Впрочем, дело не в полемике. Со страниц романа предстает монументальная, но человечная фигура, далекая от безжизненного канона (не столько освободитель рабов, сколько объединитель страны типа Бисмарка и основоположник сильного президентства), но куда более убедительная.
В романе «1876» Чарлз Скайлер после сорокалетнего отсутствия возвращается в США известным литератором, он собирается писать о том, как изменилась страна к своему столетнему юбилею, а заодно выдать замуж овдовевшую дочь. Его глазам открылась неслыханная коррупция, поразившая администрацию президента Гранта, конгресс, мир бизнеса. Последние мазки на этот холст нанесла самая грязная в истории США избирательная кампания, когда исход выборов на Юге (в том числе в злополучной Флориде!) был фальсифицирован и президентом вместо победителя Тилдена стал Хейс. Ассоциации возникают сами собой. Надорвавшийся от трудов и переживаний Скайлер умирает, но преуспевает его дочь Эмма, с новообретенной американской хваткой найдя себе мужа-миллионера.
Действие «Империи» отнесено к рубежу XIX — XX веков, когда американская республика в результате испано-американской войны начала превращаться в империю. Знаковое для Видала преображение: в книге, которую вы только что прочитали, он называет себя защитником старой республики, в отличие от империи, преобразовавшейся при Трумэне еще раз — в имперское «государство национальной безопасности».
В романе «Империя» писатель запечатлел рождение еще одной империи — газетной монополии Херста, манипулирующей общественным мнением. Именно с империи Херста начинается история современных гигантов массовой информации, которым изрядно достается от Видала в книге «Вечная война…». Каролина, дочь Эммы из романа «1876», заворожена Херстом и приступает к изданию собственной газеты — эта увлекательная вымышленная сюжетная линия вместе с борьбой Каролины за наследство до конца держат читателя в напряжении.
В романе «Голливуд» и Херст, и Каролина, чутко уловив веяние времени, с головой погружаются в киноиндустрию. Это происходит на фоне Первой мировой войны, когда президенту Вильсону удается втянуть изоляционистскую Америку в европейскую бойню. Тут впервые на страницах «Саги» появляется Франклин Рузвельт, молодой заместитель военно-морского министра.
И наконец — «Золотой век». Название ироничное. «Никогда минувшие времена не были для нас золотыми», — замечает Видал. В центре романа яркая, незаурядная и неоднозначная личность Франклина Делано Рузвельта. Когда-то Рузвельт положил конец политической карьере деда Видала, сенатора Гора, ярого изоляциониста, однако смешно думать, будто писатель сводит с ним семейные счеты. Он просто поддерживает версию, имеющую в США немало сторонников: Рузвельт намеренно спровоцировал нападение Японии на Пёрл-Харбор, чтобы Америка вступила во Вторую мировую войну на стороне антигитлеровской коалиции и вышла из нее властелином мира.
Таково в самом кратком изложении содержание «Американской саги» писателя. На ее страницах возникают полнокровные образы политических деятелей — президентов Вашингтона, Адамса, Джефферсона, Мэдисона, Джексона, Линкольна, Гранта, Мак-Кинли, Теодора Рузвельта, Вильсона, Гардинга, Франклина Рузвельта, вице-президента Аарона Бэрра, государственного секретаря Джона Хэя (мало кто помнит, что именно Хэю принадлежит ставшее ныне популярным выражение «прелестная маленькая война») и многих других политиков, генералов, дипломатов, газетного магната Уильяма Рэндолфа Херста, литераторов Вашингтона Ирвинга, Уильяма Брайанта, Марка Твена, Генри Джеймса (забавно, что в «Золотом веке» среди действующих лиц мелькает и Гор Видал), историка и литератора Генри Адамса — здесь перечислены лишь наиболее яркие фигуры американской истории» Вымышленные писателем семьи Скайлер и Сэнфорд позволяют ему воссоздать американские частные и общественные нравы.
Как переводчик, причастный к работе над этими текстами, могу сказать, что выборочные обращения к исторической литературе для более точной передачи отдельных эпизодов на русском языке свидетельствуют о величайшей добросовестности писателя: даже в репликах исторических лиц использованы источники — их сочинения и письма, мемуары современников; пресловутые лакуны между установленными и общепризнанными фактами заполнены на редкость правдоподобно. Значит ли это, что историю США можно изучать по Видалу? Наверное, нет. Но это исключительно познавательное и поучительное чтение, полное иронии, подчас сарказма и, не в последнюю очередь, забавнейших исторических ассоциаций.
Политическая тема в полный голос звучит в публицистике Гора Видала. Недавно он собрал свои избранные эссе за сорок лет под одной обложкой, получился увесистый том, названный им «United States». В данном случае это не «Соединенные Штаты»; state значит также «состояние дел», в томе три раздела — состояние политики, состояние литературы и состояние нравов.
Сборник статей «Вечная война ради вечного мира» в особых пояснениях не нуждается. Писатель выступает в нем последовательным противником империи, в которую, по его мнению, превратились Соединенные Штаты, обладающие всеми имперскими атрибутами: агрессивной внешней политикой, тем, что известный американский сенатор Уильям Фулбрайт некогда окрестил «высокомерием силы», разрастанием военного истеблишмента и безудержным ростом оборонного бюджета, всевластием и произволом органов внутреннего правопорядка. Видала можно было бы назвать правозащитником, если бы это слово не так сильно затерлось у нас и не приобрело ненужные смысловые оттенки, но по существу так и есть. Видал проницательно подметил, что Билль о правах, этот предмет законной гордости американцев (только представьте силу этого документа с конца XVIII века и вплоть до Первой мировой войны, когда на карте Европы еще преобладали монархии!), каждодневно попирается и в ряде случаев просто не действует. А сегодня это особенно опасно, когда в условиях борьбы с терроризмом очень легко лишиться и тех прав, что еще уцелели. И относится это отнюдь не только к Соединенным Штатам.
Писатель, разумеется, далек от того, чтобы оправдывать Маквея или бен Ладена. Он стремится понять и объяснить, откуда берется терроризм. Он видит истоки этого явления в сложном переплетении политических, экономических и нравственных причин и призывает искать решение не в воинственной риторике, не в произвольном применении силы на международной арене и ограничении гражданских прав внутри страны, а в переориентации государственной политики. К его голосу стоит прислушаться.
Ал. ФАЙНГАР
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
В романе «1876» Чарлз Скайлер после сорокалетнего отсутствия возвращается в США известным литератором, он собирается писать о том, как изменилась страна к своему столетнему юбилею, а заодно выдать замуж овдовевшую дочь. Его глазам открылась неслыханная коррупция, поразившая администрацию президента Гранта, конгресс, мир бизнеса. Последние мазки на этот холст нанесла самая грязная в истории США избирательная кампания, когда исход выборов на Юге (в том числе в злополучной Флориде!) был фальсифицирован и президентом вместо победителя Тилдена стал Хейс. Ассоциации возникают сами собой. Надорвавшийся от трудов и переживаний Скайлер умирает, но преуспевает его дочь Эмма, с новообретенной американской хваткой найдя себе мужа-миллионера.
Действие «Империи» отнесено к рубежу XIX — XX веков, когда американская республика в результате испано-американской войны начала превращаться в империю. Знаковое для Видала преображение: в книге, которую вы только что прочитали, он называет себя защитником старой республики, в отличие от империи, преобразовавшейся при Трумэне еще раз — в имперское «государство национальной безопасности».
В романе «Империя» писатель запечатлел рождение еще одной империи — газетной монополии Херста, манипулирующей общественным мнением. Именно с империи Херста начинается история современных гигантов массовой информации, которым изрядно достается от Видала в книге «Вечная война…». Каролина, дочь Эммы из романа «1876», заворожена Херстом и приступает к изданию собственной газеты — эта увлекательная вымышленная сюжетная линия вместе с борьбой Каролины за наследство до конца держат читателя в напряжении.
В романе «Голливуд» и Херст, и Каролина, чутко уловив веяние времени, с головой погружаются в киноиндустрию. Это происходит на фоне Первой мировой войны, когда президенту Вильсону удается втянуть изоляционистскую Америку в европейскую бойню. Тут впервые на страницах «Саги» появляется Франклин Рузвельт, молодой заместитель военно-морского министра.
И наконец — «Золотой век». Название ироничное. «Никогда минувшие времена не были для нас золотыми», — замечает Видал. В центре романа яркая, незаурядная и неоднозначная личность Франклина Делано Рузвельта. Когда-то Рузвельт положил конец политической карьере деда Видала, сенатора Гора, ярого изоляциониста, однако смешно думать, будто писатель сводит с ним семейные счеты. Он просто поддерживает версию, имеющую в США немало сторонников: Рузвельт намеренно спровоцировал нападение Японии на Пёрл-Харбор, чтобы Америка вступила во Вторую мировую войну на стороне антигитлеровской коалиции и вышла из нее властелином мира.
Таково в самом кратком изложении содержание «Американской саги» писателя. На ее страницах возникают полнокровные образы политических деятелей — президентов Вашингтона, Адамса, Джефферсона, Мэдисона, Джексона, Линкольна, Гранта, Мак-Кинли, Теодора Рузвельта, Вильсона, Гардинга, Франклина Рузвельта, вице-президента Аарона Бэрра, государственного секретаря Джона Хэя (мало кто помнит, что именно Хэю принадлежит ставшее ныне популярным выражение «прелестная маленькая война») и многих других политиков, генералов, дипломатов, газетного магната Уильяма Рэндолфа Херста, литераторов Вашингтона Ирвинга, Уильяма Брайанта, Марка Твена, Генри Джеймса (забавно, что в «Золотом веке» среди действующих лиц мелькает и Гор Видал), историка и литератора Генри Адамса — здесь перечислены лишь наиболее яркие фигуры американской истории» Вымышленные писателем семьи Скайлер и Сэнфорд позволяют ему воссоздать американские частные и общественные нравы.
Как переводчик, причастный к работе над этими текстами, могу сказать, что выборочные обращения к исторической литературе для более точной передачи отдельных эпизодов на русском языке свидетельствуют о величайшей добросовестности писателя: даже в репликах исторических лиц использованы источники — их сочинения и письма, мемуары современников; пресловутые лакуны между установленными и общепризнанными фактами заполнены на редкость правдоподобно. Значит ли это, что историю США можно изучать по Видалу? Наверное, нет. Но это исключительно познавательное и поучительное чтение, полное иронии, подчас сарказма и, не в последнюю очередь, забавнейших исторических ассоциаций.
Политическая тема в полный голос звучит в публицистике Гора Видала. Недавно он собрал свои избранные эссе за сорок лет под одной обложкой, получился увесистый том, названный им «United States». В данном случае это не «Соединенные Штаты»; state значит также «состояние дел», в томе три раздела — состояние политики, состояние литературы и состояние нравов.
Сборник статей «Вечная война ради вечного мира» в особых пояснениях не нуждается. Писатель выступает в нем последовательным противником империи, в которую, по его мнению, превратились Соединенные Штаты, обладающие всеми имперскими атрибутами: агрессивной внешней политикой, тем, что известный американский сенатор Уильям Фулбрайт некогда окрестил «высокомерием силы», разрастанием военного истеблишмента и безудержным ростом оборонного бюджета, всевластием и произволом органов внутреннего правопорядка. Видала можно было бы назвать правозащитником, если бы это слово не так сильно затерлось у нас и не приобрело ненужные смысловые оттенки, но по существу так и есть. Видал проницательно подметил, что Билль о правах, этот предмет законной гордости американцев (только представьте силу этого документа с конца XVIII века и вплоть до Первой мировой войны, когда на карте Европы еще преобладали монархии!), каждодневно попирается и в ряде случаев просто не действует. А сегодня это особенно опасно, когда в условиях борьбы с терроризмом очень легко лишиться и тех прав, что еще уцелели. И относится это отнюдь не только к Соединенным Штатам.
Писатель, разумеется, далек от того, чтобы оправдывать Маквея или бен Ладена. Он стремится понять и объяснить, откуда берется терроризм. Он видит истоки этого явления в сложном переплетении политических, экономических и нравственных причин и призывает искать решение не в воинственной риторике, не в произвольном применении силы на международной арене и ограничении гражданских прав внутри страны, а в переориентации государственной политики. К его голосу стоит прислушаться.
Ал. ФАЙНГАР
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28