Дамнянович. А если бы он все-таки был обыкновенным человеком?
Зорка. Если бы был… если бы он был… я его больше не любила бы… то есть… (Смущается.)
Дамнянович (быстро встает). Как?… Следовательно, он… Вы его любите?
Зорка. Нет, но… прошу вас, я сказала ерунду, я люблю его стихи и… как вам сказать… не знаю! Об этом мы поговорим в следующий раз! (Убегает, забыв па столе книгу.)
II
Дамнянович один.
Дамнянович. Стихи мои! (Быстро берет книгу и целует ее.) Вы нашли себе пристанище в самой лучшей на свете душе. Смотри, смотри! (Перелистывает.) Это подчеркнула… и это… и это… это подчеркнула дважды. (Читает.)
Я в душу твою вдохнуть бы хотел
Души своей пылкой жар;
Им я живу, им я дышу,
Им вдохновленный, стихи я пишу.
То, что в минуту вдохновенья я написал на бумаге только как стихи, как мертвые стихи, живет, становится явью. Это поэзия в жизни!
III
Душан, Дамнянович.
Дамнянович (входящему Душану). Что, была сегодня почта?
Душан. Да.
Дамнянович. От Драгиши нет ничего?
Душан. А ты ему говорил, чтобы он писал на мой адрес?
Дамнянович. Да.
Душан. Тебе есть письмо. Его принес специальный посыльный из города. (Протягивает ему письмо.)
Дамнянович. Это, наверное, от матери. (Распечатывает письмо и читает про себя.) Мать спрашивает, нельзя ли ей прийти повидать меня. А прошел всего день с тех пор, как мы расстались!
Душан. Пусть приходит, конечно, пусть приходит. Может быть, это неосторожно? Письмо адресовано на твое настоящее имя.
Дамнянович. Нет. Тот. кто его принес, не посыльный, а мой родственник.
Душан. И все же нужно быть осторожнее.
Дамнянович. Ты думаешь, ей можно написать, чтобы она пришла?
Душан. Конечно. Почему бы ей не прийти!
Дамнянович. Да, но понимаешь, что получится из-за этой перемены имени, если она придет?
Душан. Мы ей все объясним.
Дамнянович. Я напишу, чтобы она приходила только в случае крайней необходимости, если надо будеть что-нибудь сообщить? Ведь она подала просьбу о помиловании. А мой родственник все еще ждет?
Душан. Да, он ждет ответа.
Дамнянович. Идем, дадим ответ. (Уходят.)
IV
Арса, Вичентие.
Снаружи слышится шум и спор; входят оба, неся удочки и жестяные коробки с червями.
Вичентие (бросает жестянку с червями). Это твои черви, твои! Из твоего виноградника, возьми их! Но больше я с тобой никогда не буду ловить рыбу.
Арса. При чем тут черви! Ты скажи, почему вдруг я оказался виноватым в том, что мы ничего не поймали?
Вичентие. Почему? Да потому, что ты не знаешь самого основного правила рыбной ловли: ты не умеешь молчать. Только мой поплавок начнет шевелиться, ты обязательно должен заговорить.
Арса. Не должен, но…
Вичентие. Конечно, не должен, а тебе хочется. Разве ты должен беспрестанно меня расспрашивать о моей женитьбе даже тогда, когда поплавок заиграет? Ох, ноги озябли, и все зазря. Ну, берегись теперь у меня. Нет, я обязательно должен жениться.
Арса. Хорошо, Вичентие, женись. Но я хотел с тобой кое о чем поговорить. Понимаешь, я отец, и потому должен обо всем думать. А ты мой друг и, так сказать, родственник, пусть не близкий, но более близких родственников у меня нет.
Вичентие (ставя удочку). Знаю, что нет, у меня тоже нет. Ладно, что ты мне хочешь сказать? Вот, говори сейчас, здесь, в комнате, где ничто не мешает, а не на рыбной ловле.
Арса. Видишь ли… как тебе сказать?… Знаешь, как это бывает, когда у человека есть родственник… Мы на тебя рассчитывали. Ты, так сказать, обещал нам помочь, когда мы будем выдавать Зорку.
Вичентие. Так, ну и что?
Арса. Ну да, я не говорю, что ты обязан, но больше как родственник…
Вичентие. Что, как родственник?
Арса. Я хочу сказать, что тут дело не в обязанности. Дело вот в чем, и прошу выслушать меня хорошенько. Тут, видишь ли, все дело в судьбе, только в судьбе… Как раз и сын Йованче приехал к нам в гости…
Вичентие. Сын Йованче? Это ты, Арса, верно говоришь. Это очень умно. И мне он кажется славным малым.
Арса. И притом из хорошего дома. Ты же знаешь, Йованче на хорошем счету, а сын его уже закончил учение.
Вичентие. Прекрасно тебя понимаю. Это очень удобный случай. Если ты спрашиваешь меня, то и я тебе, Арса, тоже советую…
Арса. Как я рад, что ты со мной согласен. Сейчас я тебе скажу, что я уже сделал.
Вичентие. Что?
Арса. Я утаил это даже от Марии, а тебе скажу. Как только я увидел сына Йованче, так, брат ты мой, сел и написал Йованче, как старому другу, письмо. Вичентие. Неужели ты ему написал? Арса. Я написал, что сын его у меня в гостях, что я принял его, как родного, а в конце пригласил самого Йованче. Я просил его приехать как можно скорее, ибо, написал я, у меня к нему важное, очень важное дело.
Вичентие. Когда ты написал?
Арса. Вчера, и письмо сразу же ушло с дневным поездом. Он его получил еще вчера вечером и мог бы приехать даже сегодня ночью, если бы успел на ночной поезд.
Вичентие. Приедет, я его знаю, он приедет; если не ночным, то сегодня дневным поездом.
Арса. Я ему такое письмо написал, что он немедленно должен выехать. Я даже думаю, что он мог приехать в Белград уже сегодня утром, поэтому-то я и хочу с тобой поговорить. Когда он приедет, встретим его хорошо, как старые друзья. Но, понимаешь, мне с ним об этом деле говорить неудобно. Мне, как отцу, неудобно навязывать своего ребенка, а вот если б это сделал ты как бы от себя, было бы прекрасно. А? Как ты думаешь?
Вичентие. Согласен, совершенно согласен. Тебе, как родителю, нехорошо об этом говорить. Об этом скажу ему я. Не беспокойся! Увидишь, каким я могу быть другом.
Арса. Знаешь, Мария против того, чтобы мы навязывали своего ребенка. Она хотела бы, чтоб все получилось так, словно сам Йованче пожелал это устроить.
Вичентие. Не беспокойся, не учи меня, как себя вести, это дело мое. Но слушай, я должен немного отдохнуть: продрог. Простудился, должно быть. Где это видано, чтобы человек с ревматизмом ловил рыбу!
Арса. Иди отдохни, почему не отдохнуть? Хочешь, выпей чаю или настойки из бузины. Сказать, чтобы приготовили?
Вичентие. Нет, не хочу. Я хочу только немного прилечь. У меня здесь болит…
Оба уходят.
V
Дамнянович, Душан.
Душан. Может, было бы неплохо съездить мне ненадолго в Белград. Как ты думаешь?
Дамнянович. Да. Неплохо бы. Хорошо у тебя в гостях, но мне хотелось бы, чтобы все это закончилось как можно быстрее.
Душан. Я слышал, твой родственник сказал, что ты, весьма возможно, будешь помилован, завтра подается прошение.
Дамнянович. Сказать тебе правду, не знаю почему, но мне сейчас очень хочется, чтобы меня помиловали.
Душан. Тогда я завтра еду в Белград; лучше оставить это до завтра.
VI
Никола, те же, затем Mицич.
Никола. Там какой-то господин пришел, ищет нашего хозяина.
Душан. Что это еще за гость? А где отец? Проси этого господина сюда!
Никола открывает дверь и пропускает Mицич а, а сам удаляется.
Мицич (провинциальный торговец, без галстука, с цепочкой на шее, в руках чемодан). Арса здесь?
Душан. Мой отец? Сейчас позову.
Мицич. А, ты его сын? Ну, здравствуй, здравствуй! Как поживаешь? Что делаешь? Ты, кажется, учился в школе с моим Влайко?
Душан. С каким Влайко?
Мицич. Я отец Влайко, Мицич из Ягодины.
Душан и Дамнянович (пораженные). Мицич?!
Дамнянович. Отец Влайко Мицича!
Душан. Из Ягодины!
Дамнянович. Этого не может быть!
Мицич. Как так не может быть! Что, я не знаю, что ли, кто я?
Душан. То есть, это может быть, но… Как вам сказать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13