Мы непременно съездим в Атланту. Там над отелем «Ридженси Хайаттхаус» поднят вращающийся фешенебельный ресторан. Оттуда открывается прекрасный вид, и мы вспомним там былое.
— Прекрасный вид? — отозвалась Вика. — Я не сказала бы этого здесь, — и она кивнула на окно, за которым неистовствовал косой ливень. Ветер гнал по взбухшему на месте болота морю валы, они разбивались о насыпь.
Хорошо, что автомобиль застрял в кювете, ограничивающем на насыпи дорогу с обеих сторон, а не скатился с насыпи в болото. Никто не смотрел бы тогда на шахматы, как сейчас Костя.
— Если ферзь не может выскочить из клетки…
— То конь выскочит, — перебила Костю Зоя. — Ставлю коня!
— Опять непоправимая ошибка: 8. а8К? Кс5!, и грозит неотвратимое Kd3, теперь даже с выигрышем черных. Надо ждать.
— Ах вот как! Ждать не в моей натуре.
— Один мой старый друг учил меня «поспешать медленно».
Надо подготовить «рождение коня»: 8. е5 Kph7 9. е6. И Даже сейчас было бы еще рано выпустить жеребенка: 9. а8К? Кс5, и опять неизбежно 10…Kd3 с выигрышем.
— Какая же нужна выдержка! — воскликнула Зоя.
— Как раз выдержке и учат шахматы. Итак, 9…Kpg6 10. е7 Kpf7 (64). И все еще рано ставить долгожданного коня. Если 11. а8К? то Кс5 12. Кс7 Ке4+ 13. Kpe1 К : f6 с ничьей. Потому — 11. Kpe1, выманивая черного короля на опасное поле. 11…
Кре8. Вот теперь вновь рожденный конь будет грозить черному королю: 12. а8К!
— Наконец-то! — вырвалось у Вики.
— 12…Kpf7 — король убегает, но конь нагоняет: 13. Кс7, и белые выиграли! Так чем же, Саша, вам помог этот мой этюд?
— Этот ваш этюд, дорогой мой Костя, подсказал, как справиться с торнадо, как выдержать чудовищный ураганный напор.
— Не понимаю, — призналась Вика.
— Я знаю, но буду молчать, — сказала Зоя.
— О, я вижу, Костя уже решил.
— Надо думать, — уклончиво ответил Куликов.
При подъезде к ветросиловой станции «Электрик пайп компани» из окна «кадиллака» открывался вид на небывалые разрушения: вырванные с корнем деревья, дома без крыш, поваленные ураганом заборы, опрокинутые автобусы.
На мосту, еще недавно залитом вышедшей из берегов рекой, остановились.
— Отсюда туристы любовались серебристой нитью в небе, — сказала Зоя.
Небо было синим и без всяких серебристых струнок.
Но за мостом, где снова обнажились зеленые островки и кочки болота, от серого бетонного здания у шоссе тянулась к горизонту серебристая змея с выпирающими ребрами. Она не упала в болото, а была аккуратно уложена вертолетами, которые сейчас уже хлопотливо летали над нею, готовясь снова поднять ее в небо.
— Вот он, мой ход конем, ход превращенным конем! — говорил радостный ван дер Ланге. — В боксе ценятся не только удары по противнику, но и уходы от его ударов. Так не лучше ли избежать удара и вместо того, чтобы противостоять урагану в воздухе, заблаговременно спустить трубу на вертолете, едва получено сообщение о приближении торнадо? Я слушал у вас мудрую смешную песенку: «Умный в гору не пойдет, умный гору обойдет…»
Глава третья. ПЕРПЕТУУМ МОБИЛЕ
После возвращения из Америки Куликовы переехали на новую квартиру, получив ее как изобретатели (в их семье стало теперь, вместе с годовалой дочкой Марианной, четверо).
Викентий Петрович Нелидов, не встречаясь больше с зятем дома, однажды пригласил его к себе в министерство.
Косте пришлось подождать в приемной, где сидели еще несколько человек с периферии. Новая секретарша, строгая, крашеная, с пышными формами, оглядывала всех равнодушным взглядом, не узнавая никого из интересующих начальство.
Костя не любил терять времени даром, он вынул книжечку с карманными шахматами и углубился в найденную им позицию, чем окончательно уронил себя в глазах секретарши. И в кабинет к Нелидову, когда приемная опустела, она пригласила его так, словно у нее зубы болели.
Викентий Петрович не поднялся Косте навстречу, а сделал вид, что крайне занят лежащей перед ним бумагой.
Костя стоя ждал.
— Ну? — сказал Викентий Петрович, поднимая глаза. — Может быть, сядем? В ногах правды нет.
— Зато правду искать ногами приходится, — ответил Костя, садясь на кончик стула.
— Правду в жизни можно найти. Правда, жизнь-то может уйти! — процитировал Нелидов. — Безнадежное, скажу я вам, занятие — правдоискательство. В особенности когда дело идет о перпетуум мобиле. Чего вы хотите добиться, молодой человек?
Сбросить меня с этого кресла? Не выйдет! — и он угрожающе поднялся.
Костя остался сидеть, следя глазами за расхаживающем руководителем. Манеры у Нелидова были прежние, барские, но сам он заметно постарел, обрюзг, полысел.
— Я стою на такой высоте, откуда легко сорваться. Но я не допускаю повода для обвинений в семейственности. Разве что дал вам с Викой возможность съездить в Америку. Недурной вояж!
И какова же благодарность?
— За что благодарить? За вашу поспешную реакцию на мое выступление в Кремлевском дворце? Заграничной командировкой бросаетесь, как костью?
— Оставьте ваши метафоры, Константин Афанасьевич! Не знаю, как метафорически выразить ваши действия после возвращения oт американских друзей! Проще всего кричать на всех перекрестках, что злодей Нелидов в министерстве затирает ваше изобретение, которое якобы с таким успехом применено за рубежом!
— Но все действительно так.
— Это надо еще проверить! Надобно проверить, чьи интересы вы представляете.
— Я вас не понимаю.
— И понимать нечего. За достижение техники выдается способ эксплуатации сооружения, которое, подобно ежу, должно трусливо складываться при каждом дуновений ветерка! Курам на смех! И у него еще хватает совести всерьез требовать строительства сотен подобных сооружений у нас в стране! Противопоставлять их атомной энергии! Это очень смахивало бы на экономическую диверсию, если бы я не знал вас лично. Впрочем… «скажи мне, кто твои друзья, и я скажу, кто ты». О вашей дружбе с капиталистом, с самим директором американской компании, наслышаны. Вот так-с!..
— Вы прекрасно знаете Александра Максимовича ваи дер Ланге, наполовину русского, женатого на советской гражданке, всячески симпатизирующго нашей стране.
— Я ничего не знаю о симпатиях этого бизнесмена. Я лишь знаю, что, опираясь на чисто рекламные «достижения» его фирмы, вы пытаетесь навязать советской промышленности план пагубного вложения средств, ведущий к подрыву энергетики.
— Не к подрыву, а к развитию. И тормозить использование солнечной энергии, в частности путем строительства энерготруб, вам, вероятно, уже не удастся.
Викентий Петрович обернулся, застыв в позе гневного возмущения.
— Я понимаю. Вам хотелось бы вызвать у меня еще один инсульт и тем смести меня со своего пути!.. Бедная моя дочь! За какое беспринципное, безнравственное чудовище вышла она замуж, связав себя не только уродливой семьей, но и псевдопрогрессивной деятельностью, прикрывающей эгоизм личной выгоды!
Секретарша даже через двойную обитую дверь слышала, как «распекал» Нелидов своего посетителя. Не разбирая грозных слов, она безошибочно угадывала «разносный» тон начальника.
Когда неприятный посетитель, отнюдь не понурый, как полагалось после такого приема, прошел через приемную и кивнул на прощание, она даже не ответила ему — торопилась предложить Викентию Петровичу, как наставляла Агния Андреевна, успокоительное лекарство.
Но Нелидов отмахнулся от назойливой заботы и погрузился в составление некой докладной записки, на которую решился как на самую крайнюю меру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
— Прекрасный вид? — отозвалась Вика. — Я не сказала бы этого здесь, — и она кивнула на окно, за которым неистовствовал косой ливень. Ветер гнал по взбухшему на месте болота морю валы, они разбивались о насыпь.
Хорошо, что автомобиль застрял в кювете, ограничивающем на насыпи дорогу с обеих сторон, а не скатился с насыпи в болото. Никто не смотрел бы тогда на шахматы, как сейчас Костя.
— Если ферзь не может выскочить из клетки…
— То конь выскочит, — перебила Костю Зоя. — Ставлю коня!
— Опять непоправимая ошибка: 8. а8К? Кс5!, и грозит неотвратимое Kd3, теперь даже с выигрышем черных. Надо ждать.
— Ах вот как! Ждать не в моей натуре.
— Один мой старый друг учил меня «поспешать медленно».
Надо подготовить «рождение коня»: 8. е5 Kph7 9. е6. И Даже сейчас было бы еще рано выпустить жеребенка: 9. а8К? Кс5, и опять неизбежно 10…Kd3 с выигрышем.
— Какая же нужна выдержка! — воскликнула Зоя.
— Как раз выдержке и учат шахматы. Итак, 9…Kpg6 10. е7 Kpf7 (64). И все еще рано ставить долгожданного коня. Если 11. а8К? то Кс5 12. Кс7 Ке4+ 13. Kpe1 К : f6 с ничьей. Потому — 11. Kpe1, выманивая черного короля на опасное поле. 11…
Кре8. Вот теперь вновь рожденный конь будет грозить черному королю: 12. а8К!
— Наконец-то! — вырвалось у Вики.
— 12…Kpf7 — король убегает, но конь нагоняет: 13. Кс7, и белые выиграли! Так чем же, Саша, вам помог этот мой этюд?
— Этот ваш этюд, дорогой мой Костя, подсказал, как справиться с торнадо, как выдержать чудовищный ураганный напор.
— Не понимаю, — призналась Вика.
— Я знаю, но буду молчать, — сказала Зоя.
— О, я вижу, Костя уже решил.
— Надо думать, — уклончиво ответил Куликов.
При подъезде к ветросиловой станции «Электрик пайп компани» из окна «кадиллака» открывался вид на небывалые разрушения: вырванные с корнем деревья, дома без крыш, поваленные ураганом заборы, опрокинутые автобусы.
На мосту, еще недавно залитом вышедшей из берегов рекой, остановились.
— Отсюда туристы любовались серебристой нитью в небе, — сказала Зоя.
Небо было синим и без всяких серебристых струнок.
Но за мостом, где снова обнажились зеленые островки и кочки болота, от серого бетонного здания у шоссе тянулась к горизонту серебристая змея с выпирающими ребрами. Она не упала в болото, а была аккуратно уложена вертолетами, которые сейчас уже хлопотливо летали над нею, готовясь снова поднять ее в небо.
— Вот он, мой ход конем, ход превращенным конем! — говорил радостный ван дер Ланге. — В боксе ценятся не только удары по противнику, но и уходы от его ударов. Так не лучше ли избежать удара и вместо того, чтобы противостоять урагану в воздухе, заблаговременно спустить трубу на вертолете, едва получено сообщение о приближении торнадо? Я слушал у вас мудрую смешную песенку: «Умный в гору не пойдет, умный гору обойдет…»
Глава третья. ПЕРПЕТУУМ МОБИЛЕ
После возвращения из Америки Куликовы переехали на новую квартиру, получив ее как изобретатели (в их семье стало теперь, вместе с годовалой дочкой Марианной, четверо).
Викентий Петрович Нелидов, не встречаясь больше с зятем дома, однажды пригласил его к себе в министерство.
Косте пришлось подождать в приемной, где сидели еще несколько человек с периферии. Новая секретарша, строгая, крашеная, с пышными формами, оглядывала всех равнодушным взглядом, не узнавая никого из интересующих начальство.
Костя не любил терять времени даром, он вынул книжечку с карманными шахматами и углубился в найденную им позицию, чем окончательно уронил себя в глазах секретарши. И в кабинет к Нелидову, когда приемная опустела, она пригласила его так, словно у нее зубы болели.
Викентий Петрович не поднялся Косте навстречу, а сделал вид, что крайне занят лежащей перед ним бумагой.
Костя стоя ждал.
— Ну? — сказал Викентий Петрович, поднимая глаза. — Может быть, сядем? В ногах правды нет.
— Зато правду искать ногами приходится, — ответил Костя, садясь на кончик стула.
— Правду в жизни можно найти. Правда, жизнь-то может уйти! — процитировал Нелидов. — Безнадежное, скажу я вам, занятие — правдоискательство. В особенности когда дело идет о перпетуум мобиле. Чего вы хотите добиться, молодой человек?
Сбросить меня с этого кресла? Не выйдет! — и он угрожающе поднялся.
Костя остался сидеть, следя глазами за расхаживающем руководителем. Манеры у Нелидова были прежние, барские, но сам он заметно постарел, обрюзг, полысел.
— Я стою на такой высоте, откуда легко сорваться. Но я не допускаю повода для обвинений в семейственности. Разве что дал вам с Викой возможность съездить в Америку. Недурной вояж!
И какова же благодарность?
— За что благодарить? За вашу поспешную реакцию на мое выступление в Кремлевском дворце? Заграничной командировкой бросаетесь, как костью?
— Оставьте ваши метафоры, Константин Афанасьевич! Не знаю, как метафорически выразить ваши действия после возвращения oт американских друзей! Проще всего кричать на всех перекрестках, что злодей Нелидов в министерстве затирает ваше изобретение, которое якобы с таким успехом применено за рубежом!
— Но все действительно так.
— Это надо еще проверить! Надобно проверить, чьи интересы вы представляете.
— Я вас не понимаю.
— И понимать нечего. За достижение техники выдается способ эксплуатации сооружения, которое, подобно ежу, должно трусливо складываться при каждом дуновений ветерка! Курам на смех! И у него еще хватает совести всерьез требовать строительства сотен подобных сооружений у нас в стране! Противопоставлять их атомной энергии! Это очень смахивало бы на экономическую диверсию, если бы я не знал вас лично. Впрочем… «скажи мне, кто твои друзья, и я скажу, кто ты». О вашей дружбе с капиталистом, с самим директором американской компании, наслышаны. Вот так-с!..
— Вы прекрасно знаете Александра Максимовича ваи дер Ланге, наполовину русского, женатого на советской гражданке, всячески симпатизирующго нашей стране.
— Я ничего не знаю о симпатиях этого бизнесмена. Я лишь знаю, что, опираясь на чисто рекламные «достижения» его фирмы, вы пытаетесь навязать советской промышленности план пагубного вложения средств, ведущий к подрыву энергетики.
— Не к подрыву, а к развитию. И тормозить использование солнечной энергии, в частности путем строительства энерготруб, вам, вероятно, уже не удастся.
Викентий Петрович обернулся, застыв в позе гневного возмущения.
— Я понимаю. Вам хотелось бы вызвать у меня еще один инсульт и тем смести меня со своего пути!.. Бедная моя дочь! За какое беспринципное, безнравственное чудовище вышла она замуж, связав себя не только уродливой семьей, но и псевдопрогрессивной деятельностью, прикрывающей эгоизм личной выгоды!
Секретарша даже через двойную обитую дверь слышала, как «распекал» Нелидов своего посетителя. Не разбирая грозных слов, она безошибочно угадывала «разносный» тон начальника.
Когда неприятный посетитель, отнюдь не понурый, как полагалось после такого приема, прошел через приемную и кивнул на прощание, она даже не ответила ему — торопилась предложить Викентию Петровичу, как наставляла Агния Андреевна, успокоительное лекарство.
Но Нелидов отмахнулся от назойливой заботы и погрузился в составление некой докладной записки, на которую решился как на самую крайнюю меру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34