год, то в большей, то в меньшей степени. Отсюда — скудость и дороговизна. В январе 1699 года гетман в своем донесении в приказ резкими чертами изображает это народное бедствие, увеличивавшееся от военных обстоятельств.
Такое печальное положение усиливало у малороссов охоту к шатанию и исканию новых мест жительства. Переселившиеся с правого берега Днепра на левый опять порывались в отечество своих предков. Так, прилуцкий полковник Горленко доносил гетману, что в его полку козаки и поселяне (мужики) распродают свои грунты и поля и спешат переселяться заДнепр. В Черниговщине толпа организовалась самовольно в полк под начальством какого-то бродяги, поляка Кулаковского, и ушла за Днепр в Полесье, собираясь на службу к польскому королю; но Палей не пустил их и заворотил под гетманский регимент. Переяславский полковник Мирович доносил, что в городках, местечках и селах, прилежащих к Днепру, натолпились люди, пришедшие из разных полков гетманского регимента: у всех у них на уме — каким-нибудь способом перебраться на противную сторону Днепра и там поселиться.
Поляки старались тогда заселить и упрочить за собою украинские пустыни и, проведавши о настроении народа левой стороны Днепра, наслали «осадчих», которых должность состояла в том, чтобы зазывать людей в новоосновываемые слободы, определять им именем своих панов льготы на известное число лет от всяких повинностей или подманивать обещаниями всегдашних выгод на новоселье. Таким способом завелись немалые слободы в Корсуне, Богуславе, Драбовце и Мошнах. Из этих слобод осадчие отправляли посыльных на левую сторону Днепра завлекать жителей рассказами о привольном житье-бытье за Днепром. Так, от некоей княгини Анны Вишневецкой (имевшей впоследствии важное значение в жизни Мазепы) и от ее сына был отправлен в Переяславский полк какой-то Могильницкий с двумя товарищами — одним мазуром, другим русином — подущать малороссиян к переселению в слободу Мошны: двое попались стороже, поставленной на берегу Днепра, а Могильницкий едва ушел. Мирович указывал на другого такого же подговорщика, Феофана Воронича, именовавшего себя корсунским игуменом. Некоторые из зажиточных левобережных жителей, не переходя совсем на жительство в правобережные слободы, заводили на правой стороне в пустых лесах и полях пасеки и хутора, сами оставались на прежнем своем жительстве, а в заведенных правобережных поселках держали своих подручных. Земли, на которых основались эти поселки, никому перед тем не принадлежали, и хозяева, живя сами на левой стороне Днепра, считали их своею собственностью по праву займанщины, и притом тянувшею к гетманскому регименту. Там между выселенными людьми и польскими осадчими возникали ссоры. Такие случаи не отбивали, однако, в народе охоты к бегству и к поселениям на правой стороне Днепра под разными видами: не удерживали их ни угрозы, ни кары за побеги, а сторожи, располагаемые по днепровскому побережью, не в силах были останавливать перехожих чересчур длинно это побережье и не было возможности заставить его караулами на всем его протяжении; зимою по льду , а летом на челнах легко было пробираться на правый берег. Гетман жаловался царю, что нет мер удержать народного стремления к переселениям на слободы; он просил царя войти в сношения с польским королем и привести дело так, чтобы гетман мог послать своих вооруженных людей разорить эти слободы и убежавших туда для поселения перевести на прежние места, на том основании, что по мирному договору России с Польшею отнюдь не следовало возобновлять запустелых городов в Правобережной Украине.
На неоднократные донесения о том гетмана царь Петр в марте 1699 года относился к польскому королю с просьбою — не дозволять ни коронному гетману, ни кому-нибудь другому из польских панов заселять оставленную впусте Украину. Тогда же царь поручал гетману удвоить строгость надзора, чтобы жители не бегали в слободы на правую сторону Днепра. Но побеги не прекращались, и спустя почти год после того царский указ всем пограничным воеводам предписывал ловить малороссийских беглецов и отправлять к гетману, который должен чинить им жестокое наказание и потом водворять на прежних местах их жительства.
Прежде, недавно еще, обетованною страною для переселенцев была Слободская Украина. В настоящее время она не привлекала беглецов в прежней степени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120